— Когда ты мне глаза хотела выцарапать?

— И выцарапала, если бы не утонула в них с головой.

Мы шли, держась за руки, по темной улице, вновь стояла тишина, я переваривал услышанное. Ира тактично молчала, а, скорее всего, думала о своем. Я остановился, прильнул девушку к себе, провел правой рукой по ее мягким, пушистым волосами и шепотом произнес:

— Я влюбился в тебя, как только увидел в первый раз, входящую в лекционный зал, а подойти не решался, боялся.

— Дурачок! — Она смотрела мне прямо в глаза.

Я нежно поцеловал ее, она не отстранилась…

Гуляли мы, наверное, часа три, Ирина продолжала рассказывать о себе, о своей жизни, я о себе, то, что мог. Затем мы вернулись к дому.

— Послушай, Рад, А ведь только сейчас поняла — ты ведь не пьян, хотя в ресторане за воздух держался!

— Я очень быстро трезвею, особенно на улице, семейная черта. Моего дядю вообще споить невозможно. — Я рассказал Ире, что живу с дядей, что моя мама умерла при родах, папа погиб на войне, когда я еще был грудничком, воспитал и вырастил меня дядя. Сейчас он бизнесмен и постоянно мотается по делам по всему миру, а я постоянно скучаю.

До дома я отвез Ирину на своей машине. Слава стихиям, она забыла про мои слова об отсутствии прав. Наверное, потому что боялась, как бы нас не остановили менты, ведь еще недавно я был в дупель пьян. Все обошлось! Моя новенькая вольво быстро доставила нас до ее дома. Я проводил Иру до квартиры, там мы долго целовались. Ее машину я обещал пригнать завтра. Домой вернулся часа в три ночи и сразу завалился спать, веля себе проснуться часиков в восемь. Во сне я сражался одновременно и с богом, и с измененным охотником, все их атаки разбивались об мою совершенную защиту. Сон закончился боевой ничьей.

Проснулся я ровно в восемь и первым делом направил анализирующие заклинание в структуру прошедшего сна. Затем привел себя в порядок и пошел готовить завтрак для друзей. Когда все было готов, я сортировал стол, не забыв выставить побольше разнообразного рассола, рядышком положил упаковку быстро растворимого аспирина. Страшно довольный собой, я пошел будить друзей. Процесс пробудки занял у меня минут сорок, за это время я не раз надорвал живот… от смеха, конечно же. Всех, по очереди, я сгонял с постелей, слушая все, что они обо мне думают, затем тащил в душ, при этом, всегда начиная с холодного — количество ругательств возрастало вдвое. После водных процедур, измученных похмельем ребят ждал рассол, аспирин и плотный завтрак. Последним из "реанимируемых" был Тимур, его я оставил на закуску. Перлы, выдаваемые Краюшкиным, можно было заносить в анналы русского мата, даже остальные пацаны под их звучание развеселились. Завалившейся на кухню мокрый Тимур засадил литр рассола, аспирин растворил в нем же и с удовольствием употребил.

Когда с завтраком было покончено, выяснилось, все плохо помнят окончание вчерашней вечеринки. То, что в "Шервуде" появилась Ирина, помнили Вовка и Колян, а дальше у всех наступала дружная амнезия. Через час мучительных воспоминания, я предложил развести друзей по домам, они естественно согласились. Мои права и машину мы обмыли, кажется, за третьей или четвертой кружкой, поэтому об этом все более или менее отчетливо помнили. Развез я друзей еще примерно за час, доставив каждого до подъезда, после чего вернулся к своему дому. Пересел с вольво на туарег и поехал к Ирине. Подкатил я к ее дому минут через двадцать, остановившись рядом с будкой охраны. Лысый охранник спросил меня:

— Вы к кому?

— К Ирине Маркиной, из двадцать первой квартиры.

— Минуточку… — Отзвонившись хозяйке квартиры и получив, вероятно, положительный ответ, охранник поднял шлагбаум. — Проезжайте.

Двадцать первая квартира находилась на втором этаже, входная дверь была открыта. Я на всякий случай постучал, но не получив ответа, вошел так.

— Тук, тук, Ирин, ты где?

— Я в ванной, заходи, располагайся, — раздался приглушенный голос Ирины откуда-то из глубин квартиры.

Я разделся и прошел, похоже, в гостиную, где и уселся в шикарное итальянское кресло. По телевизору, конечно жидкокристаллическому, шел клип глюкозы про шикарную оппу. Мне этот клип нравился, поэтому я еще раз его с удовольствием послушал. Не успел он закончиться, как появилась Ирина. На ней был домашний светлый сарафан, по которому были разбросаны только что вымытые волосы.

— Что, нравлюсь?

— Ты же знаешь! В любом наряде ты для меня самая лучшая на свете.

— Приятно слышать. Пойдем, там у меня чайничек вскипел, а в холодильнике стоит фруктовый тортик.

— А не боишься фигуры испортить, малышка?

— Мне это совершенно не грозит, я никогда не сидела на диетах и не собираюсь. Лучше, чем спорт, никто не позаботится о фигуре.

За чашкой чая с тортиком, я рассказал Ирине о сегодняшнем утреннем подъеме, в том числе и про перлы Тимура. Девушка весело и задорно смеялась, я ее искренне поддерживал. Потом мы целовались, гуляли, опять целовались, сходили в кинотеатр на какой-то новый фильм, расположились мы при этом на заднем ряду, где, естественно, опять целовались, что же еще делать в кинотеатре на таких местах. Домой я Ирину проводил уже около одиннадцати вечера, там мы вновь целовались.

