Удивительное д

ѣ

ло, я два м

ѣ

сяца прожилъ въ Clarens, но всякой разъ когда я утромъ или особенно передъ вечеромъ, посл

ѣ

об

ѣ

да, отворялъ ставни окна, на которое уже зашла т

ѣ

нь, и взглядывалъ на озеро и на зеленыя и далью синія горы, отражавшіяся въ немъ, красота осл

ѣ

пляла меня и мгновенно, съ силой неожиданнаго действовала на меня. Тотчасъ же мн

ѣ

хот

ѣ

лось любить, я даже чувствовалъ въ себ

ѣ

любовь къ себ

ѣ

, и жал

ѣ

лъ о прошедшемъ, над

ѣ

ялся на будущее, и жить мн

ѣ

становилось радостно, хот

ѣ

лось жить долго-долго, и мысль о смерти получала д

ѣ

тской поэтической ужасъ. Иногда даже, сидя одинъ въ т

ѣ

нистомъ садик

ѣ

и глядя, все глядя на эти берега и это озеро, я чувствовалъ, какъ будто физическое впечатл

ѣ

ніе, какъ красота черезъ глаза вливалась мн

ѣ

въ душу.

Подойдя къ Верне, маленькой деревушк

ѣ

, гд

ѣ

пристаетъ параходъ, мы нашли на лавочкахъ подъ высокими раинами, какъ всегда и везд

ѣ

въ Швейцаріи, семейство чистоплотныхъ Англичанъ, пастора въ б

ѣ

ломъ галстук

ѣ

, старуху съ корзинкой и 2 молодыхъ швейцарокъ въ шляпкахъ, съ багровымъ румянцомъ и п

ѣ

вучими голосками. Вс

ѣ

дожидались парохода. Я не ум

ѣ

ю говорить передъ прощаньемъ съ людьми, которыхъ я люблю. Сказать, что я ихъ люблю, – сов

ѣ

стно, отчего я этаго не сказалъ прежде? говорить о пустякахъ тоже сов

ѣ

стно.⁵ Я пошелъ на берегъ д

ѣ

лать камушками рикошеты и занимался этимъ до самаго того время[ни] какъ лодочникъ сказалъ, что пора садиться въ лодку и вы

ѣ

зжать къ пароходу. Сапоги и башмаки застучали по полу лодки, и два большія весла стали толкать лодку. Мы подъ

ѣ

хали подъ самый параходъ такъ близко,⁶ что п

ѣ

на забрызгала насъ. Покуда намъ бросали канатъ, съ парахода празднично смотр

ѣ

ли на насъ пасажиры, опершись на р

ѣ

шетку, знакомый капитанъ <съ французской бородкой кланяясь встр

ѣ

тилъ у трапа чету П[ущиныхъ], пустили веревку, синяя какъ⁷ распущенная лазурь> вода забурлила около ярко красныхъ колесъ, и какъ будто мы поб

ѣ

жали прочь отъ парахода. Пасажиры передвинулись къ корм

ѣ

, замахали платки, и наши друзья очутились ужъ совс

ѣ

мъ далеко отъ насъ и въ чужой незнакомой сред

ѣ

людей, которые ихъ окружали.

Тамъ тоже махали другіе платками и совс

ѣ

мъ не намъ, а краснощекой швейцарк

ѣ

, которая, необращая на насъ никакого вниманія, тоже махала батистовымъ платкомъ. На суш

ѣ

, у поворота въ Монтрё, я простился еще съ дорогими друзьями и съ уже мен

ѣ

е мн

ѣ

близкими людьми пошелъ въ гору въ Монтрё за своимъ молодымъ спутникомъ. Нашъ милый кружокъ⁸ былъ разстроенъ, и в

ѣ

рно навсегда, дамы, съ которыми я шелъ, говорили о своихъ частныхъ д

ѣ

лахъ, я почувствовалъ себя вдругъ одинокимъ, и мн

ѣ

это показалось такъ грустно, какъ будто это случалось со мной въ первый разъ.

Вм

ѣ

ст

ѣ

съ земляками въ два часа мы пошли об

ѣ

дать въ пансіонъ Вотье. Несмотря на самыя разнообразныя личности, соединяющіяся въ пансіонахъ, ничто не можетъ быть однообразн

ѣ

е вообще пансіона. —

Мы вошли въ низкую длинную комнату съ длиннымъ накрытымъ столомъ. На верхнемъ конц

ѣ

сид

ѣ

лъ тотъ самый с

ѣ

дой чистовыбритый англичанинъ, который бываетъ везд

ѣ

, потомъ еще н

ѣ

сколько островитянъ мужскаго и женскаго пола, потомъ скромные, пытающіеся быть общительными н

ѣ

мцы и развязные русскіе и молчаливые неизв

ѣ

стные. За столомъ служили румяные миловидные швейцарки, съ длинными костлявыми руками, и M-me Votier въ черномъ чепц

