— Ты сегодня трезвый, Леха, — я и сам не понял — то ли я его спросил, то ли просто констатировал сей факт.

— Это долго объяснять, Андрей Викторович.

— Я уж послушаю.

— В общем, эта мерзость, как вы говорите, и есть мой секрет. Это бактерии. Они прочищают все засоры, сжирают органику, разлагают ненужные неорганические соединения и ремонтируют канализацию, образуют особый тонкий, но неразрушаемый слой, который выстилает трубы изнутри, что, соответственно, повышает их износостойкость.

— Подожди, какие бактерии? Откуда они взялись? Почему никто ничего о них не знает?

— Потому что это мое изобретение. Еще не запатентованное. Вот оформлю патент и, может, расскажу о них. Хотя, если честно, мне бы не хотелось. Я теперь могу идти, Андрей Викторович? Через 15 минут большое количество воды пропустите через все сливы и ближайшие годы проблем у вас с канализацией не возникнет. Ну и у всех, кто ниже вас живет в этом доме.

— Погоди, Алексей… — Оксфорд Оксфордом, но для того, чтобы вывести особый вид бактерий, одного только образования мало. Нужна как минимум лаборатория. Очень хорошая лаборатория, с дорогостоящим оборудованием. А я смотрел на Сидорова и в белом халате за микроскопом его совсем не представлял. Да и по образованию он был явно не микробиолог, а технарь какой-то. — Ты должен мне все рассказать. Потому что все увиденное и услышанное в моей голове пока не укладывается.

— А я не могу, — уперся Леха. — Потому что я только соавтор и не имею права разглашать.

— А использовать не испытанный и не запатентованный препарат на собственности людей, находящейся в моем управлении, можешь?

— Так ведь мы ничего плохого не делаем! Наоборот!

— Правда? А где доказательства?

— Так ваша статистика.

— А это потому, что ты честный, Леха. И трубы новые. Чтобы на подольше. Пойдем, чаю выпьем, и все расскажешь.

— Тогда уж вы к нам, Андрей Викторович, на чай… Говорил я Лешеку, что шила в мешке не утаишь, а он — мы должны людям помогать… мы на благо людей… иначе жить зачем… Вот и допомогались.

— Да перестань ныть преждевременно. Что за Лешек?

— Пойдемте, это надо видеть. В подвале, в доме через квартал.

Подвал был обычным. Обычный подвал в обычном доме. Но вот мы подошли к железной двери, Леха отпер ее и мы словно попали в другой мир. Нет, не потусторонний. Просто чистый, опрятный, много зелени под лампами дневного света, самодельная, но красивая и оригинальная мебель, картины на стенах. В кресле напротив большого современного телевизора сидит мужик. И вроде бы мужик как мужик, да вот что-то в нем напрягало, что-то было неправильным.

Я остановился. Внутреннее ощущение, что следующий шаг может изменить всю мою жизнь, перевернуть ее с ног на голову, вдруг переросло в панику. Еще есть возможность вернуться, все забыть, сделать вид, что просто что-то показалось. Есть возможность оставить свою жизнь неизменной. Еще шаг, и она исчезнет, и перемен не избежать. Сердце заколотилось в груди, пытаясь выбраться из ловушки ребер. Я вздохнул поглубже, присмотрелся к странному мужику и пошел в его сторону.

Человек-дерево, человек-растение. Нет, он не был деревянным или зеленым, просто кожа порой походила на кору, в волосах угадывались тоненькие веточки, сам он весь был каким-то настолько чужим, чуждым, не похожим на людей, что невольно отталкивал, страшил. Лешек… Так его называл Сидоров. Он и есть соавтор?

— Наконец-то гости! — обрадовался Лешек. — Если бы вы знали, как я вам рад! Ведь, кроме Лехи и Коляна поговорить не с кем. Спились уж с ними тут.

Я ошарашено озирался. Часть помещения была обставлена как жилая комната, другая часть была огорожена ширмой. А за ней — самая странная лаборатория, которую я когда-либо видел. Ванны и бочки, заполненные густой жижей разных цветов и оттенков. Огромный стол с микроскопом и рядами всяких баночек, скляночек, пробирок, пакетов с порошками и, кажется, с землей. Тут же огрызки труб разных диаметров, пластиковых и стальных, горшки с растениями, инструменты, ветошь… На стенах — полки с книгами по микробиологии, вирусологии, инженерному делу. Если бы не этот странный мужик, я бы просто решил, что Леха сошел с ума. Помещение вполне в духе спятившего студента Оксфорда, ставшего сантехником. Я все внимательно осматривал, щупал, даже нюхал. Мне не мешали, дали время, чтобы весь этот дурдом как-то устаканить в своей голове.

