— Я её остановлю.

— Нет. Держись позади. Голубое пламя способно уничтожить всё, что угодно, даже вампира.

— Тогда я прослежу за тем, чтобы оно меня не коснулось, — с этими словами она обернулась стаей летучих мышей.

Крылатые существа устремились к приближающемуся гиганту. Уклоняясь от взмахов щупалец, они впивались в них когтями и вонзали в плоть клыки. Барерис не знал, имелась ли у этого огромного монстра кровь, но он был точно уверен в том, что Таммит своими леденящими и губительными прикосновениями пытается высосать из него жизнь.

Тем временем он продолжал делать все возможное, чтобы убить монстра. Он бы предпочел броситься на него с мечом, но разумнее казалось держаться от него поодаль и использовать магию. Так что он обрушивал на тварь вопль за воплем и заклинание за заклинанием.

Как Таммит и обещала, её летучие мыши разлетались в стороны, стоило языкам голубого пламени подобраться к ним слишком близко, но в один момент одна из них заметила опасность слишком поздно и не успела увернуться. Её охватило пламя, и она исчезла в огненной вспышке. Барерис вздрогнул.

И в тот же миг огромное чудовище рухнуло, и дюжины его разбросанных по земле конечностей начали оплывать. В воздухе разлилось омерзительное зловоние.

Барерис понятия не имел, чьи же атаки нанесли монстру наиболее серьезный урон и что его в итоге убило. Возможно, они вообще никакого отношения не имели к его смерти. Возможно, в анатомии этого чудовища существовал какой–то фатальный изъян, который и не позволил ему прожить слишком долго.

Оставшиеся мыши отлетели от спутанных гниющих щупалец и закружились друг вокруг друга. Хотя на Таммит не было заметно никакой крови или ран, она пошатнулась.

Барерис бросился к возлюбленной.

— Ты как, в порядке?

Она кивнула.

— Буду. Едва пронесло. Когда это пламя поглотило часть меня, я почувствовала, что оно вот–вот перекинется и на остальные мои тела. Но мне каким–то образом удалось его оттолкнуть.

— Тебе не было нужды атаковать эту тварь.

— Если уж мы об этом заговорили, зачем же ты переместил нас туда, где мы оказались между нею и солдатами Туратароса? Разве мы обязаны приглядывать за этими воинами?

— Полагаю, что нет. — Они оба действовали инстинктивно. Значит, как бы она сама ни считала, не все её желания были эгоистичными и жестокими.

К ним быстрым шагом приблизился капитан легионов Димона. Он не мог разглядеть финальную фазу битвы в деталях и поэтому замер на месте, заметив алебастрово–бледную кожу Таммит, слабое свечение её темных глаз и клыки, которые все ещё нависали над её нижней губой. Может, он и испытывал к вампирам личную неприязнь, но до войны ему приходилось мириться с их присутствием в рядах армии. Теперь же он опасался, что подобные существа могли состоять на службе у Сзасса Тэма.

— Все в порядке, — произнес Барерис, вплетая в голос магию, чтобы его слова звучали более убедительно и успокаивающе. — Капитан Ильтазиарра на нашей стороне.

Командир сделал вдох.

— Разумеется. Простите мне мое минутное смущение. По правде говоря, я все ещё не могу прийти в себя. Когда это чудовище вломилось в наши ряды… Не знаю, что бы мы делали, если бы поблизости не пролетали вы и ваши наездники.

Погибли бы, подумал Барерис.

— Был рад помочь.

— Могу ли я попросить вас ещё об одной услуге? Некоторые из моих солдат не знают, что чудовище повержено, и все ещё продолжают спасаться бегством. Не могли бы вы приказать вашим людям поискать их и вернуть назад?

— Конечно.

— Благодарю, — офицер покачал головой. — Во имя Руки, какой кошмар! Мне сказали, что эта дорога безопасна. Вероятно, волна голубого пламени, расколовшая землю и сотворившая это чудовище, прошла здесь совсем недавно.

Нахмурившись, Барерис пожал плечами.

— Может быть.

Задолго до того, как его начальники в ордене Заклинательства приказали ему отправиться на службу в армию, Тамас Напрет привык не обращать внимания на стоны и хныканье раненых. Любому Красному Волшебнику, если он стремился занять в своем ордене более высокое положение, приходилось постоянно слышать подобные звуки.

