26 июля 1924 г. Дуденево Летняя ночь Ночь на темя хладеющих крыш Уронила безмолвную тишь. Показался и весел и светел На горе народившийся петел И клюет он, стуча и звеня, Пошатнувшийся гребень плетня. За плетнем колыханье лампадок Обещает разгадки загадок. А восток сквозь сиреневый мрак Поднимает малиновый флаг. 12 августа 1924 г.
Москва На гумне Кудрявый дым овина И золото снопов. Метелицей мякина Пылит из-под цепов. И стар и мал проворно Доят ржаную плоть, Чтоб собранные зерна В муку перемолоть. Обсосаны, обмяты Снопы. И над гумном Забрызгала лопата Сверкающим зерном. А легкая мякина Летит по ветру вскачь За прясло, где рябина Развесила кумач. 11 сентября 1924 г. Москва Вертоград Мир наш разве не причуда? Разве он не вертоград? Земь коричневое блюдо, В нем зеленый виноград. Сколько радости для глаза! Эти шири! Эта синь! Высь — лазоревая ваза Обронила апельсин. И звучат чуть слышным гудом Ветровые голоса. Между вазою и блюдом Снеговые паруса. А сквозь палевые листья С разбугорья в тихий час Как усладно морда лисья Обвораживает нас! Что, куда, зачем бывает, — Не распрашиваешь ты: Разве бабочка пытает Ароматные цветы? И идешь неспешным шагом Ты, влюбленный, по земле. И восток и запад флагом Отмечают путь во мгле. 14 сентября 1924 г. Москва * * * Загрустили луга и рощи. Почернела вода в пруду. С потемневших дерев на площадь Ветер мечет листов руду. На дороге мутные лужи Отбивают под ветром пляс. В час вечерний в лазори тужит Одинокий ущербный глаз. 8 октября 1924 г. Москва В степи Город немая пустыня: Камень, известка да пыль. В степь я иду. На равнине Ветер полощет ковыль. В воздухе слышится звонкий Голос баяна полей. Плещет из синей воронки Яркой струей Светолей. Облако легкою птицей Дальний свершает полет. Степь моя, в жалкой столице Кто твою прелесть поймет?!. 30 ноября 1924 г. Москва * * * Тоска кладет на сердце груз, И опускает сердце крылья. Степная Русь, родная Русь, Твою красу не разлюбил я. Мне жизнь московская тесна. Дома и улицы — как цепи. И рвусь туда я, где весна В наряд венчальный рядит степи. Стремлюсь туда, где ветерок Хмельной усладной дышет брагой; Туда, чтоб вдоль и поперек Бродить повольником — бродягой. 20 января 1925 г. Москва Облака Асфальт, кирпич, нора чердачная. А в высоте издалека Такие светлые, прозрачные Бредут неспешно облака. Бредут они тропой нехоженой И не видать конца пути. И сердце бегом их встревожено: И мне-бы вдаль брести, брести! И мне-б из этой ямы каменной, Ее обычаи поправ, — Туда, где май танцует пламенный Среди лужаек и дубрав! 23 января 1925 г. Москва Весеннее Горят снега от ласки жаркой. Ручьев смеются голоса. И лес, медлительная барка, Вздымает грузно паруса. В полях, в лугах чернеют кочки. А горб горы как летом сух. У вербы распустились почки, Белея, как лебяжий пух, 15 февраля 1925 г. Москва * * * Лишь февраль, а зиме недужится, Тлеет белый ее хитон; По ложбинам буреют лужицы, А во рву ручейковый звон: Желтый челн с золотыми веслами Из-за гор выплывает в синь И скользит меж седыми пряслами На раздолье немых пучин. Вновь я мир принимаю как смолода: Хлынул в сердце хмелящий дых. И бреду я из тесного города На просторы полян молодых. 26 февраля 1925 г.
Москва Одиночество Томный вечер смотрит в окна И зовет, зовет. Серебристые волокна Падают с высот. Машет трепетно черема Серым рукавом. Мысль ведет меня из дома В твой далекий дом. Одиночество — оковы. Прочь-бы от всего! Друг мой, слышишь-ли ты зовы Сердца моего?.. |