К себе домой я вернулся на крыльях любви, то есть ночи, это заклинание такое. Очутившись в квартире, я почувствовал тонкий сигнал, который касался моей ауры, это вызывало легкое покалывание по коже. Сосредоточившись, засек источник сигнала, он располагался в астрале. Перенос сознания в туманное марево Земного астрала занял пару долей секунды. Оказавшись там, я увидел сияющую серебром звездочку, от нее и шел сигнал. Подойдя к ней, коснулся ее выростом своей силы, после чего в моем сознании зазвучал голос дяди Шерса:

"Радик пришлось воспользоваться таким способом связи, извини. Со мной все в порядке, если не считать только обложивших меня вампиров. Все мои группы уничтожены, остались только те люди, что были непосредственно со мной. Битва развернулась нешуточная. Все гнезда и ковены Европы и Азии практически уничтожены, только далось это, дорогой ценой. Нас обложили со всех сторон, я лично могу легко уйти, но людей, знаешь, не брошу. На прямую с тобою не связывался, чтобы не волновать, а то я тебя знаю, сразу прилетишь. Помощь мне не требуется, поэтому не ищи меня, если прижмет, сообщу. И самое главное, удалось узнать — вампиры вышли на наш адрес в России, так что жди гостей с клыками и любящих кровь. До встречи…"

На этом послание обрывалось. Надиктовав ответ, я отправил дяде астральное письмо обратно, где как следует, отругал его самодеятельность, попросил даже при малейшей угрозе немедленно вызывать меня, ну, и еще немало чисто русских слов о его поведении. Выйдя из астрала, я призвал Воздух, а точнее наблюдающего за дядей джинна. Он и поведал мне, где скрывается дядя. Оказывается, он со своей последней группой засел в джунглях амазонки, его ищут сотни вампиров, среди которых не один десяток высших, снабженных кроме всего прочего какими-то черными артефактами и амулетами Смерти. Узнав это, я выругался, наверняка какое-нибудь оружие против себе подобных. Дяде может угрожать нешуточная опасность. Джинн заверил меня, что Воздух не допустит ни малейшей угрозы существованию дяди, это меня слегка успокоило.

Разорвав контакт с джинном, я отправился в душ, ужинать не стал, какой в полночь ужин, а сразу завалился спать. Однако сон не шел, во мне кипели злость и раздражение, на периферии сознания где-то появилась пока еще не очень ясная тревога. Провалявшись около часа, да так и не уснув, я решил потренироваться. Вновь вошел в астрал, быстро выполнил большой и малый разминочные каскады, а затем, с ходу, вызвал усовершенствованного охотника. Для ментального поединка было самое время. Мое сознание окружила новая защита, смоделированная после первого боя и памятного поединка во сне. Сейчас мое сознание представляло собой плотно скомпонованную глобулу с многослойной обороной. Такая структура была наиболее защищена. Соперник мой предстал в виде пульсирующей многолучевой звезды, лучи которой постоянно передвигались. Обновленного охотника я видел впервые, при первой встрече рассмотреть его не хватило времени и умения. Первым вновь атаковал он. Со всех лучей фигуры охотника сорвались тонкие, извивающиеся нити, они быстро опутали мое сознание и начали проникать сквозь первую защитную оболочку. Я тут же скинул ее и атаковал сам, любимыми призрачными змейками. Поток серебристых искорок устремился от моей глобулы к звезде охотника. Соприкасаясь с ней, искорки превращались в извивающиеся змейки, которые сразу же начали размножаться. Но не тут то было. Звезду охватило призрачное пламя, в котором мои змейки в миг сгорели, а последовавшие за этим два удара чистой энергии, разорвали поток искорок, летящих от меня к противнику. Тут же на меня обрушились какие-то бледные молнии, ударяя в защиту, они вызывали дикую боль в глубине моего сознания. Как от этого спастись я не знал. Параллельно охотник создавал еще что-то очень мощное, я отчетливо ощущал это. Как справиться с молниями придумал быстро — просто создал перед каждой молнией, за миг до касания моей защиты, небольшой одноразовый щит, не связанный со мной. Боль тут же ушла, правда и энергия стала убывать намного быстрее. Что она утекала слишком быстро, я заметил не сразу, а когда засек, немедленно спохватился. Рядом со звездой с бешеной скоростью вращался небольшой смерчик, при этом он крутился таким образом, что тянул из меня энергию и передавал охотнику. Одновременно меня атаковали какие-то призрачные жуки, оказывающие парализующее воздействие. Ситуация складывалась крайне неприятная. На жуков я натравил пауков, для этого мне пришлось преобразовать две трети защиты, а вот со смерчем поступил умнее, хитрым точечным воздействием изменив вектор вращения. Тут же энергия хлынула в меня, я обратил ее в поток призрачного пламени и направил в звезду. Теперь уже охотнику пришлось туго, но он вновь сработал быстро. Из его лучистости вылетело несколько ярких лучей, которые быстро уничтожили смерчик, а потом меня мгновенно накрыл какой-то вязкий туман. Дальше я сработал на автоматизме. Уменьшил диаметр своей глобулы в несколько сотен раз, колоссально уплотнив сознание и тут, внезапно появившееся звезда, поглотила меня. Оказавшись внутри другого разума, я почувствовал впивающиеся в меня иглы чужой воли и сразу же освободил стремящуюся на выход, после уплотнения сознания, энергию. Со стороны это, наверное, выглядело так…