Габриэль вошел в зал ресторана с опозданием. Родители уже сидели за столиком. Отец, не отрываясь от телефона, помахал ему. Мать сидела, как всегда, с прямой спиной, положив руки на стол, и ждала молча. Глаза сына и матери встретились. Габриэль улыбнулся, Лоррен застыла каменным изваянием. Сын подошел, наклонился, чтобы ее поцеловать. Она машинально подставила ему щеку, но вид у нее был недовольный, словно она боялась, что он испортит ей макияж. Дени Сансье закончил разговор и положил телефон.

– Прошу прощения! Встреча затянулась немного дольше, чем я предполагал, – извинился Габриэль.

– Business first, – хмыкнул Дени Сансье. – Ну и как идут дела в вашей фирме?

– Хорошо. Мы на слуху, так что кризис нас не коснулся. Предприятия ищут новые стратегии, которые оградили бы их от экономических потрясений, нам это на руку.

Тема интересовала отца и сына, они понимали друг друга. Посмотрели меню, сделали заказ. Отец был оживлен, общителен. Мать по-прежнему хранила молчание, изредка бросая на сына суровые взгляды. Габриэль понял, что она ждет подходящего момента, чтобы высказать ему свои упреки. Значит, его пригласили не на уютный семейный обед, а на семейную разборку, где будут сводиться счеты.

За десертом мать взяла слово.

– Ты можешь объяснить, почему в последнее время ты нас не навещаешь? – процедила она холодно и недоброжелательно.

– Но я же тебе говорил… У меня много работы.

– Работа не единственная причина, Габриэль.

– Согласен. Ты хочешь поговорить о моей… подружке? Я правильно понял?

– Именно.

– Ну что ж, поговорим, – согласился он, почувствовав заранее невероятную усталость.

Лоррен снова положила руки на стол, показав, что настроена крайне решительно.

– Ты никогда не оставлял при себе так надолго ни одно из своих завоеваний. И никого из них не поселял в своем доме. Должна я сделать вывод, что на этот раз у тебя что-то серьезное?

– Думаю, да. Мне хорошо с этой девушкой, мама.

– С танцовщицей?

Габриэль не удивился осведомленности матери.

– Да, мне хорошо с танцовщицей, – уже с раздражением подтвердил он. – Представь себе, что может быть хорошо с танцовщицей. Она очень милая, деликатная, серьезная.

– И безусловно, весьма заинтересована твоим статусом и карьерой, – едко заметила Лоррен.

– Вовсе нет! – воскликнул задетый Габриэль. – Она любит меня, а вовсе не то, что у меня есть.

– Ах, вот как! Она тебя любит? А ты, значит, любишь ее? – с нажимом спросила мать.

Дени Сансье следил за разговором жены и сына отстраненно, так, словно его это не касалось. Он часто считал, что Лоррен слишком сурова, но зато ее воспитание позволило сыну стать взрослым, ответственным человеком и блестящим профессионалом. К тому же Дени слишком мало времени уделял своему семейному очагу, так что не считал возможным вмешиваться в семейные проблемы, уступив все права супруге.

– Да… Я ее люблю.

– Ты ее любишь? И что собираешься делать дальше? Жениться на ней?

– Пока не думал об этом. Не пришло время, – отозвался Габриэль.

– Ты хочешь сказать, что, когда оно придет, ты можешь о таком подумать?! – Лоррен была искренне потрясена.

– Мама, давай на этом остановимся. Я проживаю чудесную историю любви с хорошей девушкой. Сегодня это так, и на будущее я не строю пока никаких планов.

Дени Сансье вмешался и сказал максимально дружелюбным и спокойным тоном:

– Мы не раздражаемся, Габриэль. Мы с мамой немного волнуемся, что у тебя роман с девушкой… принадлежащей, так сказать, к богеме. И это в очень ответственный момент твоей жизни. Мы боимся, как бы ты не ослабил свои усилия.

– В ответственный момент моей жизни? – повторил Габриэль, вспыхнув. – Но мне кажется, вся моя жизнь состоит из ответственных моментов, один важнее другого. Год за годом я сдавал экзамены, выигрывал конкурсы, добивался, преуспевал, только бы вы были мной довольны, только бы мной гордились!

