Кайсины удалились. Андигон вернулся на свое место и обратился к присутствующим:

  - Теперь предлагаю поразмыслить над тем, почему Переписчикам так важно поймать Сарпия.

  - Мой император, - влез Бьелт, - я так понял, вы отправите людей на переговоры с Переписчиком. Может, есть смысл поблефовать? Пригрозить чем-то? Допустим, сказать, что у нас есть средства для нападения на их остров. Если понадобится - всех перережем.

  Андигон улыбнулся, широко и открыто.

  "Все же я в тебе не ошибся, мой дорогой Бьелт, - с удовлетворением отметил он. - Вещи ты говоришь дельные, но поздние".

  - На это, Бьелт, я могу сказать тебе одно - ты не зря сидишь на своем месте. Однако вопрос мой задан не по этой теме! Если я спрашиваю о чем-то второстепенном, значит, первостепенное давно решено!

  - Простите...

  Император насупился и еще раз, уже грубее, повторил вопрос. Желающих отклониться от темы больше не нашлось.

  - Они задумали покинуть свой пост, чтобы поработить всех и вся? - воскликнул неунимающийся Юдинт.

  - Чтобы не допустить гибели Переписчика? - спешил реабилитироваться Бьелт.

  - Спорный вопрос, - тихо произнес Элинтон. Говорящие стихли. - Я не верю в то, что они заинтересованы в поимке своего человека, потому что нашли способ его вылечить. Что-то здесь не то...

  - Боятся, что уничтожение Переписчика пошатнет Баланс? - спросил начитанный мужчина по имени Коффер с огромными темными кругами под глазами. Коффер вот уже двадцать четыре года как жил в библиотеке Эстилота и высовывался наружу только для того, чтобы поприсутствовать на синклитах.

  - Скорее, разрушит мироздание, - возразил кучерявый Фелит, его главный оппонент по спорам. - Раз в нем сидят такие ресурсы, неподвластные даже Ордену, то что мешает ей высвободиться и разнестись по всему сущему?

  - Это еще надо доказать, что за пределами Тиэльмы есть это ваше сущее, - насупился Коффер и с вызовом посмотрел на Фелита.

  - Конечно есть! Иначе зачем миру имя, раз кроме него никого нет? Проводники не станут лгать.

  - Проводники - горстка сошедших с ума стариков! Кто их видел, кроме Переписчиков? Кто с ними общался, кроме Переписчиков?! Вся их деятельность - фикция, а разговоры об иных мирах и прочем - не более, чем красивая мистификация!

  Император вперился взглядом в разошедшегося Коффера.

  - Лучше бы тебе умолкнуть, Коффер, пока ты окончательно не заработал на полет. Мне тоже, например, слабо верится, что Переписчики все эти века не имели средств избавиться от нее, а потом вдруг, за какие-то несколько недель, внезапно отыскали способ. Все это нелогично и непоследовательно.

  - С другой стороны, - вклинился Бьелт, - зачем им избавляться от сущности и искать на нее управу, если она была в надежном месте? Вряд ли Орден работал над этим вопросом. Как я понял, никто не ожидал, что

ша-эна

вырвется наружу.

  - Надежное место, - тряхнул кудрями Фелит, - не может называться надежным, если до него добрался Переписчик одним-единственным заклятием. И это на Испытании! Кажется, так сказал Кантарт?

  Император кивнул.

  - Рискну предположить, что дело не в укрывище, а в самом Переписчике. Значит, что-то в нем не то.

  - Возможно, это одна из причин заинтересованности Ордена, - Элинтон наконец-то повернулся ко всем. - Слишком большой силой обладает Переписчик, чтобы вот так нелепо Орден мог пренебречь им и потерять его. Кто знает, что они замыслили сделать с этой силой? Может, приспособить ее под свои нужды? Но только в теле парня, раз все равно подвернулась возможность.

  - Хорошее предположение, - кивнул император. Он резко встал и хлопнул в ладоши. - Так. Ждем результатов переговоров, дальше действуем по ситуации. С Орденом связь не теряем. Синклит завершен.

  Люди не мешкали и разошлись без разговоров. Только старый Бьелт, которому и без было тяжко передвигаться, сдавленно, но так, чтобы слышал император, прохрипел: "И чего собирал?"

