Полковник незаметно ткнул его локтем в бок, шепнул:

– Хватит хандрить, капитан, мне и самому тут тошно, но отчитаться надо перед ними, так что давай, садись.

Остальные присутствующие уже рассаживались за большим длинным столом у окна, злость в их глазах сменилась ожиданием вперемешку с надеждой. Когда, наконец, все расселись, мэр дважды стукнул пухленькой ладошкой по столу, призывая к полной тишине, и, откашлявшись, начал:

– Не так давно, на общегородском собрании, мы решили вопрос о переселении. После чего была отправлена группа разведки, которая исчезла, едва обозначив себя по радиопередаче, так же исчезла и вторая группа, отправленная уже в режиме секретности на поиски первой. После чего, с аналогичным заданием было решено отправить капитана Романа Тигренко, который и сидит сейчас перед вами.

Васюрин церемониально поклонился и сел. И Тигренко буквально кожей почувствовал, как в него натурально впилось с десяток взглядов. А через секунду отовсюду понеслись вопросы:

– Вы нашли место для переселения?

– Каков маршрут, куда мы переселяемся?

– А местное население?

– Да, как они отнесутся к нам?

– Спокойно, – голос Зарубова, врезался в шумную вакханалию, как шпага в холодец. – Как только окончательно отобьем город от крыс, начинаем эвакуацию. Первой группой пойдут несколько отрядов моих ребят, и инженеры со строителями. Затем, переправляем детей, женщин и стариков под усиленной охраной. После фермеры со своим хозяйством, и в конце оставшиеся военные и рабочие. Вопросы?

– У меня вопрос, – поднял руку старший инженер, – я так понимаю, вы отправляете нас первыми, дабы мы подготовили так называемый плацдарм. Так вот, есть ли какой-то проект будущего города?

– Нет, но этот вопрос обсудим в частном порядке, после собрания, – полковник взглянул на Васюрина, тот кивнул, дескать, все правильно.

– А эта, – откашлялся один из фермеров, – а мы, почему последние идем?

– Кому что, а лысому, по бубну, – прокомментировала одна из женщин КСВ.

– Чаво!? – поняв, что шпилька в его адрес, начал заводиться фермер.

– Хватит, – вновь вмешался полковник, – вам ведь потребуется время, чтобы подготовиться к переезду, хозяйственная часть у вас самая большая, так что только из соображений рационализма вы идете, предпоследними, заметьте, не последние, как вы пытались утверждать, а предпоследними.

– Еще вопросы?

– А как быть с заводом? – Краюшкин аж весь подобрался, задавая вопрос.

– Все что возможно, мы попытаемся забрать. Так что это полностью на ваших плечах Дмитрий Анатольевич, производство останавливайте и начинайте демонтаж всего, что только возможно. Учитывайте так же, что времени у нас в обрез, так что надо действовать весьма оперативно.

– У нас большие потери, – вновь вмешалась женщина из КСВ, – на все может не хватить людей, к тому же многие еще находятся в шоке от все продолжающейся бойни.

– Город мы зачистим сегодня же, это я обещаю. А вот на счет морального духа, это, уважаемые дамы, на вас все надежды, – полковник устало покрутил головой. – Думаю на этом все? Значит, расходимся и начинаем подготовку к «переезду», ну или к великому переселению, это уж как хотите.

Кто-то за столом хмыкнул, и в целом, покидали все кабинет намного более спокойными, впереди у обреченных казалось людей, появилась цель. Зарубов, наклонившись к уху капитана, произнес:

– Роман, топай-ка ко мне, перекимарь часок. А то, потом, нескоро отпущу.

Тигренко кивнул, и, попрощавшись с мэром и инженером, вышел.

Поспать ему так и не пришлось, едва он устроился на кушетке в кабинете полковника, как к нему ввалился Сердюков. Они перекинулись парой фраз, и старлей убежал, собирать бригаду для прорыва к дому на Волчаковской, где остались Молчун с Артуром. Минут через пять, когда Тиграш уже снова задремал, в дверь коротко постучали, а затем и вошли без разрешения два майора. Каргузин Илья Викторович и Сидко Ахмед Михайлович. Первый был тыловиком и ведал всей материальной базой, а второй был чистым фронтовиком, командиром спецназа. Каргузин высокий и худой, более всего напоминал Кощея из сказок, Сидко, напротив, невысокий и полный, этакий колобок, несмотря, на то, что руководил всю жизнь спецназом. Они непонимающе уставились на капитана, причем Ахмед, что-то до этого говоривший спутнику, так и застыл с открытым ртом.

