Кажется, подобные разговоры давались ему тяжело и, в какой-то момент Гавриилу показалось, что за бесчисленными масками безразличия, расчетливости, хладнокровия и жестокости все же живет нечто, что может чувствовать.
– Я вернусь победителем, – уже с привычным, свойственным ему холодом в голосе добавил он, и Гавриил, даже представить себе не мог, чтобы это значило. Впрочем, представлять он и не собирался.
– Открыто возглавишь людей?
Вопрос вызвал усмешку, а плечи Виктора задрожали от беззвучного смеха.
– Нет, люди никогда не пойдут за мной или таким как я. Нет, Гавриил. Я дам им идеал, чье неизменное стремление к совершенству, решительность, непоколебимая уверенность и вера в Человечество поведет людей за собой в самые темные уголки Вселенной.
– И где же твой Мессия? – с иронией в голосе спросил Гавриил, и Виктор без труда уловил ее в его вопросе. В Избранных Гавриил никогда не верил.
– Дитя еще не родилось, очевидно, – таинственной улыбкой закончил он.
– А сам продолжишь наблюдать из тени, как сейчас?
Виктор блаженно кивнул.
– За минувшие тысячелетия, – продолжал Виктор, эта планета, эта "Земля", – процедил он сквозь зубы с ядовитой злобой, сжав кулаки и голос его охладел, стал прерывистым, резким и переполненным ненавистью, его душил гнев. – Каждый ее миллиметр омерзителен мне и вызывает лишь одно неутолимое желание – сжечь ее дотла, вместе с каждым отступником, населяющим этот скудный сгусток недоразумений. Я до безумия ненавижу каждый ее уголок, а люди, плодящиеся быстрее любой заразы, делают эту ненависть почти невыносимой, но мне приходится, – его голос поддался безысходности, – терпеть все это, ведь без них мне никогда не вернуться назад.
Виктор на секунду запнулся, видимо решая, будет ли понято сказанное им далее, а затем все-таки добавил: – Ты знаешь, – он прищурил свои черные глаза, будто собирался изречь нечто весьма из ряда вон выходящее, – что по численности, среди всех известных мне разумных видов, освоивших и успешно применивших оружие массового поражения, человечество находится на втором месте? – Виктор вознес указательный палец в воздух, как бы заостряя на сказанном внимание. – И я говорю о видах, существующих за пределами Земли.
В глазах Гавриила мелькнуло удивление, но он не растерялся. Ему безумно хотелось разузнать у Виктора о первом виде, но понимал – разговор нужно как-то смягчить иначе Виктор мог сорваться даже при всей его стальной сдержанности.
– Ах! – примирительно улыбнувшись, начал Гавриил. – Я все никак не привыкну. Вы же инопланетяне, ну или мы же…, – уточнил он.
– "Инопланетяне"? – передразнил Виктор с явным отвращением, – Нет! Нет! Нет! Это люди не представляют жизни без земли под ногами. Задумайся, – он бросился приводить различные примеры и делал это с глубочайшим пренебрежением, – "Освоим Луну", "Колонизируем Марс". Чушь! Наш дом, дом каждого Бессмертного – Космос, Гавриил. Именно Космос бесконечно-беспросветный, холодный и неизменно жестокий создал и воспитал нас такими, какие мы есть. – Виктор вновь остановился, будто что-то вспоминал, а затем выдал: – Мы до сих пор запускаем летательные объекты в разных концах Земли, Гавриил. Чтобы подготовить людей к тому, что они не одиноки, что есть еще множество видов, но очень далеко. Их не найти сидя на одной или нескольких планетах в одной системе.
– А почему Бессмертные не колонизируют планеты?
– Остановиться? Осесть? Нет. Ты не ведаешь, о чем говоришь, – это прозвучало словно очередная пощечина. – Планеты для нас – ресурс, разных размеров, разных ценностей, но все же ресурс и ничего более. Мы опустошаем их.
Виктор еще раз взглядом указал на стик Гавриила.
