Нельзя.

Казалось, сквозь немое видео мертвой планеты пробился в голову капитана монотонный вой тысяч точек. Их гул и бархатный шепот, о котором костями и кровью, глубинной генетической памятью знают все торийцы, которого пуще смерти боятся старики и малые дети.

- Кто ещё знает? - не своим голосом спросил Лаккомо. Выдержки едва хватило на то, чтобы выдавить из горла этот сипло прозвучавший вопрос. Его взгляд уже пробегал по строчкам анализов той местности. Команда не знала, с чем столкнулась, а потому проводила все естественные в таких ситуациях исследования. Результаты химического анализа, биологического, данные по составу атмосферы и почвы. Всё не то... Но отсутствие каких-либо аномалий только подтверждало догадки.

- Пока только командир, я и док, - ответил Джаспер. - И частично на словах это мог уже сдать наш безопасник. Видео не попадало в его распоряжение. Но вот текстовое заключение...

Лаккомо выругался, не сдержавшись. А программист продолжил:

- Они ведь воспользуются этим, я уверен. Так что тебе важнее? Тысячи железяк или восемьдесят шесть планет с многомиллиардным населением? Включая твою Торию.

У капитана мелькнула мысль, что он бы и сам позаботился об устранении свидетеля подобной картины. Только ради того, чтобы сохранить информацию от распространения. Хотя, можно поступить гуманно и просто упрятать свидетеля в такие глухие дебри, чтобы даже случайного доступа во внешний мир у него не было. Но Лаккомо больше любил первый вариант за надежность.

- А откажешься помогать ты, я солью данные бывшим сепаратистам и запущу в Сеть столько копий, сколько потребуется -- ни одна служба безопасности не вычистит. Тогда вся галактика затрещит об этой хрени, и кто первый за неё ухватится, тот и будет прав.

- Присылай мне подробное заключение сотрудников Центра по вашему командиру и всему экипажу. Ваша информация не должна попасть в чужие руки.

Лицевые пластины Джаспера сложились в подобие злорадной улыбки. Всё-таки он добился своего. Глаза оставались алыми.

- Все файлы в вашем распоряжении, - значок входящего сообщения вновь мигнул в углу экрана. - Процедура по принудительному считыванию и зачистке командира назначена через пять часов и сорок три минуты. К сведению Вашего Величества, вы находитесь по другую сторону ядра галактики.

- Я успею, - сухо ответил Лаккомо.

- Я надеюсь, - кивнул полиморф. - Конец связи.

И окошко видеосвязи тут же погасло и свернулось.

Несколько секунд Лаккомо сидел, уставившись в монитор пустым взглядом, а потом тяжело облокотился на стол и спрятал лицо в ладонях.

Это был ещё не конец. Но чутьё подсказывало, что через эти несчастные пять часов может случиться переломный момент. Какой? Слишком сложный вопрос. Время начало безжалостный отсчет секунд до финала.

А что будет в финале?

С неохотой заставив себя поднять голову, капитан заметил на экране неотправленное письмо. Бездумно открыл его и, не колеблясь между кнопками отправки и удаления, выбрал ту, которую хотелось.

После чего включил коммуникатор и вызвал старпома:

- Калэхейн? Готовь экипаж. Мы вылетаем.

3. Выбор

Подборка из личных архивов майора Марина Кхэла и генерала Сан-Вэйва.

Цинтерра -- "Стремительный" -- Фарэя.

Марин устало сменил фильтры, надеясь, что яркий свет перестает его раздражать. Не тут-то было: усталое сознание все равно не могло сосредоточиться на происходящем как следует. Хорошо, что машина автоматически записывает всё, что слышит, а огромная разница в скорости восприятия дает время подумать и ответить взвешенно. Казенного вида человек с тусклой неприметной внешностью в форме Департамента Службы Безопасности сидел за столом напротив полиморфа, изучая его ничего не выражающим взглядом. Майор отвечал ему тем же.

Смешно. Допрос для протокола, вопрос-ответ, секретарь с маленьким планшетом, записывающий за полиморфом на диктофон. Дань уважения, как же. Потом все равно будет полное сканирование памяти и загрузка всей полученной информации на их сервера. Или допрос повторит какой-нибудь полиморф. И в том, и в другом случае времени изворачиваться не будет.

