Инга побледнела. И король сам выбрал кречетов.

– Беру трех птиц, что воротились первыми.

– Добрый выбор, государь! – сказал Лавранс. – На тех, что первыми исполняют приказ, всегда можно положиться.

В Борге король за первой же трапезой усадил Ингу рядом с собою. Тут только придворные начали смекать, что король относится к этой даме по особенному и ждет, что ей окажут почет и уважение. Что король, что Инга, оба как будто бы веселы и довольны. Дагфинн Бонд участвовал в их оживленной беседе. Священник Транд, видя, что Инге хорошо и она счастлива тем, что король так к ней внимателен, искренне радовался за девушку. Ему и в голову не пришло, что они спали в одной постели.

Аудун из Борга был не настолько наивен. Почти всю ночь он провел на ногах, все глаза проглядел, дожидаясь, когда Инга выйдет из королевской опочивальни. Он с огромным трудом смирил свою досаду, но предпринять что-либо не рискнул. Меньше всех эта история взволновала двух двоюродных братьев – Хакона Бешеного и Петера Стёйпера. Тот и другой свято верили, что король позабавится с Ингой денек-другой – тем дело и кончится. То-то оба и удивились, когда настала ночь, и Инга вместе с королем направилась в опочивальню. Пожелав всем доброй ночи, молодая пара с улыбкой затворила дверь.

До сих пор король ни разу так открыто, чуть ли не демонстративно не выказывал своего увлечения женщиной. Кто-кто, а они его знали. Он бы никогда не поступил подобным образом, если бы не желал, чтобы они это заметили. Петер Стёйпер отвел родича в сторонку.

– Он что, решил взять ее в наложницы? В жены-то нельзя.

– Нет, в жены никак невозможно. Или все-таки…

– Тогда выходит, он сам себе создаст неодолимые препятствия. Во-первых, девушка не королевского рода. А во-вторых, – и это куда серьезнее, – ему не миновать неприятностей с мачехой, ведь королева будет ждать его в Осло не одна, а с девицей Кристин из Шведской Державы. Если он предпочтет благородной девице Кристин простую наложницу, то восстановит против себя не только вдовствующую королеву, но и шведского короля.

Хакон Бешеный сорвался с места, подошел к королевской опочивальне, бесцеремонно оттолкнул дружинника и громко постучал в дверь.

На пороге появился король Хакон. Он был недоволен, что его потревожили, но, увидев родича, вполне дружелюбно спросил, что стряслось.

– Спешу сообщить, что королева Маргрет со дня на день будет в Осло, вместе с известной нам особой из Шведской Державы. Надобно нынче же вечером обсудить приготовления к отъезду, потому-то я и не промедлил спросить у тебя, государь, когда ты желаешь выехать из Борга.

– Как все здесь уладим, так и отправимся. Вдовствующая королева может подождать.

– Я думал, не выехать ли кому-то из нас вперед и до твоего появления не составить ли дамам компанию? Ведь королева в плохих отношениях с епископом Николасом и, наверно, предпочла бы не быть там одна. Кто-то должен взять ее под защиту.

– К чему ты клонишь?

Вокруг было много ушей, и Хакон Бешеный понизил голос.

– Можно говорить без утайки. Николас Арнарсон королеве троюродный брат, и мы оба знаем, что именно она уговорила короля Сверрира сделать его епископом Осло. Вот почему, выступив против короля, Николас поразил ее в самое сердце. Когда баглеры напали на Бьёргвин, она так разбушевалась, что воевода поневоле запер ее в погребе. И хотя сейчас все тихо-мирно, у нее нет доверия к епископу Николасу.

– Тогда поезжай вперед и окружи вниманием вдовствующую королеву. Передай дамам поклон и скажи, что у нас тут еще много дел, но мы непременно прибудем, как только сможем.

И король затворил дверь.

