– Именно это тебе предложил Виктор в качестве доказательства своей преданности и платы за бессмертную жизнь, Гавриил, – напомнил ему Мстислав, – Жажда власти, тотального контроля – единственный порок каждого Бессмертного, выбравшего Сословие Правления, – Мстислав щекой усмехнулся. – Это пожалуй одно из того немногого, что перенял от нас человек.

После секундой паузы, Мстислав мысленно подытожил свой короткий рассказ о некоторых особенностях Бессмертных, а затем продолжил:

– В первую очередь, Гавриил, – наставлял Мстислав, кружа вокруг него медленными неспешными шагами, – тебе нужно осознать, что ты это можешь. Прими это. Твое тело теперь способно развивать невероятную скорость, – тут Мстислав резко вытянул одну руку, как бы подтверждая собственную речь, движение получилось настолько молниеносным, что Гавриил едва его уловил. – Просто поверь и тогда это будет происходить осознано. Сейчас это просто спонтанные вспышки и по этому, ты видишь только начальный и конечный результат и при этом никак не влияешь на сам процесс, хотя самое интересное происходит именно на этом отрезке, – Мстислав немного развел руками в воздухе, показывая расстояние от одной точки до другой. Гавриил ловким движением собрал растрепанные волосы в хвост на макушке и размял тело. Мстислав, поняв к чему все идет, быстро пресек Гавриила и лишь посмеялся.

– Сейчас у тебя ничего не получится, – заверил он, – Прежде, нужно свыкнуться разумом. Когда начнет получаться осознано, тебе будет казаться, что ты останавливаешь время, но чувство будет ошибочным. Время нельзя остановить, ускорить или как-то изменить, оно не подвластно никому и ничему. Время ты обогнать не сможешь, но большинство из того, что ему здесь подчиняется – запросто.

– Почему я не могу влиять на время? – справедливо осведомился Гавриил у своего новоиспеченного наставника.

– Потому, что для Бессмертного не существует времени, Гавриил, я ведь говорил, – Мстислав улыбнулся очевидности сказанного: – Нельзя влиять на то чего, по сути, нет.

Мстислав медленным неспешным шагом продолжал кружить вокруг Гавриила, все больше и больше рассказывая о способностях Бессмертных. До какого-то момента Гавриил пристально следил за ним взглядом, но это быстро ему надоело и, остановившись, он просто продолжил слушать о том, почему некоторые люди физически или умственно сильнее других. Все вновь сводилось к крови и к тому насколько сильно она может передавать память своих предыдущих носителей, своего древа, своей родословной. Поскольку родители Гавриила из себя ничего не представляли и ничем особенно не выделялись, словом, были самыми обыкновенными представителями человеческой расы, наличие способности у Гавриила могло объясниться только искусственным их прививанием. Предки давно погружены в сон, Виктор, как возможно и остальные Хранители не заинтересованы в воспроизводстве себе подобных. Все это в очередной раз подтверждало версию Мстислава о причастности Сусаноо и о том, что Гавриил – результат его опытов, его творение.

– Почему Предков погрузили в сон? – задал очередной вопрос Гавриил, но Мстислав, решительно покачав указательным пальцем, дал понять, что сейчас речь не о Предках и отвлекаться пока рано.

– Ты уже можешь двигаться быстро, Гавриил, – продолжил Мстислав, он говорил спокойно и даже как-то монотонно, – Представь, что все твои навыки, все умения и возможности это колода карт.

Гавриил крайне сосредоточенно в уме представил колоду, которая оказалась довольно скудной, ведь талантов, да и особых знаний у Гавриила было немного, однако Мстислав не отступал. Он неустанно продолжал уверять Гавриила в своей правоте, дожидаясь пока тот, в какой-то момент, не поверит в нее сам.

– Скорость – одна из карт, Гавриил. Научись вытаскивать ее из колоды, когда тебе вздумается, – тут Мстислав визуализировал сказанное в воздухе, и как бы вытащил мнимую карту воображаемой колоды, – Это твой разум, твоя колода. Ты можешь тасовать ее бесконечно долго, но всегда будешь знать, где какая карта.

В какой-то момент Мстислав умолк, сделав небольшую паузу, давая время Гавриилу свыкнуться с мыслью.

