— Ты обманывал их? — спросила она, привстав.

Мэтт многозначительно взглянул на нее. Затем, не говоря ни слова, он вытащил колоду карт из седла, перетасовал ее, затем раздал карты. Лэйси подняла свою часть карт. У нее был полный сбор, от десяток до валетов. Она вопросительно посмотрела на Мэтта, и он перевернул свои карты. У него были все тузы и короли.

Он посмотрел на нее, и его черная бровь приподнялась. Он собрал карты, перетасовал их, разделил и раздал во второй раз. Теперь у нее было четыре короля, а у Мэтта четыре туза. Следующие пятнадцать минут он снова тасовал карты. Время от времени у него появлялся пиковый туз, а затем он раздал две партии. У Лэйси были валеты и дамы, у Мэтта — четыре туза.

Лэйси бросила свои карты на землю.

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказала она, хотя ответ был очевиден.

Мэтт покачал головой.

— Я не обманывал, но сделал бы это, если бы было необходимо.

Это обеспокоило ее. Какими еще гнусными талантами он обладает? Действительно ли она хочет это знать?

Мэтт долго смотрел в темноту после того, как Лэйси уснула. Он был встревожен. Убить человека — ужасный грех. Если бы он был один, он мог бы избежать стрельбы, но Красная Шляпа был похож на бандита, который выстрелит в спину, не дрогнув. Мэтт не мог рисковать, не мог оставить Лэйси одну в незнакомом городе среди людей, которые не имели никакого уважения к приличной женщине.

Глубоко вздохнув, он закрыл глаза. Он однажды играл на деньги, но это было отвратительно. Проводил большую часть времени в тесных, прокуренных тавернах, полагаясь на удачу или на свои ловкие пальцы, чтобы заработать на жизнь, защищал себя, когда его обвиняли в обмане. Он слышал это обвинение много раз, потому что ему везло в картах, просто везло, как сегодня. Он оставил азартные игры и зарабатывал на жизнь, воруя лошадей, работая то на одном, то на другом ранчо, пока не получал достаточно денег, чтобы жить дальше.

Он заснул, но во сне ему не давали покоя лица людей, которых он убил во время игры. Лицо Красной Шляпы тоже было среди них, только на этот раз он был первым, кто сделал выстрел. Он издал сдавленный крик, когда увидел, как Красная Шляпа нажал на курок. Он увидел, как пуля выскочила из ствола и полетела прямо в него.

— Мэтт, Мэтт!

Голос Лэйси вырвал его из ночного кошмара. Он проснулся, увидев, что она сидит на коленях рядом с ним, ее длинные волосы лежали на плечах.

— С тобой все в порядке? — взволнованно спросила она.

—Да.

Он посмотрел на Лэйси, на лошадей, отдыхающих рядом. Это был только сон.

— Ты видел кошмарный сон? — Да.

Он не хотел признаваться, это было так по-детски. Проклятье! Все казалось таким реальным.

— Ты хочешь поговорить об этом?

— Нет.

— Это поможет тебе.

Это действительно могло помочь. Но как он мог рассказать ей о кошмарах, которые его мучили? Он взрослый человек, а не маленький мальчик, испугавшийся темноты.

— Иди спать, Лэйси.

— Не пойду до тех пор, пока не расскажешь, что тебя беспокоит, — возразила она и вдруг поняла, что его волновало.

— Это тот человек, которого ты убил? Ты его видел во сне?

—Да.

— Тебе часто снятся такие сны?

— Нет.

— Только когда ты… убиваешь кого-нибудь?

— Лэйси…

— Ты убил много людей?

— Не знаю, — резко ответил Мэтт. — Много — это растяжимое понятие. Два? Четыре? Десять?

— Ты убил десять человек? — со страхом выдохнула Лэйси.

— Четырех, считая сегодняшнего. «Десять центов — не так уж много, — вдруг подумала Лэйси, — но десять убитых огромное число».

— Почему ты их убил?

Она не хотела спрашивать, но ее мучило любопытство.

Мэтт поставил кофейник на тлеющие угли. Он не хотел спать. Придется рассказать Лэйси все.

— Я когда-то был заядлым картежником, — сказал он, глядя в пустоту, — и пробивал себе путь с помощью карт. Мне всегда везло. Слишком везло. Если ты выигрываешь очень часто, люди не верят, что ты их не обманываешь. И только немногие этого не высказывают.

