Разбудили меня громкие мужские голоса за дверью, изредка перебиваемые высоким, на мой взгляд раздражающим голосом Оли, которая, к слову сказать, мнила себя великой певицей. И как я только ухитрилась уснуть…

Доблестных защитников было двое. Первый был откормленным парнем метра два ростом, с коротко стриженными волосами и заплывшими глазами. Второй был чуть пониже, в форме, более жилистый, глаза имел прозрачные и равнодушные. Он мгновенно заставлял насторожиться.

— Здравствуйте, Инга Александровна, — сказал он медовым голоском, оценивающе шаря глазами по моей фигуре. Поморщившись, я поздоровалась. Цирк начался…

Хранители порядка меня достали в первые десять минут общения. Но всё обошлось сравнительно нормально: всего лишь штраф за ложный вызов, по обоюдному согласию не зафиксированный на бумаге.

Потом я закрылась от сестры в комнате, и позвонила этому выродку…

Я покосилась на флегматично справляющую нужду собаку. Видимо, у меня есть время поразмыслить.

Опасливо пошевелив больным плечом, я стала вспоминать, как всё это начиналось…

Осень роняла на асфальт золотые листья, заволакивая небо сумрачной плёнкой. Я шла чуть поодаль от откровенно веселящихся студентов, размышляя о своём, девичьем. С самого утра какое-то мерзкое предчувствие не давало покоя, и теперь я просто молилась, чтоб этот день побыстрее кончился.

Толпа, гогоча, разделилась: кто двинулся к метро, кто остался на трамвайной остановке. Я присоединилась к последним.

Завибрировал телефон. Замёрзшими непослушными руками я постаралась вытащить его из сумки, но получалось это у меня из рук вон плохо. Надрывные гудки начали порядком раздражать. Я, наконец, соизволила извлечь бесценное творение техники из сумки. Звонила сестра. И чего ей надо?

По натянутым нервам ударили надрывные всхлипы.

— Оля?

Рыдания стали ещё громче. Я ощутила, как страх порождает злость.

— Ану цыц! — рыкнула я, — Вдохни, потом выдохни, и расскажи всё толком.

— Мама правду говорила, ты бездушная…

Меня подхватила горячая волна неконтролируемой ярости.

— Ты звонишь мне, чтоб об этом напомнить?!

— Ин, она умирает.

— Кто?!

— Мама…

Дальше были только всхлипы.

Я застыла, судорожно вцепившись в мобильный. Подъехал трамвай, и дверь раскрылась просто напротив меня. Жирная торгашка, вывалившись с пудовыми сумками, рыкнула:

— Ану, прочь с дороги! — и резко меня толкнула.

Ноги меня не держали, потому я ласточкой полетела на мокрый асфальт. Телефон упал в лужу.

Остальное я помню исключительно урывками. Какой-то мужчина помог мне подняться… я еду домой… там воет, как белуга, сестра, а ей подвывает пара соседок…оказалось, что мать забрали в больницу.

Я сцепила зубы, накапала страдалицам валерьянки, выпытала все подробности и выслушала стоны и ахи, не произнося ни слова.

— Требуется пересадка, — всхлипывала Оля, — Но это стоит очень, очень дорого. Правда, существует благотворительный фонд, который делает это фактически бесплатно, но там, как объяснил Сергей Геннадиевич, очень длинная очередь…

— Кто такой Сергей Геннадиевич? — с трудом разлепила я пересохшие губы.

— О, добрейший человек, — включилась более ли менее отошедшая соседка, — Он этот фонд основал.

— Гав! — возмущённо заявил Блин, вторгаясь в воспоминания, и я с лёгким изумлением осознала, что уже несколько минут стою и бездумно ощипываю какой-то куст непонятного вида, а пёс, успевший справить половину естественных нужд, решил слегка размяться. Пушистое недоразумение мгновенно рвануло на себя поводок, и я его не удержала.

— Блин, стоять! — возопила я, рванувшись за пёсиком.

Его имя — вопрос отдельный.