Лоррен прищурилась.

– Ты хочешь упрекнуть нас за воспитание, которое мы тебе дали?

– Нет, мама, – со вздохом, в котором сквозила безнадежность, отозвался Габриэль. – Я хочу сказать другое. Хочу сказать, что настало время, когда я сам буду решать, что для меня хорошо и что плохо. Что я на это способен.

– И ты, например, решишь, что хорошо жить с… танцовщицей? – продолжала настаивать – Лоррен.

Габриэль впился взглядом в глаза матери и стиснул зубы.

– Тебя волнует одно: она танцовщица!

Он подвинул стул и наклонился над столом.

– Мы живем в двадцать первом веке, мама! О чем мы тут говорим? Не хватало только классовой борьбы, о которой не забыло ваше поколение! Какая разница, чем занимается моя девушка и откуда она! Ты что, забыла? Папа тоже из очень скромной семьи.

– Не путай разные вещи! – вскинулась Лоррен Сансье. – Когда мы познакомились, он был блестящим студентом лучшего вуза!

– И поэтому ты в него влюбилась? А если бы он был пекарем или слесарем, ты бы на него не взглянула?

– Тише, тише, – снова вмешался Дени. – При чем тут социальные слои, Габриэль? Мы с мамой беспокоимся об одном – чтобы ты сделал правильный выбор.

– Если дело в этом, расспросите меня о Кларе. А еще лучше, познакомьтесь и посмотрите на нее сами, составьте о ней собственное мнение. Или вы считаете, что я не способен понять, что для меня хорошо и что плохо? Но если вы до такой степени на меня не полагаетесь, то о чем вообще можно говорить?

За столом нависло напряженное молчание.

– Ладно. У меня заседание. – Габриэль встал. – Спасибо за чудесную, теплую трапезу. – Он ограничился кивком на прощание и вышел из ресторана, провожаемый гневным взором матери.

Он спросил себя: есть ли другие решения? И ответил: нет, у него нет выбора. Он перебрал все. Если не начнет действовать, окажется на несколько лет за решеткой. С отличным адвокатом – на несколько месяцев. Но в любом случае потеряет все, что наработал. Свалится в пропасть.

Он знал точно: не сегодня завтра его жизнь покатится под откос. Из-за дурака. Невежды, который решил отправить псу под хвост его работу. Гнев душил его. Как посмел этот дикарь принять решение, не посоветовавшись? Ублюдку на всех наплевать. Нечего больше раздумывать, пора спасать свою шкуру. А для этого нужно набраться мужества и действовать. Нелегкие решения – путь великих людей. Разве не так?

Взглянув на клочок бумаги с номером, он тяжело вздохнул, и пальцы набрали номер мобильного телефона.

Пошел гудок. Где зазвонил телефон? Где живут такие люди, к которым он решил теперь обратиться?

В горле пересохло. Он с трудом проглотил слюну.

Стакан воды… Напиться, убрать сухость в горле. И медленно, глубоко дышать. Успокоиться. Не выпуская телефона, дожидаясь, когда возьмут трубку, он добрался до кухни, взял стакан и открыл кран.

Он уже подносил стакан к губам, когда в трубке послышалось:

– Алло!

– Добрый день. Я к вам от… от нашего общего знакомого.

– От кого? Говорите, не смущайтесь.

– Сильвена.

Он не знал этого Сильвена. Но ему порекомендовали назвать именно это имя. Существует этот Сильвен на самом деле или это такой пароль?

– Очень хорошо. И что вы хотите?

– Хотел бы… Хотел бы дать вам одно поручение.

– Вы знаете мой род занятий?

– Да.

– Мои расценки?

– Тоже.

– Значит, встретимся.

– Где?

– В «Комтуар де ля Бурс», во вторник вечером.

– Во вторник? Но не смогу ли я…

– Во вторник в восемь часов.

Твердость и решительность голоса действовали успокаивающе.

Он положил трубку. Рука, которой он держал стакан, дрожала.

Год и семнадцать дней длится их любовь, подсчитала Клара, устроившись на кушетке. Она отбросила назад волосы и не сводила глаз с потолка, словно ждала, что там покажут фильм с их историей.