Лэйси наблюдала за руками Мэтта, когда он поднял эмалированный кофейник и налил себе чашку кофе. Большие уверенные руки, длинные пальцы, короткие квадратные ногти… Легко представить его в темном костюме и ярком жилете, как он сидит за столом, покрытым зеленым сукном, в шумной таверне. Лэйси вспомнила, что он чувствовал себя в таверне, как дома, какими ловкими были его пальцы, когда он тасовал карты. Итак, он картежник.

— Почему ты оставил это?

— Последним человеком, которого я убил, был почти ребенок. Он проиграл все до цента в покер, обвинил меня в обмане и потребовал, чтобы я вернул ему деньги. Когда я отказался, он направил на меня ружье, и я убил его. — Мэтт покачал головой. — Позже я узнал, что ему было только семнадцать и он украл проигранные деньги у своей матери.

— Как это ужасно!

— Да, ужасно. С тех пор я не брал в руки карты до сегодняшнего вечера.

Лэйси почувствовала симпатию к нему. Он оставил карточную игру, чтобы никогда больше не заниматься этим, но сегодня он сделал это ради нее, ведь они нуждались, а игра в карты была простым способом получить деньги.

— Мэтт… — она не знала, как выразить словами свои чувства, и не была уверена, какие это чувства. Она знала только одно: то, что Мэтт Дрего больше не был ей чужим. Она почувствовала угрызения совести, потому что заставила его делать то, что ему было неприятно, и почувствовала привязанность к нему, ведь он сделал это ради нее.

— Иди спать, Лэйси, — тихо сказал Мэтт. Она благодарно сжала его руку.

— Спасибо, Мэтт.

Он внимательно посмотрел ей в лицо. Она была такая красивая в лунном свете, такая незащищенная

Со стоном он привлек ее к себе и страстно поцеловал, его рот впился в ее губы. Одной рукой он прижал ее бедро, а другой гладил спину. Боже, как она хороша!

Лэйси была слишком ошеломлена, чтобы вырваться, слишком испугана, чтобы думать. Она только чувствовала его губы, то тепло, которое разлилось внутри, словно кровь превратилась в огонь. Она знала, что следует оскорбиться, ведь он повел себя не по-джентльменски, и она хотела дать понять, что чувствует, но ей хотелось, чтобы он целовал ее еще и еще. Это было восхитительное, опьяняющее чувство! Дрожь возбуждения охватила ее, придавая слабость и легкое головокружение. Никто еще не целовал ее с такой страстью, с такой силой. Не дыша, она поцеловала его сама, прижимаясь всем телом, обхватив руками его талию.

И только тогда, когда почувствовала, как его рука гладит ее бедро, она очнулась. С криком, вырвавшись из его объятий, она вскочила.

— Как ты посмел!

— Лэйси, прости.

— Конечно, ты должен извиниться, — сказала она надменно, зная, что ее вина была такой же, как и его.

— Я же попросил прощения, — резко сказал Мэтт, чувствуя, как в нем закипает ярость. «От чего она, черт возьми, взбесилась, — подумал он раздраженно. — Если ей это не понравилось, почему она не сказала об этом?»

Не говоря больше ни слова, Лэйси вскочила и бросилась в постель. Скользнув под одеяло, она натянула его до самого подбородка и уставилась в темноту, слишком возбужденная, чтобы уснуть. Она провела рукой по своим губам, вспоминая его поцелуй.

Улыбаясь в темноте, она уснула.

Рано утром они увидели какие-то следы. Лэйси вообще не понимала, как он что-то видит, но Мэтт был уверен, что они идут в нужном направлении, и это ее успокоило.

В полдень они остановились, чтобы поесть и дать лошадям отдохнуть. Она спросила, где он научился выискивать следы.

— Во время войны, — ответил Мэтт. Он отрезал кусок вяленого мяса и тщательно жевал его. — Старик Смоук Джонсон работал со мной на одном ранчо. Он был военным разведчиком на западе до войны. Когда он услышал, что янки идут через Джорджию, он вернулся домой и присоединился к армии. Старик Смоук был общительным человеком, он рассказал мне все, что знал о выслеживании, индейцах и меховом промысле. Когда он не орал на меня, то учил читать знаки, объяснял, как ориентироваться по звездам. Между боями он обычно шел в лес, и я старался найти его следы. Однажды ночью, когда я шел по его следам, он встретился с дюжиной разведчиков. — Мэтт, вспомнив это, засмеялся. — Это был жуткий бой. Я не знаю, кто был больше удивлен, те янки или я и Смоук. В любом случае, мы опомнились первыми и убили четверых. Другие убежали, как ошпаренные коты.