— Ну, я думаю, за встречу надо выпить! — провозгласил странный мужик и протянул нам по стакану с прозрачной жидкостью.

— Это самогонка, Андрей Викторович, Лешек ее сам гонит, по одному ему известному рецепту. Высокого качества, высокой градусности, — подтвердил мои подозрения Леха.

— Ну что ж, за знакомство, — поддержал я и одним глотком опрокинул в себя содержимое стакана. То, что сейчас было утро и рабочий день, меня не смутило. Ситуация неординарная, из разряда «без стакана не разберешься». — А теперь рад буду выслушать ваш рассказ — что, черт побери, здесь происходит?

Вернувшись домой, на родину, Леха, не мудрствуя лукаво, пошел работать сантехником. С трудоустройством, похлопав по плечу, помог отец. Ну, а чтобы денег хватало на все нужды, подрабатывал на частных заказах, благо недостатка в них не было. Вот и в тот раз его нанял богатей, владеющий огромным коттеджем на краю поселка, прямо рядом с лесом, для замены водопроводных труб. Работа была несложной, и Алексей тихонько насвистывал мелодию, орудуя инструментами в подвале. Вдруг услышал стон и краем глаза заметил шевеление в углу. Обернулся — вроде почудилось, лишь заплесневевшая куча тряпья лежит. Только начал опять насвистывать и вернулся к своей работе, как из этой кучи тряпья снова раздался стон. Очень аккуратно Леха раздвинул тряпки, и привычный для него мир рухнул.

Лешека выгнали из леса. Все его считали сумасшедшим. Он научился читать и воровал в поселке книги. Пробирался в дома, когда там не было хозяев, и смотрел по телевизору научные передачи. А из художественных фильмов его особенно впечатлили истории про мутантов, про Людей Х, про существ с особыми возможностями, заложенными в генетическом коде. И родилась у Лешека идея — создать кого-то особенного, с уникальными возможностями. Над животными и насекомыми ему экспериментировать не позволили, вирусы тоже попали под запрет — упаси боже, чокнутый, в ходе своих исследований, поубивает всех. Остались лишь бактерии. Когда с помощью бактерий-мутантов сбрендивший леший сделал воду в болоте кристально чистой (не учел скорость их размножения) и нарушил тем самым экобаланс достаточно большой части леса, терпение всей его родни иссякло. Лешие должны охранять природу, а не губить ее и перекраивать по собственному усмотрению! Лешека жестоко избили и выкинули из леса. Он не держал зла на родню, совершил преступление — должен быть наказан. Он забрался в подвал дома, до которого смог доползти, и вот теперь умирал в куче тряпья, голодный, с переломанными костями и отбитыми внутренностями. Вот таким жалким, грязным, умирающим и нашел его Алексей.

Когда Леха увидел в куче тряпья стонущее существо, понял сразу — жить тому осталось недолго. Бросить его не смог. Притащил из машины одеяло, закутал в него лешего, устроил удобно на заднем сиденье и повез в город. Домой нельзя было — там мать с отцом, не поймут. А вот в подвале одного из домов поселить его вполне можно было. Выбор остановился на подвале, где он оборудовал себе что-то вроде комнаты отдыха — притащил туда выкинутый кем-то из жильцов вполне приличный еще диван, стол и стулья, поставил подаренный одним из клиентов-богатеев (ставший тому ненужным) телевизор. Поддерживал там какой-никакой порядок. Вызвонил знакомого санитара со скорой помощи. Колян парнем был простым, но добросердечным, и никогда не отказывал в помощи бомжам, в то время как другие брезговали. Вот и пригодилось знакомство.

Вдвоем они, как могли, обмыли Лешека, вправили переломы, наложили гипс. По очереди дежурили у больного и варили ему куриную лапшу — тут же, на электрической плитке. Совместными усилиями выходили лешего, вернули его к жизни. И никто из троих ни разу об этом не пожалел.