Археолог пострадал меньше, если только в данном случае имеет смысл какое-то сравнение. Скорее всего, он умер от болевого шока, вызванного сильнейшим ожогом. И не исключено, что его ещё можно было спасти, но... Пусть люди или боги определят мне наказание, но я и пальцем не собирался шевелить ради этого маньяка. Он сам выбрал такой конец, и не мне отменять его решение. Собаке - собачья смерть...
Собаке...
В тишине тихо потрескивал факел в моей дрожащей руке. А я молчал. Слов не было. Долго время не возникало даже ни единой мысли, кроме немого крика "За что?". От тошнотворного запаха к горлу подступал комок. Ослеплённые вспышками плазмы глаза до сих пор слезились. А я и не пытался вытереть слёзы.
Как ни крути, во всём виноват только я. Я привёл Марвина сюда. Если бы не моя гениальная догадка, он бы сейчас уже возвращался домой на Упернавик, разочарованный, но живой. Потом я спровоцировал бессмысленную стычку с работниками парка. Если бы не моя несдержанность, мы бы справились со всеми своими делами до появления Джонса. Которого я же вывел на наш след. Ведь догадался же выбросить кнопку вызова помощи, а про то, что и визитка может оказаться таким же маяком, даже и не подумал. И, наконец, я - снова я - не решился раскрыть Марвину жестокий замысел Эллен. Если бы он знал, что нашедшего Золотой Шар ожидает верная смерть, то может быть, и не стал бы мешать археологу. Глупо, ой, как глупо всё получилось!
За спиной тихо вздохнула Эллен. Конечно, ей тоже его жалко. Да, она частенько подтрунивала над Марвином, иногда слишком зло, но ведь и я вёл себя не лучше. А он просто и в человеческом теле до конца сохранял собачью преданность хозяину. Разве над этим можно смеяться?
- И что нам теперь делать, справедливый ты наш? - спросила Эллен дрогнувшим голосом.
- А что нам остаётся? - виновато опустил глаза я. - Разве что попросить Золотой Шар воскресить Марвина. Но мы ведь ещё до него не добрались.
- Вот и я о том же! - она сделала несколько шагов вперёд, повернулась и посмотрела на меня как-то очень уж неприязненно. - Как мы теперь будем открывать эту проклятую дверь? Кому-то из этих двоих следовало бы остаться в живых.
Я чуть не задохнулся от возмущения. Вот, оказывается, из-за чего она переживает! А я-то думал... Я чуть было не решил, что она и в самом деле женщина. Нет, она не способна ни на любовь, ни на сострадание, ни даже на обыкновенную жалость. Бездушный автомат, бульдозер, упорно пробивающийся к своей цели, готовый по дороге свернуть горы или спихнуть на обочину некстати подвернувшийся труп.
- Да ты... Да я...
Я хотел высказать ей всё, что думаю об её жестоком, каменном сердце, но передумал. Бесполезно. Если её не тронула смерть Марвина, что смогут изменить мои слова?
- Что "я"? Что "ты"? - буквально с кулаками набросилась на меня Эллен, вбивая каждое слово в мою грудь. - Ты вот всех готов пожалеть, посочувствовать, а обо мне хоть раз подумал? Я всю жизнь карабкалась к своей цели, и когда до неё остался всего один шаг, ты испортил мой тщательно продуманный план. - Она выдохлась, отошла назад и продолжала упрекать меня уже с дистанции. - Нравственный человек, понимаете ли! Если так, почему же ты сразу ему всё не рассказал? Боялся окончательно разругаться со мной? Напрасно, дорогой мой, я тебя насквозь вижу. Ты такой же, как я, только боишься признаться в этом даже себе. В твоих принципах всегда находятся оговорки. Нельзя развязывать большую войну, но если пострадают всего несколько человек, тогда ещё терпимо. Нельзя бросать доверившихся тебе, но если у тебя из-за этого начнутся неприятности, то лучше всё-таки сбежать. Или скажешь, что ты только за здоровье Марвина беспокоился? А по-моему, ты больше боялся навсегда потерять корабль. Можешь поклясться, что и сейчас не из-за этого расстроился?
