Пришлось помогать. Я прижала полицейские уши к черепу и пропихнула их внутрь окошка, использовав в качестве подручного средства пилочку для ногтей. Алина с нескрываемым наслаждением кулаком направила голову сержанта вслед за ушами.
– Ой, спасибочки, – поблагодарил нас пострадавший, усиленно растирая ладонями уши и лоб, на котором остался легкий след от Алининого удара.
– Больше так не делайте, – посоветовала я. – Так куда нам идти?
Сержант по привычке дернулся к окошку, но в последний момент остановился – урок не прошел даром. Он выполз в коридор и, взмахнув рукой, повторил:
– Вторая дверь с левой стороны. Бузько Семен Иванович.
Старшим офицером оказался лейтенант, который по возрасту вполне мог носить погоны майора. Ему уже перевалило за сорок, но, видно, областное начальство не особенно было щедрым на офицерские звездочки для работников отдаленных участков.
Это был худощавый мужчина с редкой волосяной порослью на голове и смуглым обветренным лицом. Он смотрел устало и грустно.
– Семен Иванович? – смело спросила Алина и улыбнулась так широко, будто зашла не в кабинет начальника забытого районного отделения полиции, а в кабинет стоматолога, и, чтобы не терять времени зря, с порога показала свой прикус.
Не дожидаясь приглашения, она прошла в кабинет и села на один из стульев, стоявших вдоль стены. С грацией светской львицы она положила дамскую сумочку на соседнее сиденье, закинула ногу за ногу и игриво поболтала босоножкой, которая не имела задника и поэтому легко совершала колебательные движения вокруг пальцев. Вправо – влево, вправо – влево.
Семен Иванович завороженно смотрел на Алинину ногу, и это, наверное, продолжалось бы неимоверно долго, если бы мне не надоело стоять в дверях. Откашлявшись, я обратила на себя внимание. Бузько перевел затуманенный взгляд с носка Алининой босоножки на меня и раздраженно спросил:
– Женщина, а вам что здесь нужно?
– Нам, нам здесь нужно, – не прекращая улыбаться, поправила лейтенанта Алина.
Он опять повернул голову в ее сторону. Раздраженное выражение лица тут же сменилось миной самой откровенной любезности.
– Чем могу служить? Вы издалека? Чай? Кофе?
Я оглянулась по сторонам. Ни чайника, ни кофеварки не было и в помине. Кабинет поражал своей убогостью. Из мебели – письменный стол, четыре стула вдоль стены и один стул посреди комнаты, да еще сейф в углу, железный, возможно, довоенный. Естественно, никакой секретарши у Семена Ивановича не было, и сболтнул он скорей всего сгоряча или в надежде, что мы откажемся.
Алина довольно хмыкнула и запела, продолжая играть роль заезжей примы:
– Как приятно иметь дело с галантными мужчинами. Вообще-то в правоохранительных органах такой человек, как вы, редкость. А я, поверьте, знакома с высшими полицейскими чинами области.
Лейтенанту комплимент понравился. Оказывается, он даже не догадывался, насколько выгодно отличается от высших полицейских чинов области. И ничего, что звездочки маленькие и их не так много. Главное ведь что? Чтобы человек был хороший. А если такая женщина говорит, что его манерам можно поучиться, значит, так и есть. Не зря же она ему так глазки строит?
Семен Иванович смущенно улыбнулся, пожал плечами и опять скосил глаза на носок босоножки.
– Спасибо огромное за чай и кофе, – ответила отказом Алина, предварительно окинув комнату взглядом. Хозяин кабинета облегченно вздохнул. – Времени, на самом деле, у нас немного. Мы пришли к вам за помощью.
– За помощью? – лейтенант расправил плечи. – Как говорится, чем могу – помогу.
– Вот и ладненько. Семен Иванович, у моей подруги есть родственница, – Алина взглядом показала на меня. – Дама абсолютно безобидная, мухи не обидит, на червяка не наступит, кошечку через дорогу переведет, собачку бездомную накормит. Ангельский человек, жизнью не испорчена. По характеру – домашняя, интеллигентная. Одно слово – библиотекарша. Я не шучу, она действительно работает в районной библиотеке. Живет в соседнем районе. Вы можете туда запрос послать, вам подтвердят мои слова. Характеристику такую пришлют, что вы сможете ее зачитывать матерым рецидивистам в качестве примера для подражания.