– Ты чего это тут? – только и произнес Каргузин.

– Точно, Роман, ты разве не на задании? – поддержал Ахмед, и продолжил в свойственной только ему манере мешать пословицы, поговорки и прочие цитаты в некие салаты, которыми неизменно заканчивалась любая его фраза, – ядреная саперка, век живи – век гадай.

Илья поморщился, он единственный в их части, кто так и не привык к присказкам Ахмеда, хотя дружили они уже лет пятнадцать. Почти каждые выходные выбирались на охоту или за игрой в преферанс.

Тиграш устало улыбнулся, «Хрен Вам, а не сон, товарищ капитан», и произнес:

– Здорово, мужики.

– Мужики за сохой ходят, – буркнул Каргузин, – ты чего это в кабинете Зарубова лежбище устроил? Он же тебя на ремни покромсает.

– Ну, да, ну. Точно. – Согласился с приятелем Сидко, – Батька у нас суровый, если что, как тысяча ежей в непогоду.

– Да причем тут ежи? – возмутился Илья.

– Как так причем? А ремни причем? Вот то-то же, не зная броду, не лезь поперек батьки.

Каргузин закатил глаза и, обреченно махнув в сторону приятеля рукой, уселся на табурет у стола.

– Это что же получается, из-за тебя весь кипешь и поднялся?

Тигренко тоже сел, натягивая ботинок, хмыкнул:

– Получается, что так. Так что готовьтесь к переезду.

– Ясно. Только, мне сначала каких-то олухов надо спасти.

Ахмед потер густо заросший щетиной подбородок.

– Представляете, на чердаке что ли заперлись, и самое смешное, они гости, ну, то есть, пришлые! Как они к нам сквозь ожоги пришли, кто такие, не знаю. Нашли место и время, блин. Нет, чтобы держать нос пистолетом.

– По ветру, нос держат, а пистолетом рекомендуют хвост держать, – раздраженно поправил Илья, – и вообще, заканчивай ты эти присказки вставлять, у меня от твоего творчества голова кругом идет.

– Кругом, это не квадратом, – хохотнул Ахмед.

– На чердаке говоришь, – Тиграш зевнул, – это мои. У меня там парнишка раненый, ногу ему сильно порвали.

– Вот ты, Рома, дикобраз непутевый, сам, что ли, не мог его спасти.

– Да как-то так вышло, – развел руки Тигренко, – к тому же, надо же было и твоим дуболомам работу оставить.

– Точно, – поддержал его Каргузин, – а то, только жрать в два горла способны.

– Да мы с ребятами и в три бы жрали, да ведь ты ж жмот, – он ткнул пальцем в Илью, – у тебя зимой снега не займешь до утра.

– Идиоты, твои ребята с тобой вместе, только и забот, чтоб сожрать, да где бы поспать и какую бы девку завалить.

– Ну а фигли, – Ахмед уселся на край стола, дерево под ним скрипнуло, – что еще от жизни-то хотеть.

– Действительно, – Каргузин зевнул, растер пальцами виски, сказывалась бессонница. – Рассказывай, Роман, что там за переезд нам угрожает.

– Да, рассказывать особо нечего, место всяко лучше, там по крайней мере, нет крыс, и вообще, зараженных территорий не так уж много, как мы представляли, хватает так сказать мест для жилья. Беспредел по большей части твориться везде, но в целом, жить можно.

– Мне, ребята сказали, с тобой какой-то громила пришел, – Сидко как-то странно улыбнулся, – настоящий человек-гора, думаю, к себе его оформить.

– Дубов, гвардии сержант, кстати говоря, – Тигренко наконец-то обулся, и подойдя к столу, налил себе чая. – Не пойдет он к тебе, Ахмед, он к байкерам решил податься.

– К каким еще байкерам? – удивился Илья.

– А, вы ж ничего не знаете, – Роман отпил чая, напиток давно остыл, но всяко лучше, чем вода, и продолжил, – в общем, я за время своего похода…

К концу повествования вернулся Зарубов. Полковник был явно чем-то доволен, улыбка столь непривычная для его лица, не сходила с обветренных губ. Дождавшись, пока Роман доскажет окончание своей эпопеи, он легким подзатыльником согнал со стола Сидко, и, усевшись в свое кресло, произнес: