По улицам современных городов бродят тысячи безумцев, пытающихся настойчиво проникнуть в вашу жизнь, надоедающих вам своими просьбами или угрозами. В громадных зданиях будущего весь этот мутный поток чужого безумия или зла, чужой настойчивости или мольбы будет омывать двери вашей квартиры, невольно расстраивая ваше здоровье, заставляя и вас соскользнуть в эту бездну, где под беззвездной крышей дома, словно в безвыходном лабиринте, длится и истаивает жизнь.

Другой средой обитания, которую освоит человек, станет вода. Так, в планах японских архитекторов значатся искусственные острова. На отмели, неподалеку от побережья, можно собирать из отдельных конструкций целые города, в которых хватит места десяткам тысяч людей. Здесь появятся жилые дома, школы, учреждения, театры и даже парки. А вот склады и прочие подсобные помещения будут вынесены вниз, в подводный этаж. Это – внутренности города, спрятанные от посторонних взоров и ничем не эамутняющие парадную картину.

Морские волны станут источником дешевой энергии. На понтонах расположатся вертолетные аэродромы. А свежий морской воздух! А прогулки на парусниках! А прекрасные пляжи! По мнению архитекторов, пересел ившись на такой остров, люди уже не захотят возвращаться на большую землю.

Стоит подчеркнуть, что все эти «искусственные миры», то устремившиеся в небо, то рассекающие водную гладь, станут средоточием комфорта.

Жилища XXI века будут так же решительно отличаться от привычных нам каменных раковин, как современные квартиры от грязных, крохотных комнаток, в которых обитали люди XIX века. Важнейшее место в них будет отведено компьютерным системам. Всем бытом примутся править они – всевидящие электронные божки. По звонку будильника они распахнут шторы. Нагреют воду в ванне. Приготовят завтрак. Подберут подходящий по сезону комплект одежды. По их команде пылесос старательно уберет одну комнату за другой, а электронный календарь составит план трудового дня.

Одинокая квартира, затерянная посреди «города-дома», превратится «в смотр достижений науки». Ни на одну минуту здесь не замрет напряженная жизнь предметов, оживших стараниями человеческого ума. Но это уже тема других подробных рассказов – это реалии зарубежных стран. Мы же теперь лишь горестно разводим руками, не ведая даже, сумеем ли хотя бы отремонтировать то, что без особых проблем играючи построили более тридцати лет назад.

Смеркается. Автомобиль, миновав, наконец. Тверскую, едет на север Москвы. В просвете между домами возникает мрачный, черный профиль Останкинской телебашни – последний великий небоскреб, который мы едва не потеряли. Сказанное выше, наверное, пока не про нас. Черепашка-Москва медленно переползает за Кольцевую, унося за собой, словно шлейф, запах выхлопных газов. Сотни тысяч горожан, хмурясь от усталости, толпятся в вагонах метро или скучают в дорожных пробках. Глаза пассажиров закрываются. Им снится, что «в том крае, где солнца восход», над берегом моря возносится громадная башня, пронзающая небеса. В ее чреве. никогда не выбираясь наружу, живут десятки тысяч людей.

Мировая война 1914 года застала Николая Дмитриевича Зелинского в более чем скромной обстановке – в мало приспособленной для научной работы лаборатории Министерства финансов в Петербурге, куда вынужден был устроиться ученый с мировым именем после ухода из Московского университета. События войны неожиданным образом отразились на направлении научных исследований знаменитого химика. В начале 1915 года весь мир был потрясен известием о том, что, нарушив международные договоры, немцы сначала на французском, а затем на русском фронте применили отравляющие газы. Сообщения об огромных потерях, которые несли неподготовленные войска от этого нового вида оружия, создали уныние и растерянность на фронте и в тылу. Начались лихорадочные поиски средств борьбы с отравляющими веществами.

Помимо естественного желания патриота оказать помощь родине в момент грозной опасности, у Николая Дмитриевича Зелинского были и свои особые причины, заставившие его принять участие в этой работе. Еще в 1885 году, во время заграничной командировки, работая в лаборатории Геттингенского университета, он приготовил новое, не известное прежде вещество – так называемый дихлордиэтилсульфид. В процессе изучения этого вещества совершенно неожиданно для себя и для всех окружающих молодой русский ученый получил тяжелые ожоги и вынужден был много недель пролежать в госпитале. И теперь, читая в газетах сообщения о начале химической войны, Николай Дмитриевич Зелинский не только лучше чем кто-либо понимал страдания пораженных ядовитыми газами, но и ясно отдавал себе отчет в гом, что это – лишь начало и что за хлором, первым отравляющим веществом, примененным немцами, последуют более страшные- Ученый не ошибся. Вскоре на фронте был применен дихлордиэтилсульфид, первой жертвой которого за тридцать лет до этого оказался Николай Дмитриевич; это отравляющее вещество получило печальную известность под названием «иприт», или «горчичный газ».

Николай Дмитриевич Зелинский видел, что поиски средств защиты от ОВ идут по неправильному пути. Изобретатели пытались найти химические поглотители, связывающие то или иное отдельно взятое отравляющее вещество. Они упускали из виду, что в случае применения другого ОВ такой поглотитель окажется совершенно бесполезным. Необходимо было найти вещество, которое очищало бы воздух от любого ОВ независимо от его химического состава. Такой универсальный поглотитель и был найден Николаем Дмитриевичем Зелинским, им оказался древесный уголь. Николай Дмитриевич потратил немало усилий на разработку способов активирования угля – повышения его способности поглощать своей поверхностью различные вещества.

Так в России был создан знаменитый универсальный противогаз Зелинского. Но хотя работы над противогазом закончились еще в середине 1915 года, на вооружение русской армии он поступил лишь в феврале 1916 года. Такую «оперативность» проявляло правительство российского царя даже в чрезвычайных военных условиях. Что же касается тогдашних союзников России, англичан и французов, то они не сумели самостоятельно создать ничего подобного противогазу Зелинского, и когда англичане получили из России в порядке помощи первые образцы его – активированный уголь, упорно пытались отыскать несуществующий «секрет».

Б. Степанов, кандидат химических наук

Слисок 10 выдающихся работ года традиционно публикует журнал Science – редакция отмечает также явные промахи н разочарования минувших месяцев и обращает внимание на перспективные направления года 2001-го.

На первом месте оказалась расшифровка генома человека. Дальше идет открытие способности взрослых клеток в результате определенных манипуляций превращаться, например, в клетки костного или головного мозга, первая в мире молекулярная карта рибосом – белковых фабрик клетки и новое о роли ядерных гормональных рецепторов. Упоминается в этом списке и событие в антропологии – обнаружение в Грузии черепа возрастом 1,7 миллиона лет. К астрофизическим достижениям года журнал отнес получение новых свидетельств существования воды в Солнечной системе – на Марсе и спутнике Юпитера Европе, а кроме того, построение карты фона космических микроволн во Вселенной и успешную реализацию первого проекта спутникового обследования астероида. В области химии отмечена работа этого года – электропроводные пластмассы, особенно широко вошедшие в жизнь в этом году Успешной оказалась и квантовая физика, подающая надежды на создание принципиально нового квантового компьютера. Журнал Science поместил в номинацию «Исчезновение открытия года» такой промах, как объединение разных ископаемых останков в единое существо – помесь птицы с динозавром Археораптор, который, по-видимому, никогда не существовал. К перспективным исследованиям редакция старейшего и авторитетного журнала относит изучение инфекционных болезней, спутниковое обследование океанов и моделирование ситуации, которая возникла после породившего Вселенную Большого взрыва – получение кварк-глюон ной плазмы.