Въ середин
ѣ
ночи, еще во сн
ѣ
, Делесовъ услыхалъ надъ головой музыку. Сначала музыка эта составляла понятное явленіе сна; но понемногу пробуждаясь, вс
ѣ
прочія вид
ѣ
нія сна изчезли, осталась темная комната, кровать, столикъ, полусв
ѣ
тъ окна и надъ головой страстные звуки какого-то незнакомаго ему мотива. Звуки эти доставляли ему такое наслажденіе, что довольно долго онъ только слушалъ ихъ и не отдавалъ себ
ѣ
отчета въ томъ, что это такое было. —
Догадавшись наконецъ, что это былъ Албертъ, онъ потихоньку всталъ и крадучись пошелъ по направленію звуковъ. Они привели его къ двери чулана. Приложивъ ухо къ двери, съ замирающимъ дыханіемъ и дрожа отъ холода, но не зам
ѣ
чая того, Делесовъ долго стоялъ и слушалъ. Это д
ѣ
йствительно былъ Албертъ; хотя мотивъ былъ совершенно новый, Делесовъ узналъ эту н
ѣ
жную и страстную игру, притомъ слышалъ тяжелое его дыханье, изр
ѣ
дка радостный см
ѣ
хъ и странныя н
ѣ
мецкія несвязныя восклицанія. – Превосходно! Прелестно! Вы геній! Ахъ Боже мой, я ничего подобнаго не слыхалъ! – говорилъ самъ себ
ѣ
Албертъ и радостно чуть слышно смеялся......
8.
25 На другой день,26 вообще на четвертый пребыванія Алберта у Делесова, они об
ѣ
дали вм
ѣ
ст
ѣ
дома. Албертъ былъ также изнуренъ, бл
ѣ
денъ и слабъ. Онъ ничего не
ѣ
лъ и, берясь за стаканъ, въ который Делесовъ налівалъ ему вино, робко взглядывалъ на хозяина. Онъ, казалось, хот
ѣ
лъ говорить, но не могъ. Начавши р
ѣ
чь, онъ вдругъ останавливался.
– А я нынче
ѣ
ду въ Донъ-Жуанъ, – сказалъ Делесовъ, – по
ѣ
демте право.
Албертъ ничего но отв
ѣ
чалъ, а только изподлобья взглянулъ на Делесова.
– Право по
ѣ
демте.
Албертъ взялъ бутылку вина, налилъ себ
ѣ
полный стаканъ и вдругъ, р
ѣ
шительно стукнувъ по столу, сказалъ:
ѣ
демте! Все остальное время до театра онъ молчалъ и, какъ казалось Делесову, насм
ѣ
шливо, изр
ѣ
дка поглядывалъ на него. Передъ театромъ онъ попросилъ еще выпить, потому что иначе, говорилъ онъ, музыка слишкомъ сильно на него под
ѣ
йствуетъ. Въ карет
ѣ
однако онъ держалъ себя смирно; только изр
ѣ
дка Делесовъ зам
ѣ
чалъ, что онъ вздыхалъ, пощелкивалъ языкомъ, производилъ губами звукъ челов
ѣ
ка, сбирающагося говорить, но не произнесъ ни однаго слова. Входя въ театръ, онъ видимо такъ зароб
ѣ
лъ (несмотря на то, что по стараніямъ Захара онъ былъ весьма прилично од
ѣ
тъ въ барское платье), онъ такъ зароб
ѣ
лъ, что Делесовъ долженъ былъ почти за руку ввести его. Это состояніе бол
ѣ
зненнаго испуга продолжалось до того времени, пока не заиграли увертюру. Тутъ онъ весь переродился, лицо его сд
ѣ
лалось все вниманіе и радость. Онъ подпрыгивалъ на своемъ стул
ѣ
, улыбался, слезы текли по его щекамъ, и никого для него не существовало. Въ антрактъ снова на него находила робость, онъ испуганно оглядывался, опускалъ глаза и не выходилъ никуда съ т
ѣ
мъ, чтобы не встр
ѣ
тить кого-нибудь знакомыхъ. Во второмъ и сл
ѣ
дующемъ акт
ѣ
было тоже, Албертъ бл
ѣ
дный сид
ѣ
лъ подл
ѣ
Делесова и плакалъ и таялъ отъ счастія. И страданія и радость такъ и отпечатывались на его лиц
ѣ
. Къ концу посл
ѣ
дняго акта онъ такъ ослаб
ѣ
лъ, что насилу могъ сид
ѣ
ть на стул
ѣ
и только бол
ѣ
зненно улыбался. Делесовъ н
ѣ
сколько разъ долженъ былъ подталкивать за руку, чтобы вывести изъ партера, когда все кончилось. —
Садясь въ карету, Делесовъ пропустилъ впередъ Алберта, но Албертъ, какъ бы изъ учтивости, отказывался. Делесовъ вспрыгнулъ въ карету и далъ м
ѣ
сто; вдругъ Албертъ изчезъ куда-то. Онъ выглянулъ въ дверцу: черная худая фигура Алберта рысью б
ѣ
жала по подъ
ѣ
зду и скрылась за угломъ театра. – Албертъ, Албертъ! – закричалъ онъ, но Албертъ не оглядываясь б
ѣ
жалъ ужъ по темному переулку.
