Свою последнюю сигарету я выкурил в баре в аэропорту имени Шарля де Голля. Это было утром, в среду, 3 января 2007 года. Хотя нам с Хью предстояло сделать пересадку в Лондоне, и ждать рейса оставалось еще почти два часа, я сказал себе: бросать — так бросать. «Ладно, — сказал я Хью. — Вот она, моя последняя». Шесть минут спустя я вытащил пачку и сказал то же самое. А потом еще раз. «Все. Говорю серьезно». Повсюду вокруг люди с удовольствием дымили: краснощекая ирландская парочка, испанцы с кружками пива. Были тут и русские, и итальянцы, и даже несколько китайцев. Вместе мы образовывали зловонный международный конгресс в миниатюре: Союз Друзей Табачного Листа, Хранители Кольца Дыма. То были мои люди, а я вот-вот их предам, повернусь к ним спиной именно тогда, когда я им всего нужнее. Вообще-то я человек крайне нетерпимый, хотя сам в себе этого не терплю. Увидев пьяницу или наркомана, который попрошайничает, я не думаю: «И меня от этого еле бог уберег», а мысленно говорю: «Я-то завязал, и ты можешь. Перестань тыкать мне в лицо своим стаканчиком с мелочью».

Одно дело — бросить курить, и совсем другое — сделаться бывшим курильщиком. Таковым я должен был стать, едва выйдя из бара, а потому я не торопился — разглядывал свою одноразовую зажигалку ядовитого цвета да жуткий свинарник в алюминиевой пепельнице. Когда я все-таки встал из-за стола, Хью напомнил, что в моей пачке остается пять сигарет: «Что, так на столе и оставишь?»

Я ответил фразой, которую много лет назад услышал от одной немки. Ее звали Тини Хаффманс, и хотя она часто извинялась за свой английский, мне он казался бесподобным. С глагольными формами она справлялась безупречно, а вот слова иногда перевирала. В результате смысл не утрачивался, а только становился более выпуклым. Однажды я спросил, курит ли ее сосед, и она, на минуту задумавшись, ответила: «Карл… закончил со своим курением».

Разумеется, подразумевалось, что он бросил, но ломаная фраза Тини понравилась мне намного больше. «Закончил» звучало так, словно ему выделили определенное количество сигарет — триста тысяч, например, — и выдали на руки, как только он родился. Если бы Карл начал курить на год позже или смаковал сигареты помедленнее, то, наверно, и теперь оставался бы курильщиком, но так уж вышло, что свою норму он выкурил и, ни о чем не сожалея, пошел по жизни дальше. Я подумал, что возьму с него пример. Да, в данной конкретной пачке еще пять Kool Milds, и дома, в заначке, двадцать шесть блоков, но это уже излишки — бухгалтерия ошиблась. А я со своим курением только что закончил.