Хакон Бешеный отвесил закрытой двери поклон, усмехнулся и пошел собираться в дорогу. С Петером Стёйпером он не говорил, мысли его были совсем о другом: он намеревался рано утром выехать в городок с бревенчатыми мостовыми на улицах и в переулках, где деревянные домишки лепились вокруг каменных церквей и просторных епископских палат. В Осло.

В самом центре Викена лежал Осло. Плодородные земли по берегам большого фьорда издревле назывались Викен, то бишь «залив», «бухта», и с легкой руки скандинавов-викингов это имя стало известно всему миру. В ответвлениях фьорда и в бухтах, дома и на чужбине, подстерегали добычу наводящие ужас «люди с заливов».

Хакон Бешеный и его спутники скакали без отдыха до самого Эйкеберга[33] и там, на вершине, остановились. Лето шло к концу, и, глядя вниз, они видели, как курится дымок над кровлями деревянных домишек, которые теснились вокруг солидных епископских палат и больших церквей. В одной из них был похоронен Сигурд Крестоносец[34]. Да, Николас Арнарсон явно человек могущественный, а уж если покажут тебе земельные угодья, что принадлежали епархии, так и вовсе оторопь берет. На острове Ховедё раскинулся славный цистерцианский монастырь, можно даже различить монахов, которые усердно трудятся на полях. К северу и к западу бегут волны живописных, поросших лесом холмов. А на восточном берегу залива Бьёрвика полтора века назад Харальд Суровый Правитель[35] заложил город, который хотя и не мог еще тягаться с Бьёргвином, Нидаросом и Ставангом[36], но неуклонно рос. Лишь довольно большие постройки и усадьбы были обнесены стенами, однако определить, как проходят границы города, не составляло особого труда, а проходили они вдоль подошвы холма Энерхауген, мимо Мартустоккера, где казнили преступников, вокруг поместья под названием Валежник до самого фьорда. На берегу жались друг к другу дома, лавки, сараи, а в гавани было множество кораблей, что говорило о процветании торговли. Лесопилки и огромные штабеля бревен опять-таки свидетельствовали, что именно просили в обмен на свои товары многие из чужестранных купцов. Вдали змеились, поспешая в город, стежки-дорожки со всех концов Восточной Норвегии, и движение там было весьма оживленное.

В городе, едучи по узким людным улочкам, Хакон Бешеный похвалил прочные бревенчатые мостовые и сказал, что эта заслуга епископа Николаса. Таких удобных подъездов к своим палатам не имел больше ни один епископ. Хакон без умолку рассуждал о славном священнослужителе, будто старался убедить и себя, и других, что влиятельный епископ Осло ему друг и союзник.

В ворота епископской усадьбы всадников пропустили тотчас, но епископ Николас принял их далеко не сразу. Когда же, наконец, они предстали перед ним, то встречены были учтиво и дружелюбно.

– С чем пожаловали?

Хакон Бешеный начал издалека, решив сперва сказать епископу что-нибудь приятное.

– Тому есть несколько причин. Во-первых, мы давно мечтаем увидеть знаменитую церковь Святого Хальварда, о которой очень наслышаны. Ведь уже сто лет минуло…

– Тогда вам бы следовало приехать сюда пятнадцатого мая, именно в этот день мы славили чудо.

– Оно произошло в здешнем фьорде?

– В Драмменс-фьорде. Святой Хальвард был родом из Лиера.

– Его подвергали преследованиям?

– Не его, а некую благородную даму, и будущий наш святой защитник пришел ей на подмогу своим луком и стрелами. За это ему надели на шею жернов и утопили, но он снова выплыл на поверхность, вместе с жерновом и стрелами. Такое вот случилось чудо.

– Жуткая история.

Епископ Николас приподнял бровь, и Хакон Бешеный быстро добавил:

– И все же отрадная.

Повисло молчание. Наконец Николас Арнарсон заговорил:

– Но вы ведь приехали не только ради этого?

– Нет, мы прибыли из Борга с вестью о скором приезде короля Хакона.

– Когда же он будет здесь?