Гастон дошел почти до нижнего предела падения. «Я, любитель абсента в Городе Абсента, и не будет признания ни мне, ни тебе, Париж, ветреное, безбожное, сладострастное царство греха!» Он часто наведывается в морг, в отчаянном желании найти Полин, и через два дня туда приносят ее неопознанное тело. Сначала он хочет, чтобы ее похоронили достойно, затем он извращенно наслаждается мыслью, что ее бросят в общую могилу бедняков.
Мозг закоренелого любителя абсента принимает самую дьявольскую мысль как прекрасную и справедливую. Если вы в этом сомневаетесь, попросите в одном из сумасшедших домов, чтобы вам рассказали об одержимых абсентом, которые составляют большинство неизлечимо больных, и вы услышите достаточно для сотни худших историй, чем эта!
Служитель морга видит, что Гастона интересует неопознанное тело, но тот отрицает, что знал Полин: «Девица легкого поведения!» Вдруг он чувствует, что кто-то «пристально и горестно» глядит на него «с удивленным упреком». Это Элоиз, пришедшая за телом своей кузины. Гастону помешали отомстить.
«Что мне оставалось делать? Ничего, лишь пить Абсент! Со смертью Полин любая цель моей жизни исчезла. Мне никто не был нужен. Что же до прежнего положения в обществе, для меня там, очевидно, уже не было места». На кладбище Пер-Лашез он смотрит издали на похороны Полин: «Я, один лишь я, был причиной всех несчастий когда-то славной, а теперь сломленной, разрушенной семьи! Я и Абсент! Если бы я остался тем Гастоном Бове, которым когда-то был, если бы в тот вечер, когда Полин сделала мне свое дикое признание, я прислушался к голосу милосердия в моем сердце, если бы я не повстречал Андре Жессоне… — как много заключено в этом „если“!»
Наступает ночь, но Гастон не уходит.
Сторожа, как обычно, обошли кладбище и заперли ворота, а я остался пленником внутри, чего и желал. Как только я остался один, совершенно один в темноте ночи, я воздел руки в бредовом экстазе. Город Мертвых был моим на какое-то время, все эти гниющие в земле тела! Я был единоличным правителем обширного царства могил! Поспешно направился я к запертой мраморной тюрьме, бросился на землю перед ней, рыдал, и бредил, и клялся, и называл Полин всеми нежными словами, которые мог придумать. Ужасное молчание сводило меня с ума. Я бил в железную решетку кулаками, пока не пошла кровь. «Полин! — кричал я. — Полин!»
Гастон рассказывает: «… вижу огненные круги в воздухе, огромных, сверкающих хищных птиц, бросающихся вниз с растопыренными когтями, чтобы схватить меня, зеленые водовороты в земле, в которые я мог упасть вниз головой». Он чувствует, что надо исповедаться, и идет к отцу Водрону, который приходит в ужас, узнав, что он убил его любимого племянника. Священник не может простить Гастона, но тот напоминает, что он должен хранить тайну исповеди.
Снова напившись абсента, Гастон чувствует себя так плохо, что ему приходится вызвать врача. Врач говорит, что причина его страданий — все тот же напиток.
«Вы должны бросить его, — решительно сказал он, — раз и навсегда. Это отвратительная привычка, ужасная мания парижан, которые портятся умственно и физически из-за пристрастия к этому яду. Страшно подумать, каким будет следующее поколение!» «…» «Я должен предупредить вас, что если вы не перестанете пить абсент, вы превратитесь в безнадежного маньяка».
У Гастона осталась одна последняя надежда. Он вспоминает об Элоиз Сэн-Сир. Он пойдет к ней, станет умолять ее о сострадании и постарается отказаться от абсента ради нее, ведь только она может освободить его от проклятия. Когда Гастон подходит к особняку семьи Сэн-Сир, он замечает, что его облик изменился. Дом задрапирован в черное, двери открыты. Кто-то умер. Должно быть, старая графиня, думает Гастон, входя в дом, полный благовоний и белых лилий. Но тело, лежащее в сияющей часовне, — это Элоиз. «Умерла!» — кричит Гастон. «Катаясь по земле в дикой агонии, я хватал полные пригоршни цветов, которыми был усыпан ее смертный одр, я стонал, я рыдал, я бредил! Я мог убить себя в яростном безумии ужаса и отчаяния».