– Н
ѣ
тъ, онъ р
ѣ
шительно сумашедшій! – подумалъ Делесовъ.
Несмотря на вс
ѣ
розыски, Албертъ нигд
ѣ
не нашелся. Захаръ пожал
ѣ
лъ очень о Н
ѣ
мц
ѣ
и о своемъ пальто, и Делесовъ, возвратившись къ своей прежней жизни, н
ѣ
сколько дней чувствовалъ какую-то пустоту и недовольство; но скоро впечатл
ѣ
ніе Алберта совершенно изчезло, и осталось холодное воспоминаніе.
9.
Прошло бол
ѣ
е м
ѣ
сяца; наступали красные весенніе дни, на улицахъ сн
ѣ
гъ счищали, въ полдень было ясно, не холодно и весело. —
Делесовъ выхлопоталъ себ
ѣ
пашпортъ за границу и съ первымъ пароходомъ сбирался
ѣ
хать. Въ одинъ изъ такихъ красныхъ, но еще холодныхъ весеннихъ дней онъ въ 12-томъ часу утра вышелъ на улицу. Д
ѣ
ла его устроились хорошо, денегъ было достаточно, желудокъ въ исправности, апетитъ хорошій, солнце св
ѣ
тило ярко, платье, сапоги и чистая рубашка ловко, легко, пріятно сид
ѣ
ли на т
ѣ
л
ѣ
, вс
ѣ
хорошія воспоминанія и счастливые планы сами собой л
ѣ
зли въ голову. – Онъ испытывалъ холодное самодовольство челов
ѣ
ка, удобно и изящно устроившаго свою жизнь. – Онъ сбирался сд
ѣ
лать н
ѣ
сколько прощальныхъ визитовъ, выбралъ получше извощика и по
ѣ
халъ. И въ саняхъ было славно, высоко и покойно сид
ѣ
ть, народъ все попадался такой красивой и веселой, знакомые кланялись особенно прив
ѣ
тливо и радостно.
– Право, отлично можно жить, – подумалъ онъ, – только бы не д
ѣ
лать глупостей.
Вы
ѣ
зжая изъ Гороховой, на правомъ тротуар
ѣ
онъ зам
ѣ
тилъ совс
ѣ
мъ не веселую и не красивую фигуру, которая показалась ему знакома. Худая фигура съ согнутой спиной въ одномъ каричневомъ пальто и измятой шляп
ѣ
шла впереди его.
– Неужели это Албертъ? Онъ, онъ! д
ѣ
йствительно это онъ.
Албертъ, засунувъ руки въ штаны подъ пальто, надвинувъ выл
ѣ
злую съ широкими полями шляпу на нечесанные засоренные волосы, на согнутыхъ ногахъ, торопливо и робко оглядываясь, шибко пробирался около самой ст
ѣ
нки.
Делесовъ соскочилъ съ саней и поб
ѣ
жалъ всл
ѣ
дъ за нимъ. Тутъ только онъ зам
ѣ
тилъ, что два мальчишки, что-то говоря ему, б
ѣ
жали за Албертомъ, и что на противуположной сторон
ѣ
улицы извощики см
ѣ
ялись, глядя на уб
ѣ
гающаго и оглядывающагося Н
ѣ
мца. Еще не усп
ѣ
лъ Делесовъ догнать его, какъ вдругъ Албертъ ускорилъ шаги и, отчаянно оглянувшись, повернулъ и скрылся въ отворенные ворота. <Делесову невольно вспомнилась травленая собака.>
– Вотъ такъ нарядный Н
ѣ
мецъ, – проговорилъ одинъ извощикъ, возвращаясь къ своимъ санямъ. —
– Принцъ! Принцъ! купи пряниковъ! – кричали мальчишки, остановившись у воротъ. Делесовъ тоже остановился и, в
ѣ
роятно, не увидалъ бы больше Алберта, ежели бы на середін
ѣ
двора не остановила его кухарка. Албертъ благодарно пожималъ за локоть улыбавшуюся кухарку и что-то живо бормоталъ ей.
– Здорово, Албертъ! – сказалъ дворникъ, несшій дрова на л
ѣ
стницу и остановившійся на минуту: – что давно ночевать не приходилъ?
Албертъ улыбнулся и дружелюбно закивалъ головой и дворнику.
Делесовъ незам
ѣ
ченный подошелъ къ нему сзади.
– Здраствуйте, Господинъ Албертъ, – сказалъ онъ по-н
ѣ
мецки.
Албертъ оглянулся съ радостной и покорной улыбкой на лиц
ѣ
, но увидавъ красивое новое платье и наружность, казавшуюся ему незнакомой, онъ испугался и, что-то несвязно пробормотавъ, хот
ѣ
лъ уйти. Лицо Алберта было еще бол
ѣ
е бол
ѣ
зненно и изнуренно, ч
ѣ
мъ м
ѣ
сяцъ тому назадъ, онъ видимо давно ничего не
ѣ
лъ и не пилъ, платье оборванно, движенья слабы. Онъ вынулъ изъ кармановъ руки, они были сизо-красны – и об
ѣ
ими приподнялъ шляпу, съ недоум
ѣ
ніемъ и робостью вглядываясь въ лицо Делесова.
