«Здесь лежит Суворов» — такую надпись мы видим на плите, вмурованной в пол центрального собора Александро-Невекой лавры в Ленинграде, а над ней склонились полковые знамена русской армии суворовских времен.

Существует легенда, впрочем исторически не проверенная, есть и другие версии, что эти слова сочинил Гаврила Романович Державин. В разговоре он посоветовал Суворову именно так просто, без всяких пышных титулов и званий, написать на его могильном камне, добавив при этом: «Ведь Суворова всякий знает».

И действительно, имя Александра Васильевича Суворова сохранилось в памяти народа как вечный символ мужества.

В изобразительном искусстве русскими и зарубежными мастерами было создано много произведений, посвященных Суворову. Это и большие многофигурные композиции на исторические темы, такие, как картина В. И. Сурикова «Переход Суворова через Альпы в 1799 г.», скульптуры и памятники, живописные портреты, мозаика, рисунки, миниатюры. Все они, многие из которых уже хрестоматийные произведения, сразу ложатся солидным грузом на творческую фантазию любого художника, работающего над образом Суворова. Поэтому в решении этой темы необычайно труден первый шаг. Надо избежать повторений. У художника должно сложиться свое понимание образа Суворова — оригинальности и неповторимости его личности, необычности его внешнего облика,

Скульптору это сделать нелегко еще и потому, что достаточно ограничен круг художественных средств, которыми он располагает, чтобы в обобщенном образе представить целую жизнь, все хитросплетения судьбы Суворова. Ему необходимо всем своим творческим существом войти в историческую ткань эпохи — в быт, культуру, искусство того времени, в «золотой век» русского классицизма.

В своих поисках художественного образа О. К. Комов опирался не только на обширный иконографический материал, но и на многие биографические и литературные источники.

Суворов был необычайно яркой личностью. Его воинские подвиги, любовь к простому русскому солдату, острословие уже при жизни создали ему легендарную славу. «Горжусь, что я русский!» — эти слова Суворова можно взять эпиграфом в его знаменитой книге «Наука побеждать». Короткие как выстрел афоризмы о русском воинском искусстве, собранные в ней, были сочинены полководцем на протяжении его долгой и трудной военной службы. «Надо бить умением, а не числом», «Тяжело в ученье — легко в походе», «Каждый воин должен понимать свой маневр», «Сам погибай, а товарища выручай», «В кабинете врут, а в поле бьют», «Солдат дорог!» — эти и многие другие его выражения стали народными пословицами и поговорками. В этом удивительном по своей силе документе отразились внутренний дух самого Суворова, его принципы, его отношение к простому солдату. Эта маленькая книжка дает огромный материал художнику для верного постижения взглядов полководца.

А. В. Суворов был широко образованным человеком. Он в совершенстве знал фортификацию, математику, историю, философию, несколько иностранных языков. Большую часть жизни он посвятил обучению и воспитанию солдат. Выступал против жестокости и бесконечной муштры в войсках. Дворянские круги не принимали передовой военной системы Суворова. При царском дворе над ним насмехались и в то же время его боялись. Суворов остро, до болезненности, переживал и то и другое. Его реакция на отношение к нему окружающих была подчас неожиданной.

В книге «Александр Васильевич Суворов» К. М. Осипов пишет: «Нет сомнения, что по самой сущности своей Суворов обладал глубоко оригинальной натурой, которой тесны были рамки условностей и предрассудков дворянского круга. Долголетнее пребывание среди солдат развило в нем новые привычки, которые с точки зрения «высшего общества» рассматривались как чудачества. В большинстве случаев подобная оригинальность резко порицалась под влиянием общепринятых правил. Однако Суворов сознательно давал простор особенностям своей натуры.

Они выделяли его из толпы других офицеров. Они создавали ему популярность в солдатской среде. Наконец, в условиях неприязни к нему правящих сфер они создавали вокруг него некую атмосферу безнаказанности, предоставляли ему хоть какую-нибудь независимость суждений и действий.