– Я что-то пока не пойму, в чем должна заключаться моя помощь? – настороженно спросил лейтенант. – Обижают, что ли, вашу родственницу? Вы хотите, чтобы я кого-то припугнул? Говорите, в каком районе она живет, я позвоню коллегам.
– Нет, Семен Иванович, вы нас неправильно поняли. Наша протеже сейчас находится здесь.
– Где – здесь? В коридоре, что ли? Пусть не стесняется, заходит.
– Да нет. Она у вас… под стражей.
– Что-то я вообще ничего не понял. – Семен Иванович заерзал на стуле, туго соображая, кто из его подопечных подходит под данную Алиной характеристику.
– Клюквина Степанида Степановна, – выпалила я, мгновенно прекратив умственные мучения Бузько.
Семен Иванович напрягся, лицо быстро стало наливаться краской, через минуту он уже был похож на спелый помидор, готовый вот-вот лопнуть от избытка томатного сока. Вытирая ладонью пот со лба, он хриплым от возбуждения голосом спросил:
– Это вы про нее говорили, что муху не обидит, червячка не растопчет?
– Ну да. Нам бы с ней только поговорить. Устройте нам с ней свидание, Семен Иванович. Я сама в прошлом юрист. Если вас что-то смущает, я могу принести любой документ, вплоть до лицензии адвоката, – уговаривала Алина, не замечая видимых перемен с Семеном Ивановичем. – В любом случае ей положен защитник. Пока функции адвоката я могу взять на себя, и в моих действиях не будет ничего противозаконного. Надеюсь, вы понимаете, что с ней произошло недоразумение? Она никого не могла убить. Ну да что я говорю, вы ведь ее видели.
– Семен Иванович, пропустите нас к ней, – жалобно попросила я. – А еще лучше выпустите ее по подписке о невыезде. Я боюсь, в заключении она долго не протянет. Мы отблагодарим, – я перешла на шепот, – не сомневайтесь. Мой муж хорошо зарабатывает, денег не пожалеет.
Лейтенант чувствовал себя ужом на раскаленной сковородке, глаза его бегали подобно теннисному мячику, он быстро переводил взгляд с Алины на меня и обратно, напряженно соображая, как с нами поступить. Капли пота на лейтенантском лбу становились все крупнее и крупнее.
«Дольше терпеть и скрывать нельзя. Конечно, мне следовало бы сообщить вышестоящему начальству об имевшем место факте. Может быть, тогда еще можно было бы исправить ситуацию. А теперь, когда время упущено, – ищи ветра в поле», – думал Семен Иванович.
Умственное напряжение вылилось у лейтенанта в раздражение. Естественно, он оторвался не на Алине, а на мне.
– Безобидная, говорите? Интеллигентная? В библиотеке работает? «Графа Монте-Кристо», небось, читала? А между тем ваша родственница девушку убила! – стал на меня кричать Семен Иванович. – Ее застали выходившей из комнаты убитой. Руки у вашей Клюквиной были в крови по локоть. По локоть! А вы говорите, безобидная. У-у-у, – взвыл Бузько.
– Она что ж, призналась в убийстве? – ужаснулась я.
– Призналась?! Как же! Все убийцы поначалу белые и пушистые! Сначала клянутся, что никакого отношения к делу не имеют: случайно на месте преступления оказались, мимо проходили. Потом уходят в несознанку. Ну а потом посидят, посидят под следствием, поймут, что все равно правосудия не избежать, и начинают строчить чистосердечные признания, в надежде, что срок скостят.
– Могу я с ней поговорить? – с полной безнадегой в голосе спросила я.
– Нет, – нагло ответил лейтенант.
– Моя подзащитная имеет право на адвоката, – заявила Алина, приподнимаясь со своего места. – Не заставляйте меня звонить вашему начальству.
– Звоните, мне уже все равно, – отмахнулся Семен Иванович от Алины, тучей нависшей над ним. – Звоните куда угодно, хоть генеральному прокурору, только из этого мало что выйдет.
– Вы можете аргументировать ваш отказ, желательно в письменной форме? – угрожающе спросила Алина.
– Аргументировать? – удивился Семен Иванович. Что он может аргументировать, если сам не понимает, как все произошло на самом деле? – Господи, блин горелый! Как вы можете поговорить с задержанной, если ее здесь нет?! Как?!
