– Мертвый?

– Мертвый или умирающий. Муравьи на нем так и кишат.

– Думаешь, он в шоке? – заглянула мне через плечо догнавшая меня подруга.

– В каком шоке?

– В анафилактическом. Типа, если у него аллергическая реакция.

– Не исключено, – согласился я, беря парня за шиворот, и поволок его к обочине.

Покопавшись пару секунд в сумочке, Рейчел что-то достала из нее.

– Что это? – осведомился я.

– «Эпипен». Против аллергических реакций.

Она вручила мне предмет, похожий на ручку, а я вернул ей мини-фонарик.

– Внутри шприц, – пояснила моя спутница. – Сними колпачок, держи ручку в кулаке и всади ему в бедро до щелчка. И подержи десять секунд.

– Ты уже делала это?

– Тысячу раз.

– Правда?

– Нет. Но читала инструкцию.

Я сдернул с парня штаны до колен, после чего уточнил:

– Десять секунд? Это какое-то магическое число?

– Столько времени нужно, чтобы лекарство попало в кровоток и всосалось в мышцы.

– У тебя мобильник под рукой?

Мобильник у нее был, и она набрала «911». Я впрыснул лекарство, а Рейчел спокойно растолковала диспетчеру, где мы находимся, и описала состояние пациента.

– Мы дали ему дозу эпинефрина, – сообщила она, – и собираемся начать СЛР[2].

Это показалось мне хорошей идеей, так что я, как мог, шлепками посбивал огненных муравьев с одежды паренька, а потом с его лица, после чего разорвал рубашку у него на груди, прихлопнул еще кучу насекомых и приступил к искусственному дыханию.

– Стащи с него трусы, – велел я своей приятельнице.

– Пардон? – переспросила Рейчел.

– Раздень его. Огненные муравьи на нем так и кишат. Надо убрать их с его тела.

Взяв свой миниатюрный фонарик в зубы, подруга стащила с него семейные трусы.

– Боже правый! – выдохнула она.

– Чего там?

Рейчел направила луч фонарика ему в пах, и я бросил взгляд на мошонку парнишки. Яйца его, раздувшиеся до размера авокадо, были покрыты красными кольцевыми рубцами.

И десятками огненных муравьев.

– Смахни муравьев с хера! – распорядился я.

Моя спутница неверным движением вскинула ладонь, изготовившись к удару, а затем начала блевать.

– Может, поменяемся местами? – выдавила она между позывами.

– Его рот типа исковеркан, – предупредил я.

– Все одно… – с трудом выговорила Рейчел.

Мы поменялись местами. Она проводила ему СЛР, а я шлепал пацана по мошонке и бедрам, будто он мне круто задолжал. Когда моя помощница на минутку прервалась, я пихнул его на бок и порядком облупил муравьев у него на спине и заднице. Потом опустил его на спину, и Рейчел снова занялась искусственным дыханием.

– Это такая жуть, – пропыхтела она, продолжая качать грудь паренька, как насос.

– Жуть?

– Его яйца.

– Угу.

– Ты когда-нибудь видел такой кошмар?

– У близняшек Грейди[3].

– Что это за парни?

– Это девочки.

– Гм, – только и произнесла Рейчел.

Мы корпели над парнем до прибытия «Скорой». Пока команда из двух человек осматривала его, я вытряс его штаны и трусы, и вылетевший из них большой складной нож заскакал по мостовой. Подхватив нож, я сунул его в карман, а потом свернул его вещи комом и швырнул их на переднее сиденье. Пока один из членов бригады «Скорой помощи» укутывал пацаненка одеялом, другой брал у Рейчел какую-то контактную информацию. Сунув его в машину, они поблагодарили нас и рванули в больницу.

Мы с Рейчел простояли молча с добрую минуту, прежде чем снова тронулись.

– Тебя не ужалили? – осведомился я.

– Не думаю.

– Если б ужалили, ты бы знала.

– Наверное. А тебя?

– Мне будет спокойнее, если бы мы обмахнули друг друга.

– Ты просто подыскиваешь повод полапать меня за сиськи!

– Ты просто видишь меня насквозь!

Мы обмели ладонями в темноте одежду друг другу, пока не уверились, что не доставим никаких муравьев в пансионат, и продолжили прогулку.