Свыкся Гавриил довольно быстро. Он сделал резкий рывок в сторону неспешно идущего Мстислава, желая проверить, насколько удачно усвоен урок, но, Мстислав с легкостью увернулся от несущегося на него Гавриила. Это его не остановило, скорее наоборот, раззадорило, и он сделал еще несколько попыток, тоже не очень успешных. После очередной неудачи Мстислав несколько раз лишь дружески похлопал Гавриила по плечу, уверив его в том, что вскоре все начнет получаться, а даже если нет, то когда-нибудь он без сомнений освоит свою скорость просто потому, что пытаться можно бесконечное множество раз, ведь Бессмертные существуют вне времени.

"Почему же Виктор не сводит глаз с часов?", – тут же подумал Гавриил и решил непременно поинтересоваться у Виктора при первой же возможности.

– Завтра произойдет очень важное событие, Гавриил, – в заключении сказал Мстислав, – Прибудут остальные Хранители, чтобы окончательно обезопасить Предков, а пока я хочу, чтобы ты тщательно обдумал все то, что сегодня узнал.

Указав рукой на Веру и Надежду неожиданно появившихся, будто из под земли, где совсем недавно прыгали в воду, Мстислав добавил:

– Они проводят тебя, но сначала верни броню на место.

Улыбнулась Вера как-то совершенно неестественно и, в какой-то мере агрессивно, неприветливо, а затем эта же улыбка скользнула на прекрасное лицо Надежды. Видимо, подобные просьбы они получали не часто, и это было для них в диковинку. Тем не менее, они, жестом, сначала одна, а затем другая, поманили Гавриила за собой.

Гавриил освободился от брони тем же способом, что и получил ее – просто войдя в черный шкаф, который за считанные секунды притянул к себе пластины брони с его тела, словно магнит. После чего на Гаврииле осталось лишь его фиктримаго, чешуйки которого отдавали угольно-серым оттенком. Он безропотно позволил Вере и Надежде проводить себя в новую обитель и охотно плелся в нескольких метрах позади них. В какой-то момент он поймал себя на мысли о том, что мог бы с огромным удовольствием и наслаждением, следовать за ними целую вечность, не переставая любоваться изящными и манящими движениями их ягодиц.

Вера и Надежда, не предавая загадочного молчания, все же нет-нет переглядывались, то и дело одаривали друг дружку почтительными улыбками и игривыми взглядами, вели Гавриила вдоль длинного, казалось нескончаемого ослепительно белого коридора. Гавриил же, c неподдельным интересом наблюдая за их игривыми взглядами, предположил, что их частое молчание обусловлено возможностью общения на другом, не ведомом ему уровне, возможно даже ментальном. Ему очень хотелось попасть туда, в их чудесные и аккуратненькие головки, хотелось узнать причину этих загадочных улыбок и игривых взглядов. Вот только туда его никогда бы не пустили, зато охотно пустили в другое место; Вера, неожиданно остановившись, легким движением руки сдвинула стену справа от себя, часть которой оказалась своего рода входом в комнату. Гавриила поразила толщина белоснежной стены, доходящая до полутора метров.

Поблагодарить их за заботу Гавриилу так и не удалось, поскольку развернувшись, он обнаружил лишь наглухо закрывшуюся перед ним стену и никаких следов девушек. Вера и Надежда исчезли также стремительно, как и появились. Несколько раз Гавриил коснулся стены; поначалу осторожно, затем надавил увереннее, но она не поддавалась, и уже совсем скоро он оставил попытки открыть ее. В любом случае, за ним вернутся. Так думал Гавриил, но по правде, с каждой минутой, он доверял своим мыслям и умозаключениям все меньше и меньше.

Приняв безысходность ситуации Гавриил, наконец, обернулся и тут же проникся стерильностью комнаты, буквально. Комната была абсолютно пустой. Никаких предметов интерьера, декора или окон. Совершенно опустошенная белоснежная комната, единственной особенностью которой служила мертвая тишина. Гавриил уже даже не пытался установить источник света, поскольку вся комната целиком была довольно яркой и, казалось, будто сами стены источают свет. Глаза быстро свыклись с исключительной белизной и Гавриил, со временем, нашел этот свет расслабляющим и даже приятным. А к моменту, когда белизна стен, потолка и пола слились в единое целое белое полотно, Гавриилу начало казаться, будто бы он находился в центре огромного светила, чей свет был настолько сильным и всепоглощающим, что ему не было видно конца и края.