И все же… Эдрик сказал странную вещь. Подобное она уже слышала один раз – много тысяч лет тому назад, от Хелаха. Она увидела, как мужчина и женщина удовлетворяют телесную страсть и сказала Освобожденному, что это отвратительно.

– Почему? – Спросил Хелах.

Она попыталась объяснить: нечисты их тела, отвратительны выделяемые ими жидкости, и еще омерзительнее испытываемые ими страсти.

– Если люди подобны богам, – сказала она, – как ты веришь, они не должны выглядеть столь ничтожно и гнусно.

– На земле все не так, как у вас, – ответил Хелах. – Впрочем, и у вас уже все не так, как было и никогда, как было, больше не будет. Силы трех Светил смешались и взаимно изменили друг друга; на земле, в мире людей, равноудаленном от всех Светил, наиболее отчетливо видно, к чему все это привело. Когда любовь и страсть соединяются в одно целое, нет больше необходимости заботиться о том, чисто ли это или нечисто. Нечистота земли наполнена высшей чистотой, для которой нет никакой противоположности.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала она.

– Придет время, и ты поймешь, – с улыбкой пообещал Хелах.

…Она стояла у окна и думала о его словах. Чистота Небес слабела и таяла на подступах к человеческому миру, но и со скверной Ада – если верить Эдрику и Хелаху – происходило тоже самое. Что же явится в итоге? Породит ли соединение сил нечто более величественное и прекрасное, чем источники, давшие жизнь этому соединению – или же силы взаимоуничтожат друг друга, и серость и ничтожество, как чума, распространятся повсюду?… Ее братья были уверены во втором. Люди слишком жалки и слабы, чтобы позволить им идти самим; нужны пряник и плеть, чтобы вести их – только таким образом, постепенно очищаясь от страстей, от животных и демонских желаний, они смогут хотя бы в малой мере уподобиться великолепным и вечным созданиям Света.

Пришел Эдрик, сел на кровать, а затем откинулся назад и потянулся.

– Надо подумать, чем займемся ночью, – сообщил он, разглядывая потолок. – По замку бродить не советую: возникнут вопросы, какого черта ты не спишь.

– Что будет, если я скажу им, кто я? – Задумчиво произнесла Мольвири, обращаясь не столько к Эдрику, сколько к самой себе.

– Ничего хорошего, уж поверь мне, – пробурчал Эдрик.

Она долго молчала, не отходя от окна.

– Я тебе много рассказала об Эмпирее и о том, что было раньше, – сказала Мольвири, оборачиваясь к бессмертному. – Теперь твоя очередь. Расскажи мне о мире людей.

– Что именно тебе рассказать? – Настороженно спросил он.

– Все.

Эдрик тяжело вздохнул.

К белым перилам на Утесе Воспоминаний Кадан подошел в полдень. Облокотился, вдохнул сладкий и томный аромат цветущих слив, и посмотрел вниз. Далеко внизу плыли облака. Жаль: ведь он надеялся увидеть мир людей – а это становилось возможным лишь при условии ясной погоды. Якши, служившие в Аннемо, белокаменном Замке Ста Башен, утверждали, что нижнее небо сегодня будет ясным, но они могли и ошибаться. Духи и божества, управляющие погодой, могли наврать им – либо ответить честно, но позже переменить свои намерения.

Кадан вздохнул и, перегнувшись через перила, перевел взгляд вправо. Утес закрывал от него почти всю нижнюю часть Фойдана, Города Слив, но домик с малиновой черепицей он сумел разглядеть. Там жила девушка, из-за которой он полторы тысячи лет тому назад принес клятву верности старому Янхарту, правителю Фойдана и Аннемо. Девушку звали Цидейна Нибравельт, и он очень любил ее. Увы, она была смертной, и в свое время должна была состариться и умереть. Чтобы не допустить этого, он привел ее на второе небо, в мир стихиалей, служебных духов и младших богов, где заключил договор с королевским домом Аннемо. В обмен на его службу Цидейне разрешили остаться в Фойдане. Плоды священной сливы вернули ей молодость. С тех пор раз в год, вместе с прочими жителями Фойдана, не обладавшими бессмертием по своей природе, на Празднике Обновления, посвященном великой Богине Жизни Аллиналейн, она съедала одну сливу и молодела на один год, оставаясь таким образом вечно прекрасной и юной.