– Ты там была просто потрясающа, – заметил я.

– Когда?

– Да все время.

– Давай поподробнее.

– Ты знала, что надо делать, и не колебалась ни секунды. Мыслила совершенно ясно и рационально.

Сумерки перешли в ночь, и хотя я этого не видел, у меня не было сомнений, что она улыбнулась.

– На меня порою находит просветление, – произнесла Рейчел.

Какое-то время мы молчали. Наконец я спросил:

– А с какой стати у тебя с собой был шприц?

– Я ношу его в сумочке постоянно.

Я знал, что это неправда. До недавнего времени Рейчел со своим мужем Сэмом жила в громадном доме в Луисвилле, штат Кентукки. Без ведома Рейчел я время от времени проживал у них на чердаке последние два года, и в такие периоды регулярно обшаривал ее сумочку и обе имеющиеся у них аптечки, тщательно документируя каждую мелочь их быта и проверяя хранящиеся там медикаменты. Я знал историю болезни Рейчел – вернее, считал, что знаю.

– И давно ты носишь именно этот шприц? – полюбопытствовал я.

– Купила его в аптеке в Саванне.

– А разве на него не нужен рецепт?

– Нет, когда у тебя такая улыбка!

Насчет улыбки я был в курсе. Зато понятия не имел, не планирует ли она прикончить меня этим шприцем.

– Зачем же ты купила его? – не унимался я. – Если серьезно.

– В детстве меня покусали огненные муравьи, – сообщила моя подруга. – А в аптеке в Саванне один тип жаловался, что они совсем распоясались в этом году. Вот я и хотела подготовиться на случай, если они покусают нас на пляже.

Вот это в Рейчел самое забавное. Когда у нее шарики не закатываются за ролики, она вполне компетентна.

Мы продолжали шагать. Я чувствовал, что ей хочется меня о чем-то спросить. Наконец она собралась с духом:

– У тебя есть аллергия на что-нибудь?

– На чизкейк.

– Как это?

– Я от него полнею.

Мне показалось, что моя спутница проворчала себе под нос слово «жопа». Мы прошли еще немного, и тогда я сказал:

– Никотин.

– Ты же не куришь!

– И все равно это яд. Если дистиллировать его и сконцентрировать до чистейшей эссенции, это один из смертоноснейших ядов на земле.

– Это такой маленький черненький в твоем наборе?

Я держу среди своих пожитков комплект ядов. В моей работе без этого никак. Я дал маху, предупредив Рейчел об этом в начале отпуска, когда застал ее на том, что она нанесла немного рицина на запястье, считая его моей коллекцией парфюмерии. А в ответ на вопрос, к чему я таскаю несессер с рядами ядов, я состряпал какой-то липовый предлог – дескать, доставляю его в департамент юстиции в Майами.

– Держись от этого набора подальше, – предупредил я свою спутницу.

– Ладно, не волнуйся. Но это черненький?

– Он прозрачный, во флаконе.

– И это им можно убить?

– Именно.

Хоть он и «прозрачный, во флаконе», как и большинство ядов, со временем я выработал к нему иммунитет. Единственный яд, с которым я не справлюсь, это тетродотоксин. Конечно, я ни за что не сказал бы Рейчел об этом, да и не стал бы таскать тетродотоксин в своем наборе. Я люблю эту женщину, но не уверен, что она не прикончит меня.

– Должно быть, ты искренне веришь мне, раз сказал о своем криптоните[4], – заметила она.

– Разумеется. Как же можно сохранить хорошие отношения без доверия?

Через пару минут мы уже различали огни и железные кружева балкона пансионата «Приморье». Ажурная решетка этого балкона – известная достопримечательность, ей больше полутора сотен лет. Выковали ее в Бостоне, а затем доставили в Сент-Олбанс-Бич по железной дороге. Архитектора, создавшего ее, убили в переулке позади местного бара в тот же вечер, когда закончили ее установку. Местная легенда гласит, что его кокнул первый владелец «Приморья», чтобы тот не смог воспроизвести узор больше нигде.

– Пожалуй, после душа возьму машину в прокат сгонять до больницы, поглядеть, как там этот пацан, – сообщил я.