Еще одним поводом для беспокойства на рынках является ситуация в Бразилии. В июне 1996 года американский экономист Рюдигер Дорнбуш предупреждал, что там существует опасность чего-то, подобного мексиканскому кризису. Правительство этой страны тоже цепляется за нереалистичный курс своей валюты, реала, по отношению к доллару; завышенные процентные ставки притягивают на рынок слишком много иностранного спекулятивного капитала. Бразилия, съязвил Дорнбуш, «едет по встречной полосе, уповая на отсутствие встречного движения»[197].

Все это означает, что год от года растет вероятность того, что непослушная финансовая машина высвободит во всем мире волны кризиса, которые нельзя обуздать одной лишь верой в упорядочивающие силы рынка. Скоро может настать время, когда призывы о помощи к государству останутся без ответа.

Ибо Интернационал больших денег постоянно подрывает именно то, к чему он в отчаянии обращается во времена кризисов, а именно: способность национальных государств и их международных учреждений предпринимать эффективные действия. В этом отношении финансовый сектор не одинок. Тот же самый сук отпиливается второй группой самозваных правителей мира, действующих во имя глобализации, — командирами транснациональных корпораций во всех направлениях бизнеса. Когда в 1989 году произошел исторический перелом[198], они начали победный марш, который меняет мир быстрее и радикальнее всех когда-либо существовавших империй и политических движений. Но и эта победа имеет горький привкус. И радость триумфаторов продлится недолго.

В Дирборне, штат Мичиган, наиболее квалифицированные инженеры компании Ford Motors, второго по объему производства изготовителя автомобилей в мире, работают перед многочисленными экранами компьютеров. Они без труда демонстрируют симбиоз человека и машины. Разработчик шасси делает пометки электронным пером на чертежном поле своего рабочего стола. Быстрое касание здесь, линия там, и он видит на своем мониторе очертания новой модели «форда», которая, вероятно, вскоре будет привлекать внимание покупателей в выставочных залах по всему миру. Вдруг из неприметного громкоговорителя рядом с монитором раздается бесцветный анонимный голос: «Мне нравится, но что, если мы сделаем это вот так?». И эскиз автомобиля на экране меняется, словно по мановению некоей призрачной руки, становясь чуть закругленнее сверху и еще элегантнее по бокам.

Невидимый помощник сидит в Кёльне, в европейской штаб-квартире Ford. Одновременно или посменно сотрудники германского отделения работают со своими коллегами из Дирборна над одними и теми же проектами. Они соединяют воедино европейские, американские и японские идеи и визуальные образы. Повсюду установлены компьютеры Silicon Graphics: пять лабораторий на разных континентах образуют единое глобальное автомобильное конструкторское бюро, в котором все виртуальные испытания столкновением и аэродинамические расчеты для каждой модели должны проводиться совместно.

Проектирование с помощью видео- и компьютерной связи через океаны и часовые пояса часть самой радикальной реорганизации из всех, когда-либо проводившихся в корпорации Ford. С начала 1995 года региональные отделения больше не разрабатывают собственных моделей, и готовые проекты одного отделения больше не переделываются другим и не дорабатываются третьим. Вместо этого шеф Ford Алекс Троттмен приказал слить прежние региональные корпорации в две более крупные единицы, одна из которых должна была обслуживать рынок в Европе и Соединенных Штатах, а другая — в Азии и Латинской Америке. Внедрение новейшей компьютерной технологии, еще недавно казавшееся долгим и хлопотным занятием, теперь распахивает ворота перед всемирно интегрированной корпоративной машиной. При проектировании, закупках и сбыте Ford стремится избежать любого дублирования в работе путем перевода работы подразделений, включая наиболее отдаленные провинциальные филиалы, в режим он-лайн. Результатом являются «глобальные машины» — свидетельство того, что Ford опять устанавливает мировой стандарт наиболее эффективного производства автомобилей. Эти нововведения сокращают затраты на миллиарды долл. и, вероятно, делают ненужными несколько тысяч высококвалифицированных и высокооплачиваемых менеджеров, инженеров и продавцов. При создании последней продаваемой во всем мире модели, «мондео», конструкторам фирмы для завершения проекта потребовалось два месяца и двадцать международных рабочих совещаний. Что же касается новейшей модели, «тауруса», то понадобилось всего лишь пятнадцать рабочих дней и три контрольных заседания, прежде чем правление дало «зеленый свет» на запуск в производство, — скачок эффективности более чем на 100%[199].

