Стелется по ветру Дым над вершиной Фудзи. В небо уносится И пропадает бесследно, Словно кажет мне путь. (166) Не помечая тропы, Все глубже и глубже в горы Буду я уходить. Но есть ли на свете место, Где горьких вестей не услышу? (167)
Когда бы в горном селе Друг у меня нашелся, Презревший суетный мир! Поговорить бы о прошлом, Столь бедственно прожитом! (168) Берег залива. Среди молчаливых ветвей Засохших сосен Ветер перенимает Голос морской волны. (169) Тоскую лишь о былом, Тогда любили прекрасное Отзывчивые сердца. Я зажился. Невесело Стареть в этом мрачном мире. (170) Куда он дошел, чернобыльник? До самого дома? Но гуще всего разросся В давно одичалом саду. (171) Не узнаю столицы. Такой ли я видел ее? До чего потускнела! Куда же сокрылись они, Люди былых времен? (172) Внезапный ветер Сломает хрупкие листья Банановой пальмы, Развеет… Неверной судьбе Могу ли еще вверяться? (173) В саду моем Одна на высоком холме Стоит сосна. С тобой, единственный друг, Встречаю старость свою. (174) Если и в этих местах Дольше жить мне прискучит, Вновь потянет блуждать, Тогда какой одинокой Останется эта сосна! (175) Отправляясь паломником в дальние края, я сказал людям, огорченным разлукой со мной: Обещаю, друзья! День свидания назову, Чтоб утешить вас, Но когда ворочусь опять, Я, по правде, не знаю… (176) Когда глубоко уйду В печальные воспоминанья, Еще прибавит тоски Этот уныло гудящий Колокол на закате. (177) Удрученный горем Так слезы льет человек… О, цветущая вишня, Чуть холодом ветер пронзит, Посыплются лепестки. (178) В бытность мою в Сага там слагали стихи о детских забавах Мальчик где-то вблизи В соломенную свистульку Для забавы подул. Вспугнута, вдруг прервалась Летнего дня дремота. (179) Бамбукового конька, Палочку оседлать бы Я и теперь готов, Только придут на память Детские игры мои. (180) Как в детстве бывало, В прятки вновь поиграть Мне так захотелось, Когда в укромном углу Я отдохнуть прилег. (181) Мальчик согнул тростинку, Маленький лук натянул Для "воробьиной охоты". Как надеть он хотел бы "Воронью шапку" [43] стрелка! (182) Так и тянет меня Поиграть вместе с ними Во дворе песком. Но увы! Я — взрослый, Нет мне места в игре. (183) На закате солнца Колокол громко загудел, Но в горном храме Все еще хором читают книгу… Как прекрасны детские голоса! (184) С теми, кого любил, Мог я шутить беспечно. Давно прошедшие дни. Каким еще было юным В то время сердце мое! (185) Вот кремушек брошен, Одно мгновенье летит Упал на землю. С такой быстротой Проносятся солнца и луны. (186) Взирая на картины, изображающие ад[44] Взглянешь — ужас берет! Но как-то стерпеть придется, О сердце мое! Ведь есть на свете грехи, Такой достойные кары. (187) Увы нам, увы! На эти жестокие муки Гляжу, гляжу… Зачем мы даем себя, люди, Мирским соблазнам увлечь? (188) Не в силах прогнать Сумятицу мыслей тревожных О близком конце, В нашем мгновенном мире Блуждаем мы… О, быстротечность! (189) Редких счастливцев удел. [45]Прияв человеческий образ, Выплыли вверх наконец. Но опыт не впрок… Все люди В бездну вновь погрузятся. вернуться Ст. 170. "Старое селенье" — то есть: родина. Сайге вспоминает столицу Хэйан, некогда столь цветущую, а теперь заброшенную, заросшую травой. вернуться Ст. 181. "Воронья шапка" стрелка — церемониальная шапка стрелка треугольной формы из черного шелка или бумаги, надевалась на лоб. вернуться Ст. 186. Взирая на картины, изображающие ад. — Во времена Сайге славились картины, изображающие ад, на стене храма Теракудзи в Киото. Эти картины, созданные художником Косэ Хиротака, не сохранились. Однако до наших времен дошел свиток XII в., где изображены ужасы буддийского ада. вернуться Ст. 189. Редких счастливцев удел. — Согласно буддийскому учению, нелегко стать человеком в цепи перевоплощений. Этот счастливый удел достается немногим существам; человек может достичь нирваны, низшим существам это не дано. |