С течением времени этот последний мотив сделался преобладающим. Известность его стала очень большой. Солдаты любили его и без причуд и, конечно, не за причуды, а за его военные качества, за то, что он не бросал их зря под пули, а вел кратчайшим путем к победе, деля с ними на этом пути все опасности. Но недоброжелательство вельмож росло по мере роста его славы, и Суворову все труднее становилось отстаивать свою систему и свои принципы. В связи с этим он все чаще укрывался, как щитом, своими причудами.

— Я бывал при дворе, но не придворным, а Эзопом, Лафонтеном: шутками и звериным языком говорил правду. Подобно шуту Балакиреву, который при Петре благодетельствовал России, кривлялся я и корчился. Я пел петухом, пробуждал сонливых; я хотел бы иметь благородную гордость Цезаря, но чуждался бы его пороков,

Причуды Суворова, надеваемая им на себя маска простака и чудака — это искусная маскировка его неизменной фронды к правящим кругам. К этому можно добавить, что иногда Суворов пользовался своей репутацией чудака, чтобы извлечь из нее конкретную пользу. Так, желая ввести в заблуждение шпионов, он объявлял, что штурм или поход начнется, «когда пропоют петухи», а затем задолго до рассвета самолично кричал петухом»

Д. Н. Вантыш-Каменский так описывал А. В. Суворова в его зрелые годы: «Князь Александр Васильевич Италийский, граф Суворов-Рымникский, среднего роста, взви-листый, сухощавый, имел лицо, покрытое морщинами, большой рот, взгляд быстрый и часто грозный, волосы седые как лунь; был жесток и сострадателен, горд и доступен, снисходителен и склонен к насмешкам; скор во всех своих действиях: никогда не ходил, а бегал; не ездил верхом — скакал».

В обширной историко-библиографической литературе о Суворове есть и такие необычные для исследований о жизни великих полководцев труды: «Жизнь и подвиги светлейшего князя Италийского графа А. В. Суворова-Рымниксного русского народного героя. С приложением анекдотов и рассказов современников о Суворове» (М.: Сытин; 1901) и «Суворов-поэт» В. А. Алексеева (СПб., 1901). Уже сами названия этих работ говорят о его самобытности и незаурядности.

Напомним, что первый памятник полководцу был сооружен в Петербурге на южной границе Марсова поля близ Мойки. В дальнейшем он был перенесен на его нынешнее место в центре Суворовской площади, «лицом» к Неве. Это лучшее творение замечательного русского скульптора М. И. Козловского. Когда видишь поставленную на цилиндрический постамент легкую фигуру воина, всю в движении, с занесенной в воздухе шпагой, с развевающимся на шлеме плюмажем, то невольно представляешь аллегорию бога войны Марса. «Подготовительные рисунки показывают, — писал о процессе работы скульптора искусствовед В. Н. Петров, — что Козловский уже с самого начала работы над статуей обратился к языку аллегории. Он желал создать не портрет, а символическое изображение, в иносказательной форме прославляющее Россию и ее великого полководца… В соответствии с принципами классицизма, требовавшего отказа от индивидуальной формы, образ Суворова идеализирован и героизирован. Но, жертвуя внешней портретной точностью, скульптор сумел раскрыть и выразить самые существенные черты душевного облика национального героя»

В 1873 году в Петербурге был открыт памятник Екатерине II, созданный скульптором М. О. Микешиным. Вокруг пьедестала памятника расположены девять фигур, изображающих наиболее знаменитых деятелей екатерининского времени. Их выполнил А. М. Опекушин, автор знаменитого памятника А. С. Пушкину в Москве. Среди этих девяти известных России людей есть и фигура А. В. Суворова, детально передающая внешнее сходство полководца с дошедшими до нас многочисленными иконографическими материалами. Это уже другая линия художественного воплощения в монументальном искусстве образа Суворова, прямо противоположная концепции, избранной М. И. Козловским.