Одна моя знакомая очень хотела собаку. Причём дорогую, породистую. Целое полугодие этой собакой она доставала меня, ещё пару подруг, родителей, брата и, главное, своего парня. Первым не выдержал, разумеется, последний, и на день рождения Света получила красивую, умную, гордую Лолу, которая ко всем прочим прелестям оказалась большой любительницей сбегать из дому. После одного из таких рейдов у Светиного счастья родилось два щенка. Особой породистостью, в отличие от матери, они не отличались, хотя внешне чем-то и напоминали пекинесов. В общем, одного "цуцика" света презентовала мне на день рождения, торжественно описав, как он ей дорог и как ей тяжело с ним расставаться. Дареному коню в ценник не заглядывают, и я только поморщилась на совет: "Если что, утопишь", данный мне Светиным парнем на прощание.

Сестра при виде пушистого счастья пришла в неописуемый восторг, и я с чистой совестью спихнула на неё уход за животиной.

Но появилась ещё одна небольшая проблема. В первую нашу встречу я обозвала собачку Блином. Ну, день рождения, общее веселье, сами понимаете. И после пёсик отзывался только на это очень умное имя.

И теперь я звала своё пушистое сокровище, ловя на себе подозрительные взгляды редких прохожих. Мерзкое животное задумчиво покосилось на меня — и рвануло в противоположную сторону. Я, выдав на-гора мнение обо всех его предках и их общении с пылесосами, тостерами и идиотами, побежала за ним.

Ой-ой, ноги у него короткие, но он так быстро ими перебирает! У меня уже через пару переулков началось невыносимое колотьё в боку, которое потом сменилось головокружением. Вот так попала! Резко выдохнув, я остановилась.

Животное меня завело в тихий переулочек между двух домов, засаженный высоченными тополями. Все фонари, давно разбитые добрыми пьяными детками, даже не планировали светиться. Впрочем, я и темноте прекрасно видела, что этот переулок мне незнаком.

В другое время я б не стала особо этому печалиться, но в свете недавних событий незнакомые тёмные улочки стали меня слегка нервировать. Ещё и Блин убежал, зараза! Да мне сестричка промывание мозгов через кишечник сделает!

Вздохнув, я решила идти вперёд до упора. В конце-концов, далеко убежать я не могла, и рано или поздно наткнусь на знакомые места.

Шла я медленно, стараясь инстинктивно производить как можно меньше шума. Шелестели тополя, в пределах видимости не было ни души. Свет окон едва пробивался сквозь ветви, по небу плыла луна…

И тёмный силуэт за спиной.

От моего вопля, наверно, уши едва не заложило у меня самой. Я стремительно развернулась и замахнулась, но тёплая ладонь резко перехватила моё запястье.

— Девушка, а нервы-то лечить надо! — насмешливо пропел довольно молодым мужским голосом силуэт, лица которого я так и не могла рассмотреть.

— А вы не подкрадывайтесь к девушкам в тёмных переулкам — глядишь, в городе меньше заик будет!

— А вы не гуляйте по этим самым тёмным переулком, чтоб не было желания подкрадываться!

— У вас так часто возникает соблазн подойти к девушке незамечено?

— А вы часто пытаетесь избить случайного прохожего?

Я фыркнула и постаралось вырвать руку. Куда там! Проще наручники снять.

— Ты дрожишь, — заметил парень задумчиво, осторожно удерживая мою руку. И правда, чего это мы с ним на "вы"?

— Это от холода! И вообще, выпусти меня!

Пальцы на запястье осторожно, словно нехотя разжались. Облегчённо вздохнув, я двинулась вперёд, с изумлением отметив, что силуэт меня нагнал и теперь идёт со мной в ногу, причём совершенно бесшумно. И молча.

Ну и фиг с тобою, золотая рыбка. Надо будет — сам отстанет.

Таким макаром мы с ним шли по улице. Тополя наконец кончились, и впереди забрезжил свет надежды, испускаемый обклеенным рекламой, постоянно мигающим фонарём. Попав в круг света, мы невольно покосились друг на друга.

Он был довольно высокий, статный и в принципе симпатичный. У него были чёрные волосы и раскосые глаза, цвет которых в темноте было сложно разобрать. "Должно быть, многим девчонкам нравится", — отметила я про себя. Однозначно ощущалось высокомерное отношения к окружающим, самолюбие, пожалуй, наглость. Остальное читалось покуда не так явственно, но и указанного хватило с лихвой. "Пожалуй, они с Егором не поладили б", — сделала я однозначный вывод.