Удача улыбнулась мне на номере третьем.

Эрл Хамбот оказался Дином Кармо. Жил один в маленькой квартире в старом жилом комплексе в Куинсе. Невысокий дом был обернут в голограмму, изображающую верхнюю половину старого небоскреба компании «Крайслер». Одна только голограмма оповещала прохожих о том, что само здание внутри старое и убогое. «Крайслер» был одним из первых популярных голографических «конвертов». Подъезд подтвердил правильность первого впечатления.

Однажды утром я дождался, пока он выйдет из дому, и проник к нему. Это было легко. Защитные механизмы у него были рудиментарные. Оказавшись в его квартире, я понял, почему он не заботится о безопасности своего жилища. У парня просто нечего было красть. По сравнению с его конурой моя квартира казалась дворцом.

Очевидно, в наши дни певцам и танцорам из плоти и крови немного платят.

Я расположился поудобнее и стал ждать. Я приготовился к долгому ожиданию, но он удивил меня, вернувшись через пару десятых.

Войдя, он сначала даже не огляделся. Мурлыкал себе что-то под нос. Одет он был по последней моде — точно так, как в тот день, когда он объявился у меня. Настоящий красавчик. Дверь задвинулась у него за спиной, и только потом он заметил меня. От неожиданности он уронил пакет, который держал в руках.

— Что вы здесь делаете? Я позову охрану!

Он потянулся к кнопке вызова. Очевидно, не узнал меня.

— Ты меня удивляешь, Эрл, — быстро проговорил я. — Не узнаешь старых знакомых! Даже не поздоровался!

Его палец замер в миллиметре от кнопки.

— Меня зовут не…

Он взглянул на меня повнимательнее. И у него в голове прояснилось.

— Вы… вы тот самый…

— Частный детектив.

— Точно! — Он улыбнулся. — Как поживаете, мистер… Простите, забыл ваше имя.

— Неужели? Как можно забыть имя человека, которого вы наняли, чтобы найти свою дочь?

Улыбка у него на лице увяла; рука по-прежнему находилась поблизости от кнопки тревожного сигнала.

— Не уверен, что понимаю, о чем вы.

— Моя фамилия Дрейер. Зиг Дрейер. А как мне вас называть? Мистер Хамбот или мистер Кармо?

— Лучше Кармо.

— Отлично. Давайте побеседуем, мистер Кармо. Я здесь не для того, чтобы доставлять вам неприятности. Вы хорошо заплатили мне, и я не намерен скандалить. Но мне очень любопытно.

Наконец он убрал руку от кнопки сигнализации и сел на второй стул — в квартирке их было всего два.

— Мистер Дрейер, вряд ли вас обрадует то, что я вам расскажу.

— Почему?

— Потому что мне известно очень немного. Собственно говоря, мне почти ничего не известно.

— Позвольте уж мне решать. Можете начать с признания. Скажите, у вас на самом деле имеется незаконная дочь?

Он рассмеялся, но как-то нервно.

— О нет! Конечно нет! Дочь — это часть моей легенды.

— Но зачем вообще было что-то выдумывать?

— Я правда не знаю. Я актер. Меня наняли, чтобы я разыграл спектакль. — Он выразительно передернул плечами. — Вот я и сыграл.

— Кто вас нанял?

— Не знаю. На нем — или на ней — был голокостюм.

— Прелестно! — Я начал раздражаться и не скрывал своего состояния.

Кармо поморщился:

— Извините.

— И чей же на нем — или на ней — был костюм?

— Джоуи Хосе.

Мне захотелось чем-нибудь в него швырнуть. Я рассчитывал, разыскав Кармо, многое от него узнать, но мои надежды истаяли как дым. Его нанял какой-то тип, скрывшийся за голографическим изображением самого популярного комика во всем мегаполисе. Люди чаще всего заказывали именно голокостюмы Джоуи Хосе. Во всех прокатных фирмах, дающих в аренду голокостюмы, имелось штук двадцать изображений Джоуи Хосе — про запас. Никакой надежды на то, что я найду человека, нанявшего Кармо!

— А голос? Припомните, может, у него был какой-нибудь акцент?

Кармо снова поморщился:

— Он использовал голософон Джоуи.

Голокостюм и голософон. Кем бы ни был тип, нанявший Кармо, он позаботился о том, чтобы замести следы.