Гастон потерял все. В неожиданной вспышке прозрения он понимает, что есть Бог, Бог, который создал полынь. В конце концов, Гастон убивает последние остатки своей совести и становится законченным любителем абсента:
Absintheur [105], и ничего больше! Вот и все. Я — презренней самого низкого попрошайки, ползающего по Парижу, выпрашивая су! Я — крадущийся зверь, полуобезьяна, получеловек, чей вид так отвратителен, чье тело так трясется в бреду, чьи глаза так кровожадны, что, если бы вы случайно столкнулись с ним днем, вы бы, наверное, невольно вскрикнули от ужаса. Но вы меня не увидите, мы не друзья с дневным светом. Я стал подобен летучей мыши или сове в своей ненависти к солнцу!.. Ночью я живу; ночью я выползаю на улицы вместе с другими отвратительными обитателями Парижа и одним своим присутствием добавляю новые нечистоты к моральным ядам воздуха. Я зарабатываю деньги самыми подлыми услугами, — помогаю другим в их пороках и, когда есть возможность, подталкиваю к падению слабых юношей. Подвожу любимцев матери к краю гибели, а если удается — в пропасть. «…» За двадцать франков я могу убить или украсть. Всех настоящих любителей абсента можно купить, ибо они — вырождение Парижа, язва этого города, рабы низкого, неутолимого безумия, которое излечит лишь смерть.
Наконец еще один человек, страдающий наркотической зависимостью от абсента, беспризорный химик, дает в обмен на абсент пузырек смертельного яда («дружески обменивается ядами»), который Гастон намеревается проглотить, если только ему хватит смелости.
Корелли не пользовалась большой любовью группы Уайльда-Смайзерса-Доусона. Уайльд рассказывал Уильяму Ротенстайну, что один тюремщик спросил его о нравственном состоянии Марии Корелли, на что он ответил, что с нравственностью у нее все в порядке, а вот что до творчества, «ее место здесь». Эрнест Доусон сообщает в письме к своему другу Артуру Муру: «… родители, несомненно, с наилучшими намерениями, принесли мне книгу Марии Корелли». Было бы любопытно узнать, какую именно. В любом случае, вряд ли она могла поднять ему настроение.
Французская поэзия
Тема абсента породила немало французских стихов, многие из которых можно найти в книге Мари-Клод Делаэ. Мы приведем лишь несколько примеров.
Рауль Поншон (1848-1937) был плодовитым поэтом, опубликовавшим за сорок с небольшим лет (он начал поздно) ошеломляющее количество — 150 000 стихотворений, примерно 7000 из которых посвящены алкоголю. Это стихотворение 1886 года показывает устойчивую ассоциацию между абсентом и смертью.
Absinthe
Absinthe, je t’adore, certes!
Il me semble, quand je te bois,
Humer 1’ame des jeunes bois,
Pendant la belle saison verte!
Ton frais parfum me deconcerte,
Et dans ton opale je vois
Des cieux habites autrefois,
Comme par une porte ouverte.
Qu’importe, о recours des maudits!
Que tu sois un vain paradis,
Si tu contentes mon envie;
Et si, devant que j’entre au port,
Tu me fais supporter la vie,
En m’habituant a la mort.
Абсент, я преклоняюсь перед тобой!
Когда я пью тебя, мне кажется,
Я вдыхаю душу молодого леса
Прекрасной зеленой весной.
Твой аромат волнует меня,
И в твоем опаловом цвете
Я вижу небеса былого,
Как будто сквозь открытую дверь.
Какая разница, о прибежище проклятых!
Что ты — тщетный рай,
Если ты помогаешь моей нужде;
И если, прежде чем я войду в эту дверь,
Ты примиряешь меня с жизнью,
Приучая меня к смерти
[106].