Пройдя через сад, они срезали дорогу по южному пастбищу и поднялись туда, где полыхал хлопок. Мы следили за ними, пока тьма, которой было окутано все пространство между домом и огнем, не поглотила их. А потом побежали скорей назад на переднее крыльцо, откуда все было видней. Там мы застыли как вкопанные, глазея на языки пламени, которые слизывали хлопок и подползали все ближе к опушке леса, что было особенно опасно.
– К-Кэсси, этот огонь, он дойдет до нас и мы сгорим? – спросил Кристофер-Джон.
– Нет… он движется в другую сторону. В сторону леса.
– И тогда сгорят деревья? – с грустью заметил Кристофер-Джон.
Малыш дернул меня за руку.
– А папа, и Стейси, и мистер Моррисон? Кэсси, они же там, под этими деревьями!
И мужественный Малыш заплакал, за ним и Кристофер-Джон. Так мы и сидели трое, прижавшись друг к дружке, совсем одни.
– Эй, вы целы?
Я всмотрелась в темноту, но не увидела ничего, кроме серого дыма да красной дуги пожара на востоке.
– Кто там?
– Это я, – ответил Джереми Симмз, перебегая лужайку.
– Джереми? Что ты делаешь ночью на дворе? – спросила я, отступив назад, чтобы лучше рассмотреть его.
– Уже не ночь, Кэсси. Скоро рассвет.
– Что ты здесь делаешь? – повторил вопрос Малыш и потянул носом.
– Понимаете, я, как всегда, спал на своем дереве…
– В такую ночь? – воскликнула я. – Ну, парень, ты просто спятил!
Джереми как будто устыдился и пожал плечами.
– Ну и что, да, спал на дереве и почувствовал запах дыма. Я понял, что дымом тянет отсюда, и испугался, что это от вас, а потому побежал скорей домой и сказал папе, и мы с папой уже час как пришли вон туда.
– Ты хочешь сказать, что боролся там с огнем?
Джереми кивнул.
– И папа, и Эр-Ве, и Мелвин тоже.
– Эр-Ве и Мелвин? – Малыш, Кристофер-Джон и я воскликнули одновременно.
– Но они же были…
Я толкнула Кристофера-Джона, чтобы он замолчал.
– Ну да, они пришли туда еще до нас. Там уже была уйма народу из города. – Он выглядел несколько озадаченным. – Я, правда, не понимаю, что они все там делали?
– Выжгло много? – спросила я, не обращая внимая на его озадаченность. – Хлопка много сгорело?
Джереми как-то рассеянно кивнул.
– Чудно как-то. Мне кажется, пожар начался от молнии, которая ударила в деревянный столб изгороди, и искры упали на хлопок.
Наверно, большой участок выгорел… Вам повезло, что огонь шел не в вашу сторону.
– А деревья? – спросил Кристофер-Джон. – Он и на деревья перекинулся или нет?
Джереми обернулся и поглядел на поле, прикрыв глаза рукой от яркого пламени пожара.
– Они стараются сделать все, чтобы остановить огонь. Твой папа и мистер Грэйнджер, они…
– Папа? Ты видел папу? С ним все в порядке? – затаив дыхание вскричал Кристофер-Джон.
Джереми кивнул и посмотрел на него с удивлением.
– Да, конечно, с ним все прекрасно…
– А Стейси? Ты видел его? – спросил Малыш.
Джереми опять кивнул.
– Да, он тоже там.
Малыш, Кристофер-Джон и я переглянулись, почувствовав некоторое облегчение; Джереми продолжал, хотя и поглядывал на нас с каким-то подозрением:
– Ваш папа и мистер Грэйнджер собрали людей, чтобы копать глубокий ров поперек этого склона, они говорят, что надо выжечь всю траву на пастбище от рва и вниз до хлопка…
– Ты думаешь, это остановит огонь? – спросила я.
Джереми бросил беспомощный взгляд на огонь и потряс головой.
– Не знаю, – сказал он наконец. – Хотя, конечно, надо надеяться. – Раздался оглушительный удар грома, и молния осветила все поле. – Наверняка помочь может только одно – если польет хороший дождь.
Мы вчетвером уставились на небо и подождали минуту, не упадет ли капля. Но этого не случилось, и Джереми, отвернувшись, вздохнул.
– Мне лучше теперь вернуться. Миссис Логан сказала, что оставила вас здесь, поэтому я и пришел повидаться с вами.