Нет, вот здесь она не права. Возможно, кое-что из того, что было сказано - правда. Наверняка, правда. Но ведь не всё же! Во всяком случае, не последнее обвинение. Как раз сейчас, пусть даже и в самом деле в первый раз за всё наше путешествие, я о своей выгоде не думал. И ничего мне уже ни от кого не нужно. Ни исполнения желаний, ни обещанного Ксирдалем вознаграждения, ни...
Нет, я все-таки не отказался бы получить назад свой корабль. Но унижаться, хитрить ради этого больше не намерен. У меня осталось только одно желание - чтобы всё это поскорей закончилось. Как-нибудь. Ведь не может же всё и всегда быть плохо. Должна же существовать некая высшая справедливость. Или не должна?
Вот сейчас и проверим. Если справедливость существует, то ничего страшного, более страшного, со мной уже не случится. А если её нет...
- Грэм, ты куда? - заволновалась за спиной Эллен. - Ты что это задумал?
Я ничего не ответил. Слова всё ещё не нужны. Нужно просто сделать то, что кроме меня сделать некому. Открыть дверь, и будь что будет.
- Подожди, Грэм! Нельзя же так. Мы что-нибудь придумаем. Мы ведь всегда что-то придумывали.
В том-то и дело, что не хочу я больше придумывать. И не нужно меня останавливать. Я уже всё решил.
Рычаг, наверное, совсем проржавел. Если им и пользовались, то очень давно. Придётся тянуть из всех сил, а я так устал за этот день. Но на одно, последнее усилие меня хватит.
Я повис на рычаге всем телом, он дрогнул и внезапно резко пошёл вниз. От неожиданности я разжал пальцы, потерял равновесие и кубарем покатился по полу в сторону от двери. А сама дверь - тяжёлая каменная плита - без какого-либо звукового предупреждения упала на то место, где я только что стоял. И тут уже грохнуло основательно. Если бы я так удачно не оступился, меня раздавило бы всмятку. И даже на похороны тратиться не пришлось бы. Надгробная плита и так уже есть.
Шутки шутками, а я ведь только чудом остался в живых. Так, может, это и есть та самая последняя ловушка? Нет, вряд ли. Слишком уж просто. В неё мог попасться только такой увалень, как капитан Брингдаун. А бедняга Марвин за то время, пока падала плита, успел бы вокруг всего зала обежать. Или ловушка для каждого своя?
Эллен что-то ещё кричала, но я не расслышал. Поднялся на ноги, отряхнул свои нелепые панталоны и камзол и заглянул в дверной проём. Там оказалась ещё одна дверь. На этот раз простая, деревянная, с самой обычной ручкой. Что-то меня за ней ждёт?
Я прислушался к себе - страха не было. Всё, что угодно, только не страх. И я открыл дверь.
За дверью не оказалось ничего - ни Золотого Шара, ни серебряного куба, ни даже каменной стены. Нет, что-то там всё-таки было, но определить это нечто словами у меня не получилось. Не в том состоянии я находился, чтобы определять. Какое-то белое матовое свечение, или сияние, или просто туман. Большого желания погружаться в него я не испытывал, но и поворачивать назад не имело смысла. И я шагнул в светящую дымку.
Первая половина этого нехитрого действия у меня получилась неплохо - я приподнял ногу и сместил центр тяжести вперёд. Но дальше начались проблемы. Центр остался, а вот тяжесть исчезла. Я так и завис в тумане. В довольно-таки неловком положении - не вертикальном и не горизонтальном, а под углом примерно в шестьдесят градусов. И как ни старался изменить своё расположение в пространстве, ничего из этой затеи не вышло. Хотя, казалось бы, опыта нахождения в невесомости у меня достаточно. Но сейчас он не пригодился. Это было нечто иное, чем просто отсутствие тяжести. Отказали все привычные ощущения, кроме чувства неловкости. Впрочем, для человека, в которого только палили из бластера, это уже мелочи. Досадные, но не более того.
- Ну, и долго я буду так висеть? - раздражённо спросил я.
Не то чтобы я всерьёз ожидал ответа, но нужно же было дать понять тому, кто всё это устроил, что мышь уже забралась в мышеловку. И можно запирать клетку, или доставать сыр, или выпускать кота - словом, можно уже что-то начинать делать. Например, за неимением более интересных идей, поставить меня на землю. Должна же где-то здесь находиться земля, хоть с большой, хоть с маленькой буквы. Впрочем, на названии я не настаиваю, просто хочется уже на чём-нибудь постоять.
