— Продолжайте, — сказал сэр Эктор, — что там за слова на том мече в той наковальне на том камне около той церкви, говорите.

— Какая-нибудь красная пропаганда, не сомневаюсь, — заметил сэр Груммор.

Король Пеллинор плотно зажмурил глаза, протянул в обе стороны руки и объявил, каждое слово с заглавной буквы: «Кто Вытащит Меч Сей из Камня Сего и из Наковальни, Тот Есть по Праву Рождения Король над Всей Землею Английской».

— Это кто же сказал? — спросил сэр Груммор.

— Так меч, я же вам рассказываю.

— Разговорчивое оружие, — скептически заметил сэр Груммор.

— Да написано это на нем, — сердито вскричал Король, — написано, золотыми буквами.

— Ну, и чего ж вы его не вытащили? — спросил сэр Груммор.

— Так я же вам говорю, что меня там и не было. Все, что я вам рассказал, мне рассказал монах, про которого я вам рассказал, ведь я же вам рассказываю.

— И что, вытащили уже этот меч с письменами? — осведомился сэр Эктор.

— Нет, — театрально зашептал Король Пеллинор. — Это-то самое волнующее и есть. Не могут они его вытащить, хоть все уже пробовали, — так, в шутку, — а потому решили объявить по всей Англии, что в день Нового Года будет устроен турнир, и тот, кто явится на турнир и сумеет вытащить меч, тот и может на веки вечные стать Королем над всей Англией, что? О том я и говорю.

— Отец! — вскричал Кэй. — Человек, который вытащит меч из камня, станет Королем Англии. Отец, может, нам поехать на этот турнир, попытать счастья?

— И думать нечего, — сказал сэр Эктор.

— Дорога до Лондона долгая, — сказал, покачав головой, сэр Груммор.

— Мой отец туда как-то ездил, — сказал Король Пеллинор.

А Кэй сказал:

— Ох, да почему же мы не можем поехать? Когда меня посвятят в рыцари, мне ведь нужно будет отправиться на какой-нибудь турнир, а этот назначен как раз ко времени. Там же будут все лучшие люди, и мы сможем увидеть прославленных рыцарей и великих королей. Дело не в мече, конечно, но ты подумай о турнире, может быть, величайшем, который когда-либо проводился в Стране Волшебства, подумай, сколько всего мы сможем увидеть и сделать. Отец, милый, если ты меня любишь, позволь мне отправиться на этот турнир, чтобы я мог добыть на нем главный приз, ведь это будет первый мой бой.

— Но Кэй, — сказал сэр Эктор, — я и в Лондоне-то никогда не был.

— Тем больше причин поехать. По-моему, всякий, кто не выходит на такие турниры, просто доказывает, что в жилах его не течет благородная кровь. Подумай, что скажут о нас люди, если мы не поедем и не попытаем счастья с этим мечом. Они скажут, что сэр Эктор слишком низок рождением и понимает, что шансов у него никаких.

— А мы все и так знаем, что у нашего рода нет никаких шансов, — сказал сэр Эктор, — то есть, по части меча.

— Людей в Лондоне полным-полно, — сказал сэр Груммор, в голове у которого забрезжило робкое предвкушение. — Так говорят.

Он глубоко вздохнул и выкатил на хозяина замка глаза, вроде мраморных шариков.

— А магазинов! — внезапно добавил Король Пеллинор, тоже тяжело задышав.

— Будь я проклят! — вскричал сэр Эктор, так хватив рогом о стол, что брызги полетели. — Тогда поехали все в Лондон, хоть посмотрим на нового Короля!

И все поднялись, как один человек.

— Что же, я хуже отца, что ли? — воскликнул Король Пеллинор.

— Черт подери! — вскричал сэр Груммор. — В конце концов, пропади оно пропадом, все-таки это столица!

— Ура! — завопил Кэй.

— Господь милостив, — сказала няня.

В эту минуту вошел вместе с Мерлином Варт, но все были слишком возбуждены, чтобы заметить, что Варт, не будь он уже таким взрослым, пожалуй, сейчас бы не сдержал слез.

— А, Варт, — закричал Кэй, забыв на мгновение, что обращается всего лишь к оруженосцу, и вновь воротясь к детской их фамильярности. — Представляешь? Мы все собираемся в Лондон, на большой турнир в день Нового Года!