ѣ

, съ протестантской кроткой улыбочкой, нагибаясь спрашивала, что кому будетъ угодно. Т

ѣ

же какъ и во вс

ѣ

хъ пансіонахъ 5 кушаній съ повтореніями, и т

ѣ

же разговоры на англійскомъ, н

ѣ

мецкомъ и ломанномъ французскомъ языкахъ, о прогулкахъ, о дорогахъ, о гостинницахъ. – Въ начал

ѣ

весны обитатели пансіоновъ еще дичатся другъ съ другомъ, въ середин

ѣ

л

ѣ

та сближаются и подъ конецъ д

ѣ

лаются врагами; тотъ шум

ѣ

лъ прошлую ночь и не давалъ спать, тотъ прежде беретъ кушанье, тотъ не отв

ѣ

тилъ на поклонъ. Особенно н

ѣ

мки по своей обидчивости, и Англичане по своей важности бываютъ зачинщиками раздоровъ…

Въ 4⁹ часа, напившись кофею, я зашелъ за своимъ спутникомъ. Посл

ѣ

радостной торопливой б

ѣ

готни, которая продолжалась ¼ часа, онъ былъ готовъ и съ м

ѣ

шкомъ черезъ плечо и длинной палкой въ рукахъ прощался съ матерью, сестрой и братомъ. Отъ Монтрё мы стали подниматься по л

ѣ

синк

ѣ

, выложенной въ виноградникахъ, прямо вверхъ въ гору.¹⁰ Ранецъ мой такъ тянулъ мн

ѣ

плечи и было такъ жарко, что я только храбрился передъ своимъ товарищемъ, а думалъ, что вовсе не въ состояніи буду ходить съ этой ношей. Но видъ озера, который все¹¹ уже и уже, и вм

ѣ

ст

ѣ

съ т

ѣ

мъ блестящее и картинн

ѣ

е, открывался передъ нами, и заботы о томъ, чтобы Саша (мой спутникъ) не мучался бы напрасно, подпрыгивая по ступенькамъ и не оборвался бы подъ 10 и кое гд

ѣ

20-ти аршинную ст

ѣ

ну виноградника, развлекали меня, и пройдя съ полчаса, я уже начиналъ забывать объ усталости. – Ужъ мальчикъ мн

ѣ

былъ чрезвычайно полезенъ однимъ т

ѣ

мъ, что избавлялъ меня отъ мысли о себ

ѣ

и т

ѣ

мъ самымъ придавалъ мн

ѣ

силы, веселости и моральной гармоничности, ежели можно такъ выразиться.

Я уб

ѣ

жденъ, что въ челов

ѣ

ка вложена безконечная не только моральная, но даже физическая безконечная сила, но вм

ѣ

ст

ѣ

съ т

ѣ

мъ на эту силу положенъ ужасный тормазъ – любовь къ себ

ѣ

или скор

ѣ

е память о себ

ѣ

, которая производитъ безсиліе. Но какъ только челов

ѣ

къ вырвется изъ этаго тормаза, онъ получаетъ всемогущество. Хот

ѣ

лось бы мн

ѣ

сказать, что лучшее средство вырваться есть любовь къ другимъ, но къ несчастью это было бы несправедливо. Всемогущество есть безсознательность, безсиліе – память о себ

ѣ

. Спасаться отъ этой памяти о себ

ѣ

можно посредствомъ любви къ другимъ, посредствомъ сна, пьянства, труда и т. д.; но вся жизнь людей проходитъ въ исканіи этаго забвенія. – Отчего происходитъ сила ясновидящихъ, лунатиковъ, горячечныхъ или людей, находящихся подъ вліяніемъ страсти? матерей, людей и животныхъ, защищающихъ своихъ д

ѣ

тей? Отчего вы не въ состояніи произнести правильно слова, ежели вы только будете думать о томъ, какъ бы его произнести правильно? Отчего самое ужасное наказаніе, которое выдумали люди есть – в

ѣ

чное заточеніе? (Смерть, какъ наказаніе, выдумали не люди, они при этомъ сл

ѣ

пое орудіе Провид

ѣ

нья). Заточеніе, въ которомъ челов

ѣ

къ лишается всего, что можетъ его заставить забыть себя, и остается съ в

ѣ

чной памятью о себ

ѣ

. И ч

ѣ

мъ челов

ѣ

къ спасается отъ этой муки? Онъ для паука, для дырки въ ст

ѣ

н

ѣ

, хоть на секунду забываетъ себя. Правда, что лучшее, самое сообразное съ общечелов

ѣ

ческой жизнью спасенье отъ памяти о себ

ѣ

есть спасенье посредствомъ любви къ другимъ; но не легко пріобр

ѣ

сти это счастье. —

................................................................................................................................................

Я нам

ѣ

ренъ былъ черезъ гору Jaman идти на Фрейбургъ.¹²