И он побежал вниз по склону, помахав нам на прощанье. Добравшись до дороги, он вдруг остановился и постоял неподвижно; потом вскинул руки, постоял еще в нерешительности и вдруг закружился на месте, как сумасшедший.
– Эгей, дождь! – закричал он. – Пошел дождь!
Малыш, Кристофер-Джон и я спрыгнули с крыльца и побежали босиком по лужайке, чувствуя дивный, прохладный дождь у себя на лице. Мы смеялись, кричали от радости, приветствуя грозовую ночь и забыв на миг, что ничего еще не узнали о судьбе Т. Дж.
Когда желто-серый, весь в саже рассвет выглянул из-за горизонта, с пожаром уже покончили; гроза, выливаясь целый час проливным дождем, ушла на восток. Я встала и, не двигаясь с места, смотрела на хлопковое поле, на склон холма, еле видный сквозь закопченный рассвет; глаза слезились от едкого дыма. На поле ближе к холму, где еще недавно торчали стебли хлопковых кустов, чьи коричневые коробочки лопались, открывая крохотные комочки хлопка, теперь осталась лишь выжженная земля, голая, черная, еще дымящаяся после ночного пожара.
Я захотела пойти и посмотреть на все это поближе, но на этот раз уперся Кристофер-Джон.
– Нет! – повторял он раз за разом. – Не пойду!
– Но ведь мама что имела в виду: чтобы мы не подходили близко к огню, а огня больше нет.
Кристофер-Джон стиснул зубы, скрестил на груди пухлые ручки – и ни с места. Поняв, что его не уговорить, я еще раз взглянула на поле и решила больше не ждать.
– Что ж, тогда ты оставайся здесь. Мы живо вернемся.
Не обращая внимания на его протесты, Малыш и я кинулись бегом к мокрой дороге.
– Он и вправду не идет, – сказал очень удивленный Малыш, оглянувшись через плечо.
– Я так и думала, – сказала я, выискивая следы пожара на хлопке.
Дальше вдоль дороги все стебли были опалены; нежно-серый пепел лежал толстым слоем и на них, и на дороге, и на деревьях в лесу.
Но лишь достигнув выжженного участка поля, мы увидели размеры бедствия. Насколько мы могли судить, линия огня дошла до середины склона, дальше ров остановил его. Старый дуб остался невредим. Через поле медленно, как во сне, двигались толпой мужчины и женщины с лопатами, засыпая землей очажки огня, не желавшего затухать. Поперек лица широкой полосой у них были повязаны носовые платки, многие надели шляпы, поэтому трудно было различить, кто есть кто, но было ясно, что ряды борцов с огнем, помимо двух дюжин горожан, пополнились еще соседними фермерами. Я узнала мистера Лэньера по его голубой шляпе с опущенными полями, он работал бок о бок с мистером Симмзом, причем один не замечал другого; и папу, стоявшего ближе к склону холма, взмахом руки показывающего двум горожанам, что делать. Мистер Грэйнджер широкой лопатой рубил тлеющие стебли; он находился у южной части пастбища, на котором мистер Моррисон и мама прибивали горящую землю.
Возле самой изгороди коренастый Мужчина в такой же маске, как у всех, шаг за шагом, точно робот, проверял каждый дюйм поля, не спрятался ли под обгорелыми остатками поломанных стеблей огонь.
Достигнув изгороди, он устало прислонился к ней и сдернул платок, чтобы вытереть пот и сажу с лица. Он закашлялся и тупо огляделся вокруг. Его взгляд упал на Малыша и на меня, мы тоже вытаращились на него. Но Калеб Уоллес, казалось, не узнал нас и уже через минуту подхватил снова свою лопату и, не сказав ни слова, двинулся в обратном направлении к склону холма.
Тут Малыш подтолкнул меня локтем.
– Кэсси, посмотри вон туда. Это же идут мама и Ба!
Я посмотрела, куда он указывал пальцем. Да, мама и Ба шли через поле домой.
– Побежали, – сказала я, кинувшись бегом назад к дороге.
Добравшись до дома, мы сначала вытерли ноги о мокрую траву на газоне, чтобы счистить грязь, потом присоединились к Кристоферу-Джону на крыльце. Он казался чуть испуганным оттого, что оставался один, и явно обрадовался, когда мы вернулись.
– Вы живы? – спросил он.
– Конечно, живы, – ответила я, шлепая по ступенькам крыльца и стараясь перевести дух.
– А как там все выглядит?