- Напомните, что входило ранее в ваши обязанности во время службы в Департаменте.

- Ведение дел о шпионаже, операции по борьбе с терроризмом. Наблюдение за оппозицией.

За дверью охрана. Двое полиморфов спецназа с генераторами стазис-волн. Неприятная штука, каким-то образом влияет на молекулярные процессы внутри кристалла, вызывая реальную боль. Хочется или нет, но нужно быть паинькой... Пока.

- Были ли члены экипажа осведомлены о вашей прошлой деятельности?

- Конечно.

- По установке?

- Не только. За прошедшие почти две сотни лет мы все хорошо узнали друг друга. В тяжелых условиях необходимо уметь уживаться, от этого зависит очень многое.

О да... многое. Например, желание отвинтить доку всё, что отвинчивается, а лучше выключить его совсем. Последние две недели вообще превратились для Марина в кошмар наяву, и не только потому, что полковник совал свои антенны везде, где только можно и нельзя. Марин и не предполагал, что сделать выбор между службой и своими чувствами окажется так трудно... Ему казалось, что развод с женой стал последним таким выбором. Что больше не придется разрываться между семьей и любимой работой. Но за прошедшие годы в космосе семьей стал экипаж "Искателя". Как бы они не ссорились, как бы ни хотелось иной раз подбить кое-кому оптику за излишнее самомнение -- команда стала родной.

Что же теперь, наплевать на них, поступиться их привязанностью?

Раз за разом процессор начинал поиск решения сначала.

- И многое ли вы рассказали членам экипажа о сути своей прошлой работы?

- Вы хотите сказать, основной работы? Не много. Никто особо не интересовался, и всё-таки среди нас не принято было вспоминать прошлое. Во всяком случае, наш психолог не одобрял таких расспросов.

- Вы имеете ввиду полковника Рэтхэма?

- Да.

Марин позволил себе шевельнуться и сменить позу, прислонившись спиной к стене и скрестив манипуляторы на груди. Ясно, куда они сейчас начнут клонить -- в сторону дока. Обдумывать, что говорить, а что нет, не имеет смысла, можно расслабиться и выдавать ответы автоматически.

Работу свою Марин любил. Любил всегда быть немного осведомленней окружающих. Следить за ними, искать информацию, думать. Но майор не предполагал, что когда-нибудь пожалеет о своей осведомленности и об обязанности быть таковым.

Он, как никто другой, знал, что на самом деле лучше всего людей защищает старый, как мир, принцип: меньше знаешь -- крепче спишь. Служба Безопасности никогда не жалела свидетелей, на этом держалось её влияние, на этом строился тотальный контроль, без малого шесть веков обеспечивающий существование Федеративного Содружества. Население могло сколько угодно возмущаться жестким надзором со стороны властей. Но стоило только заикнуться, как благодаря этому был предотвращен очередной крупный теракт или уничтожена радикальная группировка, как шепотки стихали сами собой. Люди успокаивались и соглашались -- да, Служба Безопасности своё дело знает.

В этой громадной паутине Марин был далек от рутинной работы тысяч оперативников и сетевых надзирателей. Он вырос в паука, поджидающего своих жертв на основных нитях.

Он считался уроженцем Цинтерры, несмотря на то, что у родителей в своё время едва хватило денег на то, чтобы перебраться в метрополию. У него было куда больше шансов получить льготу при поступлении в столичный военный ВУЗ по сравнению с приезжими из провинций, и он тот шанс получил, да ещё и полностью реализовал, выйдя из стен Академии с золотым дипломом и погонами лейтенанта. Такие корочки давали право отказаться от распределения и самому выбрать место службы. И Марин без колебаний выбрал ДСБ.

Там тоже ждали экзамены и тесты на профпригодность. Юный лейтенант Кхэл сдал их блестяще и благополучно миновал уровни младшего оперативного состава и отдела мониторинга. А дальше предстояло выбрать: терроризм и контрабанда или же подрывная деятельность оппозиции. Первое Марина не привлекало, второе -- обещало большие перспективы. Его тут же определили младшим сотрудником отдела и загрузили работой.