После поражения арабов в войне 1967 г. (в результате которой значительная часть территорий арабских государств и вся Палестина оказались оккупированы Израилем) эта ситуация в значительной степени усугубилась. Арабские «левые» правительства стали ограничиваться требованием возврата территорий, оккупированных в 1967 г. Конечная цель «освобождения Палестины» стала вытесняться промежуточной. ПДС постепенно становилось для социалистов-государственников лишь средством тактического «нажима» на Израиль для решения собственных внешнеполитических задач. Требования социалистов-государственников все больше стали отличаться умеренностью. Например, Х.Бургиба первым среди «левых» открыто поддержал резолюцию ООН о создании двух государств на территории Палестины. Разгром арабских армий Израилем привел к серьезному идеологическому кризису в арабском мире, усилению партикуляристских тенденций и расколу «левого движения».[173]
Палестинцы стали все больше сомневаться в способности Г.А.Насера стать «демиургом» социалистической революции в арабском мире, а «левые» правительства начинали осознаваться ими как элиты, заинтересованные лишь в том, чтобы цели ПДС не вышли за рамки их собственных интересов, зачастую заключавшихся в притязаниях на часть палестинской территории. После 1967 г. углубился процесс радикализации ПДС и превращения этого движения в самостоятельный фактор международных отношений, начался отход от сотрудничества с социалистами-государственниками, не зачислявшимися в разряд врагов, но перестававшими быть союзниками, их роль в лучшем случае стала рассматриваться как вспомогательная. Фактически, палестинские радикалы стали первым «левым» течением в арабском мире, давшим «пессимистическую» оценку перспективам развития концепций «государственного социализма национального типа». В противовес умеренным тенденциям арабских правительств после поражения в войне 1967 г. палестинские ультралевые организации выдвинули тезис о том, что такое освобождение может быть достигнуто исключительно в ходе вооруженной борьбы, а не политическим путем.
После 1967 г. влияние леворадикальных организаций в ПДС стало определяющим, получил широкое распространение термин «палестинская революция», палестинцы начали признавать себя частью мирового революционного процесса и стали налаживать связи с ультралевыми группами в западноевропейских государствах. При этом, они нередко претендовали на лидерство во всем арабском «левом движении», подчеркивая особую значимость палестинского вопроса для арабского мира. Среди наиболее влиятельных организаций следует выделить ФАТХ[174], Народный фронт освобождения Палестины (НФОП), Демократический фронт освобождения Палестины (ДФОП). В качестве наиболее приемлемого с точки зрения этих организаций метода борьбы была избрана партизанская война.
Кроме того, в арсенал средств борьбы за освобождение постепенно начинал входить террор. Палестинские «левые» радикалы (в особенности НФОП) первыми среди арабов в широких масштабах перенесли антиизраильскую борьбу на международную арену с использованием противоречащих всем нормам международного права методов. Однако нелегитимность этих методов отвергалась НФОП применительно к своей деятельности на том основании, что палестинцы были лишены элементарных национальных прав при полном попустительстве международного сообщества и это обстоятельство освобождало их от необходимости считаться с общепринятыми нормами. Набор средств, использовавшихся для «освобождения Палестины», включал покушения на западноевропейских дипломатов, подозревавшихся в сотрудничестве с израильской разведкой, взрывы израильских самолетов, посольств, синагог. Перенос антисионистских настроений на все еврейское население Израиля привел к тому, что теракты во многих случаях оказались направлены не только против элит. Действия палестинских «левых» радикалов достигли особенно широкого размаха в 70-х гг. ХХ в.[175]
Национальный коэффициент по-прежнему превалировал в программах палестинских радикалов, не принимавших во внимание наличие «левых» в израильской политической системе, социальный фактор был отодвинут в идеологии палестинских революционеров на второй план, а в иерархии целей на первом месте стояло «полное освобождение Палестины». В свою очередь израильский истеблишмент проводил последовательную политику намеренного отождествления «террористов» со всем арабским населением Палестины.
В то же время раскол единого «левого фронта» в Палестине приводил к усилению разногласий между отдельными организациями, вызванных отсутствием единства в выборе приоритетов общеарабских и национальных задач в ПДС, а также различием подходов к выбору методов и форм борьбы: если одни выступали только за партизанские операции, то другие – за террор по всему миру; одни выступали за свержение монархий в соседних странах, другие – за сотрудничество с ними. Каждая из организаций постепенно превращалась в потенциальную элиту, претендовавшую на гегемонию в палестинском «левом движении». К тому же на размежевание палестинских «левых» значительное влияние оказывали межарабские противоречия, в которые неизбежно втягивались палестинские организации. Все это, в конечном счете, привело к внутреннему кризису ПДС.
Уже с начала 70-х гг. ХХ в. в палестинском «левом движении» начало выделяться умеренное направление во главе с ООП, председателем Исполкома которой в 1969 г. стал лидер ФАТХа – Я. Арафат. В политической стратегии ООП постепенно выкристаллизовывалось стремление к построению национального политического образования, оформлялась идея создания палестинской администрации на оккупированных территориях. В руководящих звеньях ООП начали проявляться тенденции к пересмотру ряда программных положений. В качестве промежуточного шага на пути к «полному освобождению Палестины» ставилась задача установления «национальной власти» на любой части палестинских территорий – либо вооруженными средствами, либо в процессе мирного урегулирования. Возможность политического решения палестинской проблемы предполагала согласие на переговоры с Израилем, что означало признание этого государства. Разумеется, этот курс вызвал резкий протест палестинских «левых» радикалов, утверждавших, что принятие такого тезиса не сможет решить палестинской проблемы, но приведет к концу «палестинской революции», поскольку будет означать фактический отказ арабов от остальной части Палестины – даже той, которая по резолюции ООН должна была отойти к арабскому государству. Признание государства Израиль, с точки зрения «левых» радикалов, означало бы утрату международно-правовой основы для продолжения борьбы за освобождение, предательство самой идеи освободительной войны и абсолютное поражение ПДС.
Однако в лице исполкома ООП продолжала оформляться элита, притязавшая не только на роль основной политической силы Палестины, но и на роль полноправного партнера и участника всех серьезных процессов в региональной политике, стремившаяся к международному признанию, к проникновению в структуры власти мирового сообщества, в первую очередь – ООН. ООП начала бороться за право выступать в качестве единственного законного представителя палестинского народа. Лидеры ООП не исключали возможности создания тактического блока с правыми, выдвигая лозунги общеисламской солидарности. Это способствовало усилению «правых» и исламских группировок в ПДС и размыванию границ этого и без того неоднородного движения. Стрежнем идеологии ООП стал тезис о том, что палестинский народ представляет собой обособленную нацию, имеющую право на самоопределение.
К концу 70-х гг. ХХ в. идея установления «национальной власти» все больше перерождалась в план создания «палестинского государства», поддержанный большинством арабских государств. Это в свою очередь означало, что руководство ООП было склонно рассматривать установление палестинского суверенитета над освобожденными от израильской агрессии территориями как окончательный, а не промежуточный вариант решения палестинской проблемы. Утверждения лидеров ФАТХа, что «палестинской революции придет конец в тот момент, когда она возьмет в свои руки какую-либо власть, ибо это заставит ее заниматься экономическими проблемами и остановит вооруженную борьбу»[176] становились анахронизмом. Более того, «государственники» начали открыто обвинять радикалов в заговоре против национальных интересов.
