Но Семёну повезло, во-первых, он родился, на аборт молодая мамаша не нашла денег.

Отказавшись от сына в роддоме, она исчезла из его жизни навсегда. Неудачная любовь заставила её окаменеть.

Во-вторых, он родился с определённым даром свыше. Невидимые господа распорядились именно так с судьбой мальчика, то ли отблагодарив, то ли наказав его таким образом.

Приёмные родители постарались дать ему всё, кроме правды о матери. Эта правда для новых родителей была чем-то вроде электрического напряжения, оголённого провода, к которому малыш мог случайно прикоснуться. Кстати, он так и не узнал этой правды. Никогда. Почему? Все те же невидимые господа раскладывали пасьянс судеб людских.

Прошли годы, мальчик подрос, пошёл в школу. Учился посредственно. Ничем не выделялся. Обычный ребёнок, так сказать. Окончил школу, поступил в колледж. Ничто не выдавало в нём необычного. Семён узнал о своей гениальности чуть позже. Это произошло в армии.

Тогда пропал сослуживец, ушёл с автоматом с поста. Его долго искали, но найти не могли. Прошло семь дней, а он как в воду канул. И тут Семён, он отслужил уже год, впервые почувствовал как бы удушливое зловоние, исходившее из соседнего леса. Запах не был знаком Семёну, но седьмое или восьмое чувство, он не знал, подсказывало, надо идти в лес. И он пошёл.

Сослуживец был мёртв. Он прятался в овраге, рядом с частью. Автомат пропал. Экспертиза показала, что солдата задушили во сне, он умер за час до того, как Семён почувствовал беду.

После Семён вдыхал отвратительный запах смерти, чуть ли не на каждом шагу. Он постарел лет на десять, ему было двадцать, но никто не верил, давали больше, и стал на десять сантиметров ниже, ссутулился. Он думал, ему придётся умереть раньше срока, так плохо он себя чувствовал, но невидимые господа продолжали раскладывать пасьянс.

Позже, изучая феномен Семёна, учёные умы сказали, что, умирая, люди испускают специфическое зловоние – некий эпинефрин. Это запах страха. Семён, подобно собаки, научился улавливать это зловоние и отыскивать трупы. Помочь обречённым он ничем не мог.

Это его угнетало.

Стало быть, дар свыше – великая тайна! – предоставил работу. Внештатный сотрудник ФСБ, отдел розыска пропавших без вести. И Семён продолжал вдыхать воздух полной грудью, расширяя ноздри словно бык, продолжал жить автоматически, без всякого участия воли, отстранённо осознавая бренность всего окружающего мира. Единственным выражением его участия в событиях был злобный взгляд, который пугал даже его непосредственное начальство.

А годы летели.

Приблизившись к возрасту Христа, из всех происшествий за время службы Семён сделал вывод, что полагаться на людей ни в коем случае нельзя, от них следует держаться подальше. Как бы плохо не было в одиночестве.

По этой причине он и женился поздно. Но по любви. Его взгляд подобрел, невозмутимость сфинкса исчезла. Жена говорила, что он марионетка у спецслужб, которую за ненадобностью могут повесить на гвоздь.

Семён как будто не слышал жену.

А ведь на службе его, честно сказать, не любили. За правду. Он говорил то, что думал. Иногда пророчествовал. Поэтому, действительно, Семёна даже побаивались, мало ли чего наговорит. Тут марионеточный человеческий механизм приходил в движение не по воли сверху, срабатывал инстинкт самосохранения, что ли.

Потом вдруг стало всё рушиться. Так бывает, когда равномерное перемещение во времени вдруг ускоряет ход.

Вначале исчез кот, Феликс. Загулял зверь, решил Семён. Но котяра так и не вернулся, ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Казалось бы, ничего страшного.

Жена сказала:

– Помер наш котик, наверное.

На что Семён ничего не ответил, смолчал. В последнее время он всё хуже и хуже улавливал удушливый запах эпинефрина. Животные, вообще, понимали смерть, как он думал, поэтому не испытывали страха. А значит, специфический запах не испускали. Семён вдруг почувствовал, как устал.

Вскоре пропала жена. Её сотовый молчал. Семён позвонил тёщи – дочь не приезжала? Нет. Обзвонил друзей и подруг – жену никто не видел. Предчувствие беды напрочь отсутствовало почему-то. Семён успокоился. На короткое время. Но когда беспокойство резиновым жгутом перетягивало горло, он гулял вечерами по парку в одиночестве. Ходьба успокаивает. В ходьбе есть целительная сила. Но воздух всегда был пропитан эпинефрином, с каждым днём концентрация его в воздухе снижалась. Снижалась для Семёна. Но он понимал, что проблема в нём, смерть – она всегда рядом.