— Вот как?

— Да, и ты понесешь мой щит и копья для поединка, а я всех одолею и стану великим рыцарем!

— Ну что же, я рад, что мы все туда собираемся, — сказал Варт, — потому что и Мерлин тоже от нас уезжает.

— Да Мерлин нам и не понадобится.

— Он уезжает от нас, — повторил Варт.

— Уезжает? — переспросил сэр Эктор. — Постойте, это вроде бы мы все собрались уезжать.

— Он намерен покинуть Замок Дикого Леса. Сэр Эктор сказал:

— Погодите-ка, Мерлин, о чем это он? Ни слова не понимаю.

— Я пришел попрощаться, сэр Эктор, — сказал старый волшебник. — Завтра мой ученик Кэй будет посвящен в рыцари, а на следующей неделе другой мой ученик уедет отсюда как его оруженосец. Больше от меня здесь никакой пользы не будет, пора уходить.

— Ну, ну, не надо так говорить, — сказал сэр Эктор. — Я считаю вас очень полезным малым, что бы ни произошло. Оставайтесь и учите меня или станьте библиотекарем или еще кем-нибудь. Не бросите же вы старика в одиночестве после того, как дети разлетятся.

— Мы все еще встретимся, — сказал Мерлин, — так что печалиться не о чем.

— Не уходи, — сказал Кэй.

— Я должен уйти, — ответил его наставник. — Мы прекрасно проводили здесь время, пока были молоды, но Время летит, это в его природе. Существует множество дел в иных частях королевства, которыми мне следует заняться прямо сейчас, для меня настает пора особенно хлопотная. Ну, Архимед, скажи обществу до свидания.

— До свидания, — нежно сказал Архимед, обращаясь к Варту.

— До свидания, — сказал Варт, не поднимая глаз.

— Но вы же не можете так вот уйти, — воскликнул сэр Эктор, — вы обязаны были известить меня за месяц вперед!

— Не могу? — ответил Мерлин, принимая позу, к которой всегда прибегают философы, намереваясь растаять в воздухе.

Он приподнялся на носки (Архимед покрепче вцепился ему в плечо) и начал вращаться, словно волчок, — сначала медленно, потом все быстрее, быстрее, пока не обратился в расплывчатый серый свет, — и через несколько секунд ни его, ни Архимеда не было и следа.

— До свидания, Варт, — прокричали за окном башенного покоя два еле слышных голоса.

— До свидания, — в последний раз вымолвил Варт — и торопливо вышел из комнаты.

Посвящение в рыцари прошло в суматохе приготовлений. Пышную купальню Кэя пришлось установить в кладовке между двумя вешалками для полотенец и старым сундуком с любимыми игрушками, содержавшем лохматую соломенную мишень для дротиков, — в те времена она называлась «флешкой», — потому что все остальные комнаты загромождали уложенные в дорогу пожитки. Няня все это время сооружала для всей компании новые теплые штаны, — исходя из того, что погода в любых краях вне пределов Дикого Леса изменчива до крайности, что же до сержанта, он полировал доспехи, пока они едва не стали ломаться у него в руках, а мечи доострил до того, что от клинков и половины не осталось.

И вот, наконец-то, настало время трогаться в путь.

Если тебе не выпало счастье жить в Старой Англии двенадцатого века, — или когда там случилась вся эта история, — да при этом еще в отдаленном замке на краю Порубежья, ты, может быть, затруднишься представить себе все чудеса их путешествия.

Дорога, или тракт, большей частью тянулась грядой высоких холмов или безлесых взгорий, и по обе стороны от путников расстилались внизу пустынные болота, где вздыхали под снегом тростники, и потрескивал лед, и на красной заре разносилось по зимнему воздуху громкое кряканье уток. И так по всей стране. Порой по одну сторону от гряды расстилались вересковые пустоши, а по другую — сотни тысяч акров леса, в котором огромные ветви гнулись под бременем снега. Порой они различали тонкую струйку дыма среди деревьев или горстку построек далеко в бесстрастных тростниках, а два раза наезжали на вполне почтенные города, способные похвастаться несколькими харчевнями, но в целом это была Англия, не тронутая цивилизацией. Вдоль самых лучших дорог на расстоянии полета стрелы были устранены любого рода укрытия, дабы не прирезали путника затаившиеся лиходеи.