  "Стань более открытым к своим людям, и тогда они тебя возлюбят, - сам себе напомнил Андигон, провожая взглядом ковыляющего Бьелта. - Хотя я бы предпочел избавиться от этого маскарада. Дела с Орденом все равно решены. Но если мой маневр сработает, будет только лучше".

  Как только зал опустел, вошла жена императора. Дилания долго смотрела на мужа, но его взгляд так и остался недвижимым. Где же он пребывал? О чем думал? Женщина прошла к супругу и встала за его спиной. Она наклонилась, чтобы поцеловать его, но поколебалась - полынная вонь чувствовалась до сих пор. Дилания поморщилась, но все-таки чмокнула его в лысину, а после машинально облизала губы, почувствовав горечь. Руки обвили шею Андигона.

  - Милый, - тревожно сказала супруга, скрывая дрожь в голосе, - ты отправляешь дипломатов... Но... Ты же сам не веришь в благоприятный исход?.. Не лучше ли было отправить бравых воинов?

  Правитель молчал долго. Он по-прежнему не шевелился, и Дилания подумала, уж не уснул ли ее любимый? Через пару минут она усомнилась в надобности своего вопроса и почти жалела, что озвучила его. Еще через минуту она вовсю надеялась, что император заснул с открытыми глазами или ушел в транс. Когда истекла очередная минута, женщина испугалась, что разгневала мужа.

  - Прости... - шепнула она на ухо императору и торопливо пошла к выходу.

  Быстрее отсюда. Быстрее. Она боялась его.

  - Ты забываешь, дорогая.

  Слова Андигона вонзились ей в спину тысячей стрел. Они пригвоздили ее, и та была не в силах сделать ни шагу.

  - Ты забываешь, что в Андиливии что конюх, что зодчий, что поэт - лучшие воины по умолчанию. Твои беспокойства напрасны.

Глава 5

Я иду туда, куда в здравом уме не сунется ни один человек. Иду подальше от людей. Так спокойнее. Ша-эна подбирается ко мне все ближе.

Теперь вовсе не обязательно принимать ее силу - почувствовав слабину, она вгрызается в меня, и я теряю контроль. Надо избегать стрессовых ситуаций. Кажется, я опережаю срок инициации... Уж слишком часто ша-эна перебарывает меня. В Горне после той вспышки в подвале мои раны затянуло, и я словно обновился. Но прошло три дня. Я с ужасом отмечаю, что устаю все меньше. Без ша-эны! Или, наоборот, именно с ней? Кто бы его знал...

Что за жгут тянулся к Борлигу? Почему ша-эна так отреагировала на него?

Возможно, указывала, что он опасен или находится под воздействием наговора.

Я тщетно стараюсь заставить себя заснуть. Приходится сильно изматываться. Я бегу. Бегу постоянно. Я стал быстрее лошадей, к тому же там, куда лежит мой путь, и человеку-то пройти - уже подвиг. И похвастаться о нем могут немногие. Но мне все равно. Я иду вперед.

1

  Каждый недальновидный богач когда-нибудь разорится. Всякое дерево сгниет и превратится в трухлявый пень. Высохнут бушующие моря с упрямыми волнами и неугомонными штормами. Острые пики гор затупятся, осядут, а протяженные хребты будут уничтожены землетрясением. Купы деревьев и гряды кустарников пожелтеют, опустят ветви к земле, словно в скорбном жесте, и так и погибнут.

  Ничто не вечно.

  Чаша опустеет. Яблоки из корзины разберут в мгновение ока, а если не разберут, то фрукты все равно сгниют, и тогда придется выкидывать испорченную корзину вместе с дурнопахнущим месивом внутри.

  Ничто не вечно.

  Когда-то Нор'Шаран был богатым процветающим городом. Улицы бурлили народом, трактиры забивались до отказа, доски пола трещали под напором сотен ног. Сюда стекались караваны со всех концов материка, огибали Огневеющую с севера, делали крюк, чтобы не приближаться к своенравному Горну. А потом возвращались домой с полными телегами железной руды, ценной и такой дешевой на фоне того, что предлагал беспринципный Горн. Люди любили Нор'Шаран. Но ничто не вечно.