Во время пожара 19 июня 1701 года, уничтожившего все деревянные постройки Кремля и внутренние помещения зданий, колокол 1655 года упал и разбился на множество осколков.
Заканчивается история русских колоколов-гигантов отливкой в Московском Кремле знаменитого Царь-колокола, который и сегодня можно увидеть на белокаменном постаменте у колокольни Ивана Великого. Для его создания был использован металл разбитого колокола А. Григорьева с добавлением большого количества меди.
Более 250 лет назад императрицей Анной Ивановной был подписан указ о его отливке. В этом указе от 26 июня 1730 года говорилось: «Мы, ревнуя изволению предков наших, указали тот колокол перелить вновь с пополнением, чтобы в нем в отделке было весу 10 тысяч пуд».
Графу Миниху было поручено «отыскать в Париже искусного человека, дабы сделать план колокола купно со всеми размерениями». Мипих обратился к «королевскому золотых дел мастеру и члену Академии паук Жермс-ню, который по сей части преискуснейшим почитается механиком». Этот заказ вызвал у почтенного академика явное удивление, еще более увеличившееся после того, как он узнал определенный заранее вес колокола — 10 тысяч пудов. Однако предложение было принято, и Жермепь составил необходимые проектные документы.
Отливка колокола-гиганта была произведена, однако совсем не по французскому плану. Работы по проектированию и отливке этого колокола были в конце концов поручены «колокольных дел мастеру Ивану Федорову сыну Моторину», числившемуся на службе в Московской канцелярии артиллерии и фортификации, потомственному московскому литейщику.
Иван Федорович Моторип родился в 60-х годах XVII века в семье московского литейного мастера Федора Мо-торина, владевшего небольшим литейным предприятием. С детских лет усвоив все премудрости бронзолитейного дела, Иван Федорович в 90-х годах XVII века был уже известным мастером-литейщиком и имел в Земляном городе, в Пушкарской слободе, неселеиной пушкарями, собственный, крупный по тем временам, литейный завод. На этом заводе производились отливки колоколов разной величины и веса для многих московских церквей.
В 1701 году, после тяжелых потерь в артиллерии, по-песенных молодой русской армией в сражении со шведами под городом Нарвой, Петр I сделал заказ па срочную отливку 115 бронзовых орудийных стволов. Для выполнения этой работы из казны были выданы все необходимые материалы. В короткий срок, начиная с апреля 1701 года по февраль 1702 года, на заводе Моторипа было отлито 111 трехфунтовых и четыре шестифунтовых орудия.
Именно ему, артиллерийскому и колокольному мастеру Моторину, и было указано 26 ноября 1702 года приступить к отливке колокола весом в 3300 пудов для колокольни Ивана Великого. Отлитый колокол получил название «Воскресенский».
Спустя два года, в 1704 году, им же был отлит колокол «Великопостный» весом 923 ауда. В 1712 году с завода Моторика был привезен в Кремль н поднят на Царскую башню кремлевской стены известный «Набатный» колокол, весивший около 2 тонн.
С этим колоколом связана одна из трагических страниц истории Москвы. Во время известного народного восстания в Москве в 1771 году, носящего название Чумного бунта, восставший народ собрался в Кремле под удары этого колокола. Разгневанная императрица Екатерина II, не найдя организаторов восстания, тех, кто «ударил в набат», приказала наказать сам колокол — отнять у него язык. Так, без языка, и впсел этот колокол на Царской башне до 1803 года, когда при ремонте кремлевских степ и башен он был снят и отправлен в кремлевский Арсенал. Оттуда в 1821 году колокол был перенесеп в старое здание Оружейной палаты п установлен в ее вестибюле. Этот колокол находится в Оружейной палате и поныне.