Прошло три дня, и Семён подал заявление в полицию. Своему обонянию он уже не доверял.

Через месяц ничего не изменилось. Жена так и не нашлась. Раньше бы для Семёна воздух превратился б в сплошную выгребную яму, всё вокруг провоняло. Но сейчас он чувствовал, что отодвинут от дел, дар отобран. И можно радоваться вроде! А не получалось никак.

Вместе с даром он потерял и работу, стал не нужен. Отвернулась удача (иногда Семён любил испытать фортуну). Тотализатор и лотерея спрятали счастливый случай от Семёна в недоступном для него месте. Он много проигрывал.

И вот уже Семён запил горькую. Пил и жену вспоминал, куда делась? Жива ли? Вспоминал, как жена шутила, глядя на его утреннюю эрекцию:

– Бог ты мой! Если я сейчас не отсосу, то ты помрёшь! Кто трупы будет искать?

Семён улыбался, и, когда она брала в рот, у него перед глазами появлялись трупы, трупы, трупы, трупы, запах смерти витал рядом, он чем-то напоминал любовный смрад, когда член, измазанный спермой, выскальзывал из влагалища, но очень отдалённо… это отвлекало от секса.

С исчезновением жены, кстати сказать, у Семёна пропала эрекция. Он не мог сказать своему дружку, чего стоишь, кого ждёшь, как бывало в первые дни одиночества.

Позже вместе с эрекцией исчезла из квартиры мебель, бытовая техника, посуда и золото. Осталось одно зеркало в ванной.

Однажды Семён закричал:

– Без меня всё вокруг провоняло! Подонки, говнюки, смертники! Я знаю!

Крик беспомощности эхом отразился от пустых стен квартиры. Пустые водочные и пивные бутылки издали колокольный звон.

Семён пошёл бриться, рука нащупала густую щетину на лице. Надо сдать бутылки, решил он.

Глянув мимоходом в окно, Семён ничего не увидел, совсем! Теперь, где стоял дом, росло дерево, – зияла пустота. Он не удивился этому, так как давно предполагал, что мир исчезнет, растворится на его глазах. Правда, мысль, кому сейчас сдать пустую тару, больно стукнула в виски.

Не попав в унитаз с первого раза, Семён отлил, взял бритвенные принадлежности с полки и повернулся к зеркалу – в нём отсутствовало его отражение.

– Как же бриться? – задал он себе вопрос.

В этот момент один из невидимых господ сложил пасьянс и собрал карты, чтобы перетасовать для новой игры. Семён вмиг протрезвел – резкая боль сковала грудь, удушливый запах эпинефрина отделился от тела. Спустя три часа некто Николай Лубков нашёл труп в пустой квартире на обоссанном кафельном полу ванной комнаты. Невозмутимый взгляд сфинкса узнал в трупе бывшего внештатного сотрудника.

Как такое произошло – ума не приложу.

Возвращаюсь домой с работы. Вечереет. Схожу с троллейбуса, срывается мелкий снег, довольно прохладно – ёжусь; иду привычным путём, по проспекту Тихорецкий, на углу магазина «Монарх» и улицы Суворова поворачиваю вправо. Темно. Здесь всегда нет света, хулиганы фонари поразбивали. Управы на них нет! В этом переулке всегда людей мало. Тёмный участок метров пятьдесят. Ускоряю шаг. На всякий случай. Ныряю во двор жилого дома, рядом детский сад, огороженный сетчатым забором – в нём дыра. Так ближе, если срезать путь. Пролезаю. По натоптанной тропинке, покрытой тонким льдом, скольжу вниз с пригорка. А вон и моя пятиэтажка! Осталось совсем чуть-чуть, минуты через две буду дома, в тепле; Аня позвонила, сказала, что ужин готов; в пакете бутылка «вермута», согреюсь. В институте выпивали, у Артюхина день рождение, круглая дата, сорок лет. Я бы не смог, чтобы не выпить ещё, но уже дома, тет-а-тет с женой. Так поступаю редко, но сегодня можно. Тем более Антошка у бабушки, а это ещё и повод заняться любовью, не заботясь, что сын не спит и может услышать…