«Революция на "Форде"» (определение «Экономист») произошла не под давлением финансового кризиса; в 1994 году, например, корпорация заработала прибыль в б млрд долл. Троттмен и его руководящие кадры просто используют возможности самой современной сетевой технологии, и все остальные последуют за ними, и не только в автомобилестроении.

Сектор за сектором, профессия за профессией, мир труда действительно революционизируется, и вряд ли кто-нибудь останется от этого в стороне. Политики и экономисты тщетно ищут замену рабочим местам «синих воротничков», ликвидируемым на верфях Vulkan, в авиационных ангарах Dasa или на сборочных линиях Volkswagen. Боязнь избыточности давно поселилась в офисах «белых воротничков» и распространяется на секторы экономики, прежде бывшие наиболее защищенными. Занятие на всю жизнь уступает место случайной работе, и люди, еще вчера полагавшие, что карьера им гарантирована, обнаруживают, что их квалификация превратилась вдруг в бесполезные знания.

Так, трудные времена ожидают почти миллион служащих банков и страховых компаний Германии. Коль скоро бизнес в мире финансов вступил в конкуренцию открытых границ, их персоналу предстоит будущее, полное невзгод, прежде выпадавших на долю только работников текстильной промышленности. Его первыми ласточками стали банкоматы и автоматизированные устройства, печатающие выписки со счетов. Сейчас американские и японские банки, страховые компании и инвестиционные фонды борются за вкладчиков и заемщиков на европейском и особенно германском рынках. Например, American Express с 1995 года предлагает жиросчета с более высоким процентом, чем сберегательные, без указания срока снятия денег. Клиенты могут круглосуточно делать любые распоряжения по телефону или через персональный компьютер, за несколько минут конвертировать сбережения в более доходные инвестиции и даже заказывать доставку наличных на дом. Fidelity Investments, крупнейший в мире фонд с головным офисом в Бостоне, штат Массачусетс, продает ценные бумаги по телефону по всему Европейскому Союзу из своего филиала в Люксембурге. Эта рыночная стратегия переворачивает традиционные структуры банковской индустрии с ног на голову. Густые сети филиалов, близость которых к клиентам ранее была преимуществом, стали чрезмерной роскошью и обузой с точки зрения конкурентоспособности. Все крупные финансовые учреждения Германии наряду с дочерними компаниями, такими как Bank 24 или Advance Bank, за которыми стоят Deutsche Bank и Vereinsbank, переходят на телекоммуникационный бизнес. За подготовительным периодом в ближайшие годы последует резкое сокращение числа отделений.

Из этого следует, что банковский персонал с высшим образованием, специальной подготовкой и соразмерно высокими окладами будет востребован все в меньших и меньших количествах. Традиционный образ дружелюбного, высокооплачиваемого банковского служащего, живущего рядом, уже по большей части отошел в прошлое. К примеру, в VB-Dialog, филиале баварского Vereinsbank, коллективный тарифный договор, согласованный с профсоюзами, больше не применяется. Вместо обычных 23–30 марок в час сотрудники получают всего 16, немногим больше дворников. Крупный мюнхенский банк экономит на выплачиваемых новым сотрудникам отпускных и деньгах к Рождеству и требует, чтобы персонал был готов работать в любое время дня и ночи, включая выходные, без добавочной платы. В аналогичной ситуации оказались высококвалифицированные эксперты, обслуживающие богатых и корпоративных клиентов, и те, кто жонглирует миллионами марок в электронном пространстве мирового финансового рынка. Уже пять крупнейших германских финансовых домов куплены инвестиционными банками Лондона, где и заключают большинство сделок с ведущими клиентами. Шансы немцев получить работу в Kleinwort Benson (Dresdner Bank) или Morgan Grenfell (Deutsche Bank), даже если они хотят перейти из германского в британское отделение своего банка, невелики. Тамошние работодатели предпочитают полагаться на британскую рабочую силу.