— Значит, тот неизвестный в голокостюме просто подошел к вам, передал золотую монету и велел: «Найди кого-нибудь, кто будет искать твою вымышленную незаконную дочь». И вы случайно напали на меня…

— О нет. Мой наниматель дал вполне четкие инструкции. Я должен был нанять Зигмундо Дрейера, и никого другого.

— Но я уже несколько лет как отошел от дел! Я открыл свою контору всего за два дня до того, как объявились вы.

Он снова передернул плечами:

— Что тут скажешь? Может, мой наниматель специально выжидал, пока вы снова откроете контору. Мне известно лишь следующее: он дал мне две золотые монеты и велел за одну нанять вас, а другую взять себе. Если мне удастся нанять вас, я получал еще два золотых. Наверное, не нужно говорить, что за такой гонорар я постарался сыграть свою роль как можно лучше.

Когда я встал, он съежился.

— Вы отличный актер, друг мой. Великолепно сыграли порученную вам роль.

Меня так и подмывало вкатить актеришке дозу сыворотки правды, но я подозревал, что не узнаю ничего нового. За ним кроется очень ловкий тип. Он не оставил следов и соблазнил актера заманчивым гонораром, позаботившись о том, чтобы Кармо не прикарманил денежки и сыграл как можно лучше.

— Надеюсь, я никому не причинил вреда, — сказал Кармо.

Я похлопал его по плечу, и он едва не упал.

— Нет. Никакого вреда. Мне просто захотелось выяснить, что за всем этим кроется. К сожалению, вы мне нисколько не помогли.

Я ушел, оставив успокоенного и насквозь вспотевшего актера в его квартирке.

— Давай ешь суши.

Эм-Эм скорчил гримасу:

— Недожарено!

— Так надо. Суши должны быть сырыми.

— Сырая рыба?

На лице его появилась гримаса такого отвращения, что меня проняло. Я с трудом удержался от смеха. Эм-Эм отвлек меня от отчаяния, в которое я погрузился после беседы с Кармо.

— Это не настоящая рыба. Только с виду похожа на рыбу. Вегетарианская рыба. Фальшивый тунец с рисом в уксусе. Смотри! — Я сунул палец в салатницу со смесью сои и васаби и облизал его. — М-м-м! Как вкусно!

Эм-Эм вскочил со стула и схватил себя за горло, очень натурально изобразив, что его сейчас вырвет.

Остальные посетители забегаловки с интересом посмотрели на нас.

— Прекрати! Иначе нас сейчас вышвырнут отсюда.

Он нехотя сел на место.

— Хочу соевый бифштекс!

— Прости, не понял!

— Пожалуйста, купи мне соевый бифштекс, — тщательно выговаривая слова, произнес он.

— Может, расширим твой ассортимент? Знаешь, на свете есть масса других вкусностей, кроме соевых бифштексов, сырных шариков и крученой пастилы.

— Не хочу эту дрянь.

— Откуда ты знаешь, что суши — дрянь? Ты ведь даже не попробовал. Какой из меня родитель, если я даже…

— Ты не родитель!

Слова Эм-Эма ранили меня куда сильнее, чем я ожидал. Понятия не имею, почему я вдруг вообразил себя его родителем. У меня ни разу не возникло желания быть его папашей. Правда! И все равно мне стало больно. Видимо, эти мысли отразились у меня на лице, потому что он добавил:

— Венди — мама для всех пропащих мальчишек.

Я хотел возразить: всякому человеку позволено иметь двоих родителей. Но вовремя сообразил, что невольно поставил бы мальца в неловкое положение. Поэтому я промолчал.

— Ладно. Забудь.

Черная тоска снова накатила на меня.

— Ты друг, Зиг. Не родитель.

— Что ж, друг так друг. А друзья не заставляют друзей есть суши. Верно?

— Верно.

Я заказал ему соевый бифштекс и все его обычное меню. Всякий раз, как я брал его с собой в ресторан, он заказывал то же самое. Такое же безобразие. Должно быть, беспризорникам никогда не надоедает.

— Кстати, а кто такая Венди? — спросил я, пока мы ждали заказ.

— Общая мама.

— Эм-Эм… — устало протянул я.

— Да, Зиг, знаю. Не биомама, но она настоящая мама. Читает нам, учит нас, покупает одежду и еду. А малышей укладывает спать.