И все же сейчас в них, казалось, звучал укор, и это отвлекало мага от наблюдений за звездами. Поднявшись на ноги, Тамас подобрал свой инкрустированный золотыми рунами посох и направился прочь от лагеря.

Он не стал отходить далеко. Даже если поблизости не шныряли воины Сзасса Тэма, иногда в набеги на лесистые холмы Гауроса отправлялись спускавшиеся с Рассветных гор дикие кобольды и гоблины. Остановившись на расстоянии нескольких шагов от ближайшего солдата, Тамас уселся на устланную сухими сосновыми иглами землю, скрестив ноги, и погрузился в медитативный транс. Возможно, боги — если, конечно, хоть один из них ещё оставался в живых — откроют ему, в чем причина их нынешних неудач.

Дмитра Фласс приказала их небольшому отряду сделать все возможное для того, чтобы разорить Гаурос, и, по правде говоря, для того, чтобы сжигать фермы и грабить пункты сбора налогов в этом малозаселенном тарче, не требовалось многочисленного войска, ведь сама Азир Крен с большей частью своих сил в это время сражалась где–то ещё. Мобильность и способность растворяться в лесах спасала южан от расплаты.

По крайней мере, до недавнего времени. Но затем под покровом ночи на них обрушилась орда завывающих кровавых орков и желтоглазых ужасающих воинов. Тамасу и его союзникам все же удалось отбить их атаку, но при этом они потеряли половину отряда, а часть раненых едва ли дотянет до наступления рассвета.

Этого не должно было произойти. Как и всегда, они замели следы и нашли хорошее укрытие. Даже умелому следопыту…

Тамас скорее почувствовал, чем услышал, что за спиной у него кто–то есть, и повернул голову. К нему с парой солдат приблизился Готхог Диэрнина. Готхог был наполовину рашеми, наполовину орком, о чем свидетельствовали его заостренные уши и выпиравшие клыки на нижней челюсти. По мнению Тамаса, подобным существам было не место в рядах командиров, но война уносила жизни многих офицеров–мулан, что позволяло представителям низших слоев населения продвигаться по карьерной лестнице. Со временем он к Готхогу привык.

Но, разумеется, ему не могло прийтись по душе, что эта деревенщина помешала ему сосредоточиться.

— В чем дело? — спросил он.

— Я хочу знать, — произнес Готхог, — почему ты не предупредил меня о приближении врагов.

— Потому что я не прорицатель, — ответил Тамас. — А почему их проворонили твои разведчики и часовые?

— Верно, — произнес полуорк. — Ты заклинатель. Но это не принесло нам особой пользы, не так ли? Поначалу ты вообще ничего не делал. А затем, когда наконец вызвал громадную трехголовую змею, она набросилась на наших собственных людей.

— Но сперва она уничтожила нескольких врагов, и, как только я потерял над ней контроль, то сразу же отослал её обратно в Бездну. Я уже объяснял тебе. Мистические силы Вселенной сейчас нестабильны, и, пока это не изменится, результат волшбы может оказаться непредсказуемым.

Готхог хмыкнул.

— Может, и так. А, может, ты просто не хотел принимать участие в сражении.

— Ты что, дурак? Почему бы это, ведь северяне стремились и меня прикончить?

— Неужели?

Учитывая, что над ним нависали полуорк и двое легионеров, сидящий на земле Тамас внезапно почувствовал себя неуютно. Он поднялся на ноги.

— Ты на что намекаешь?

— Возможно, враги отыскали нас, потому что кто–то подал им знак. Возможно, это был ты.

— Что за чушь! Откуда ты взял этот бред?

— Магу было бы несложно передать сообщение неприятелю. Ваши заклинания позволяют вам общаться на расстоянии. Тебе лишь останется ненадолго ускользнуть из лагеря, и вот ты снова сидишь между деревьями в одиночестве.

— Разве похоже, что я занимался чем–то предосудительным? Я же просто сидел!

— Я не очень–то рад тому, что происходит, — Готхог обхватил ладонью обернутый кожей эфес своей сабли, и лезвие с шорохом вышло из ножен. Остальные солдаты также обнажили палаши. — Ты никогда не делал тайны из того, что считаешь меня грязью, но в то же время, если бы не ты, не видать мне капитанского чина и богатства. Хотел бы я, чтобы ты и дальше продолжал нас поддерживать. Предводителю Орд известно, нам и правда не помешает помощь волшебника, чтобы выбраться из Гауроса живыми. Но я больше не могу тебе доверять, — полуорк и его товарищи сделали шаг вперед и разделились.