Их любовь не продлилась вечно, как им казалось когда-то. Спустя триста лет они расстались – Кадан заводил романы с придворными дамами в Замке Ста Башен, а Цидейна полюбила Дифлара – духа озера, что располагалось на севере Хальстальфара. Из-за долгих зим озеро большую часть года оставалось замерзшим, и его хозяин проводил время в Фойдане. Он был куда внимательнее и заботливее Кадана, и совершенно лишен его ветренности и холодности. Кадан мог убить или умереть ради своей любви, но стать примерным семьянином он не был способен. Дифлар не был героем, но он был надежным и верным…

Кадан улыбнулся, думая о Цидейне. Она счастлива, и это хорошо. Хотя они и расстались больше тысячи лет тому назад, он не забыл ее и знал, что она его не забыла.

Он вновь посмотрел на облака внизу – высокий, сильный, темноволосый и темноглазый юноша в длинном плаще поверх багряно-серого дублета. Темно-серые штаны и высокие черные сапоги с отворотами, многочисленными ремешками и кольцами. На поясе – изогнутый тальвар в богато украшенных ножнах. Длинные и густые волосы, кончики которых достают до бедер, заплетены в косу на уровне лопаток и перехвачены тонкими ремешками, а ниже середины спины – вновь распущены. В волосы вплетены крошечные колокольчики, едва слышно звенящие при движении или при дуновении ветра; верхнюю часть головы охватывает тонкий венец из темного серебра, расширяющийся к серебине лба, украшенный драгоценными камнями и искусной гравировкой. Кадану не нужны сливы из садов Аллиналейн для того, чтобы сохранять молодость; венец – символ его бессмертия, его судьбы… и его поражения.

Он услышал шаги за спиной, но обернулся не сразу – ждал, пока она спустится по лестнице, ведущей к белокаменной площадке на вершине Утеса Воспоминаний и пройдет две сотни шагов, приближаясь к перилам на краю площадки. Она двигалась тихо, но у него был острый слух.

Кадан обернулся, когда она была в двадцати шагах. Она? Он? Оно?… Хотя существо, приближавшееся к краю площадки и носило женскую одежду – женщиной оно не было. Как, впрочем, и мужчиной. И дело заключалось не только в форме тела, которую оно могло легко сменить по своему желанию, нет – столь же легко оно могло сменить поведение, менталитет, эмоциональный строй.

Однако, бесполые местоимения так и не прижились. По ряду причин бессмертные, взращенные в Школе Железного Листа и после прыжка в Кипящую Реку узревшие, как загорается маска в руке Картивеля, предпочитали находиться в женских обличьях. Вот и сейчас приближавшаяся к Кадану фигура была женской, и женственной была пластика ее движений. Цельность образа нарушалась длинным мечом на перевязи за спиной гостьи, рукоять которого торчала из-за ее левого плеча, а также тем обстоятельством, что у гостьи не было лица. Вместо лица был кисель цвета плоти, медлено двигающийся по часовой стрелке в бесконечном круговращении.

– Рималь, – приветствовал бессмертную настоятельницу Кадан. – Давненько ты к нам не заходила.

Он узнал ее по пластике, по запаху души, по походке, одежде и оружию… но не стоило исключать того, что перед ним какая-то другая настоятельница, специально замаскировавшаяся под Рималь, перенявшая, чтобы одурачить его, все те внутренние и внешние качества, с помощью которых Рималь позволяла себя идентифицировать. Они обожали это делать во время учебы.

– Соскучился? – Голосом, в котором сочетались насмешка и нежность, спросила Рималь, подходя к перилам и останавливаясь в паре шагов от Кадана. Отсутствие рта говорить ей, конечно же, не мешало.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.