Принятое в 1730 году решение об отливке Царь-колокола начало осуществляться лишь год спустя. Московская коптора артиллерии и фортификации, уполномоченная руководить этими работами, тем не менее была лишена возможности припимать самостоятельные решения. По всякому, даже пе очень существенному поводу представители конторы капитаны Глебов и Рух должны были через графа С. А. Салтыкова, управлявшего Московской сенатской конторой, обращаться в Петербург, в правительствующий сенат. Такой порядок решения организационных п чисто технических вопросов приводил к задержке подготовительных работ.
Только в 1731 году состоялось наконец решение сената, которым разрешено было «оной колокол переливать и к тому материалы и припасы покупать и подряжать из Артиллерии, медь п олово отпускать по требованиям Артиллерийской канцелярии».
Место для отливки колокола Московская канцелярия артиллерии и фортификации определила и согласовала с графом Салтыковым. Оно найдено было в Кремле во внут-ренпем дворе между Чудовым монастырем п колокольней Ивана Великого.
К этому времени Иван Федорович Моторин закончил составление проекта колокола, над которым он работал вместе со своим сыном Михаилом. Решение всевозможных вопросов и утверждение проекта затянулось до мая 1734 года, когда наконец было получено разрешение сената на начало отливки колокола.
На месте отливки колокола для установки формы была вырыта яма глубиной 10 метров, имевшая внизу диаметр больший, чем наверху, на поверхности, где ее ширина определена была также 10 метров. Стены ямы были укреплены дубовым срубом и выложены кирпичом. Сруб был дополнительно скреплен железными связями. Дно ямы укрепили двенадцатью дубовыми сваями. На последние была положена железная решетка, которая и являлась основанием самой формы. На решетке установлен был глиняный «болван», который определял внутренний объем тела колокола. После просушки и соответствующей подготовки на нем была выполнена из глины форма будущего колокола.
В распоряжении Московской конторы артиллерии и фортификации не оказалось специалистов-мастеров, которые могли бы выполнить замысел Ивана Федоровича Мо-торина, т. е. украсить тело колокола необходимыми изображениями а надписями. В связи с этим канцелярия вынуждена была обратиться в сенат с просьбой командировать в Москву специалистов «для сделапия из дерева форм для святых и для персон ее императорского величества… и прочих украшений и надписи…». Специалистов прислали, ими оказались посланные еще Петром I для обучения «пьедестальному и формовальному делу» мастера Василий Кобелев, Петр Галкин, Петр Кохтев и Петр Серебряков.
После окончания работы над формой приступили к изготовлению кожуха, на котором с внутренней его стороны должны были отпечататься псе скульптурные изображения фигур, орнаментов и надписей. Опять должна была последовать просушка сначала формы, а затем и кожуха. Однако и этп работы были задержаны, так как для их производства требовались соответствующие распоряжения из Петербурга.
25 января 1734 года обер-гофмейстер граф С. А. Салтыков получил «доношение» Ивана Моторина, в котором последний сообщал: «…дело Успенского большого колокола к окончанию к лнтыо приходит, и сего генваря с 28 числа как болван, так и кожух обжигать надлежит… а потом надлежит разлучать кожух от тела и поднять оной кожух к верху, и как подымется, а тело выберется, то уже медлить литьем никак не можно, дабы какой сырости от того медления не возымелось…» Далее Моторин спрашивал, можно ли эту работу, т. е, просушку и разъем формы, производить.
Граф Салтыков распорядился отправить «доношение» Моторппа срочно в Петербург, в сенат, с просьбой «немедленной резолюции». Однако ответ пришел с опозданием, и мастер Моторин не дождался его. Уже 28 января Иван Федорович, опасаясь поиреждеиия формы, начал ее обжиг. Об этом сообщил в столицу капитан Глебов.
Обжиг кожуха и формы, как и предполагалось, занял около месяца, а затем начались подготовительные работы к самой отливке. Уже в процессе формовки над литейной ямой были построепы специальные конструкции для подъема и опускания материалов, а затем и для подъема кожуха. Тут же около ямы были сооружены четыре литейные печи и многочисленные временные постройки для мастерских, размещения материалов и принадлежностей.