– Твой стик или броня, что ты носил – один из результатов этого процесса. Для создания подобного оружия, брони, кораблей, словом технологий, – Виктор развел руками в воздухе, как бы доказывая невидимыми стенами корабля свою правоту, – не достаточно одной планеты. Нужны десятки, сотни, тысячи их! И мы опустошаем их, вытягиваем из них все необходимые ресурсы и после создаем то, что помогает следовать главной цели каждого Бессмертного, – Гавриил замер в предвкушении. Выждав достаточно, Виктор продолжил: – Исследовать Космос. Родословная Ученых-Мастеров допускает, что он бесконечен, так же как жизнь Бессмертного – вечна. Разве не интересно узнать, что закончится раньше? – задал вопрос Виктор с какой-то маниакальной улыбкой на лице.
– А если на планете есть жизнь, что тогда?
– На любой планете всегда есть жизнь, разница лишь в том, что ты под этой жизнью понимаешь. Как правило, цивилизации более и менее развитые на уровне людской живут на планетах, схожих с Землей. Они не привлекательны для нас, ввиду скудности своих запасов, но если все-таки случается так, что на богатой различными ресурсами планете присутствует разумная жизнь, то следует два варианта. Первый – в случае если цивилизация может оказаться перспективной, собираются несколько особей, способных к размножению и ждут подходящей планеты, где и продолжают свое развитие, остальные подвергаются мортемации
– Мортемации? – в искреннем непонимании нахмурив лицо, спросил Гавриил.
– ИССИ, – вдруг воззвал Виктор, видимо, утомленный разговором и она охотно подхватив беседу, влилась в нее:
– Это процесс сохранения перспективного вида, Гавриил, – объяснял невидимый и все такой же приятный голос. – Собирается максимально возможное количество представителей отдельно взятого вида, после чего их тела подвергаются плазменно-термической процедуре и преобразуются в жидкость – становятся своего рода витаминами для тех, кто был выбран продолжателем их вида. Если же цивилизация оказывается потенциально опасной, то она уничтожается вместе с планетой, поскольку разрушения в процессе "опустошения" катастрофичны настолько, что порой остается лишь космическая пыль, но это происходит крайне редко. Во многом потому, что все самые ценные ресурсы порождаются в момент образования сверхновой, на этих стадиях жизнь просто не успевает зародиться, а поскольку Бессмертные научились рассчитывать подобные явления, то оказываются у звезды в момент ее пиковой наполненности ресурсом.
– Вот теперь я окончательно запутался, – сознался Гавриил. – Если вам так важно покинуть Землю, то зачем устраивать войны? Зачем скрываться? Не проще ли открыто заявить о себе?
– Нет, Гавриил, – отмахнулся Виктор и окинул взглядом быстро проносящиеся под его ногами осеребренные звездным светом кроны деревьев, а затем его взгляд устремился к горизонту. – Земля освоена Отступниками всего лишь на сорок процентов. И при этом, каждый из них мечтает вырваться из места, где ему было уготовлено родиться куда-то где, по его мнению, жизнь его непременно наладиться, станет лучше. Они стекаются в столицы и крупные города, оставляя позади место, где могли бы пригодиться и принести куда больше пользы. Это неприемлемо, только не в глобальных тенденциях. Если бы не войны, корректирующие численность, Гавриил, ты и представить себе не сможешь, то число человеческих особей сейчас населяло бы планету, хотя, я могу тебе показать, – и Виктор стремительно направился к капсулам. – Вдобавок, – говорил он пока шел, – все население целиком расположено весьма и весьма неравномерно. Войны так же помогают регулировать и этот гео-демографический процесс. Через четыре сотни лет, – Виктор всматривался в растянувшиеся перед ним просторы и говорил так, словно уже видел вместо бескрайних лесов и холмов многочисленные строения, высотки, здания, заводы, дома, – все здесь будет иначе. Единой расой, – повторил он, добравшись до капсул. – ИССИ покажи пару возможных моделей.
И тут-то началось представление. Все вокруг исчезло, сменилось, будто в театре декорации: пропал сидящий Клим, изучающая каталог Лидия, остался только Гавриил, Виктор и капсулы Предков. Очевидно, Виктор ни на секунду не хотел терять их из виду. Стенки ИССИ сначала потемнели, а затем показали нечто, что Гавриил мог с трудом себе представить, но все казалось таким настоящим, что он тут же поверил в то, что стоит посреди этого города будущего, меж множества высоченных, уходящих далеко-далеко за облака зданий. Сверкающие на солнце, они были похожи на огромные, длиннющие иглы, и не было им конца и края. Все казалось таким идеальным, умиротворенным.
