"Как мерзко, - в глубине души скривился Андигон, - но надо".

  Вежливо дернув губой, изображая улыбку, Элинтон нахмурился.

  - В этом и заключается мое недоверие россказни.

  Но так ли это? Или мужчина с аккуратно зачесанными назад волосами не хотел сознаваться в возможности такого исхода? Ведь последствия могли быть непростыми.

  - Твердят об одном: освобождена древняя сила, запечатанная Переписчиками три тысячи лет назад, и она каким-то образом вселилась в этого парня. Не знаю, куда и зачем он направляется, но почему-то вызывает интерес у многих. Там же, в Фарадасе, караванщик разузнал, что за ним ведется настоящая охота. Силы Переписчика растут, но его враги торопятся и допускают одну промашку за другой. Не думаю, что дело в подготовке воинов... Тут замешано что-то иное. Опять же, по словам уцелевших палиндорцев, Переписчик - настоящий сумасшедший, непобедимый в бою. А что они твердили про магию... То ли верить, то ли смеяться.

  Андигон промолчал. Он встал, обошел покои по периметру, мелкими глотками допил вино. Пустая ампула опустилась на стол без единого звука. Элинтон и бровью не повел - он хорошо знал эту привычку племянника. Сейчас последуют яростные крики. Он укрепился в мысли, когда император подошел к нему вплотную.

  "Удивительно, но факт: люди, стоящие выше по званию, даже при низком росте способны смотреть на тебя так, что ты чувствуешь себя карликом, - отметил про себя Элинтон. - Я переносил это и готов переносить дальше, если бы только так сильно не воняло полынью".

  В действительности же гнев Андигона был, скорее, напускным. В глубине души он знал, что Тарлион не будет вытворять глупостей, посему, чтобы не распыляться, император убедил себя, что все хорошо. И теперь он куда больше чувствовал удовлетворение, однако утоленное любопытство сменилось новым, не терпящим отлагательств. Но сперва...

  - Скажи, дядя, мой советник и просто хороший человек, верно служащий своему императору, - голос шел по нарастающей и вскоре превратился в ор, - почему я узнаю о таких новостях последним?!

  Голос сорвался, и "последним" прозвучало так, словно его произнес пятнадцатилетний юнец с еще не сломавшимся голосом.

  Пауза. Движение кадыка вниз-вверх, дернувшаяся щека дяди, кончик языка, облизнувший губы мимолетным движением. Да, вопрос императора заставил советника понервничать, однако железная стойкость возобладала, и Элинтон твердо заявил:

  - Было бы неправильным доносить до правителя нелепицы, толком не проверив их.

  Теперь Андигон злился по-настоящему, ибо вопрос заключался в благоразумии служащих ему людей. Множественные процедуры он еще готов терпеть, но это - ни за что.

  - Нужно было дожидаться, когда на нас нападут и перебьют, и только потом бежать ко мне и заверять в страшной напасти?!

  Советник с честью выдержал напор.

  - Нет, - он едва заметно качнул головой, - но гневить императора выдаваемыми за доклад слухами чревато куда более жестокими наказаниями.

  - Может, мне с тобой именно так и поступить?!

  "Да. Здесь ты прав, дядя. А я в очередной раз произношу пустую фразу, невесомую и безликую. Казнить тебя нельзя, но, клянусь Небом, ты даже не представляешь, насколько дурны твои известия. Если бы ты хоть изредка читал исторические трактаты, а не рукописи полководцев, если бы уделял время

всему

прошлому, а не одному военному делу, тогда, быть может, ты бы и не стал дожидаться подтверждения слухов".

  - Ладно, - успокоившись, сказал император, делая глоток из очередной распечатанной ампулы, - похвально, что не запаниковал и не побежал ко мне опрометью. Но в следующий раз можешь не стесняться идти ко мне с любой чепухой.

  Элинтон недоверчиво вскинул бровь.

  - Простите?

  - Сейчас наступают такие времена, дядя, когда самая на первый взгляд нелепейшая чушь может оказаться правдивее любой правды.

  - Я понял, мой император.

  Андигон допил вино.

  - Нам надо действовать.

  - Присоединимся к гонке за головой Переписчика?

  Император улыбнулся, вспомнив Тарлиона.

  - Нет. Оставим гонку нашим друзьям. Это лошади пускай бегут по дорогам. Птица всегда летит напрямик.

  "Отлично сказано. Ну, давай, скажи, не разочаруй меня!" - мысленно попросил Андигон..

  - Отлично сказано, - одобрительно кивнул Элинтон.

  - Для Андиливии такое в порядке вещей, - буднично произнес император. - Возьми это за основу, выполняя мои приказы! Собственно, приказываю: отправь несколько человек в Арисмаль, к Барлю, представителю Ордена Переписчиков. Всех на Фелианти не пустят, но против одного возражать не будут. Прошение я нацарапаю. Пускай разузнают про ситуацию с этим одиночкой, выяснят настроение в Ордене, какие меры там собираются предпринять, что уже предприняли... В общем, мне нужен полный набор информации. Отправил бы тебя, но...

  - Мой император! - Элинтон показался оскорбленным. Он не только перебил правителя, но еще и расцепил руки, которые все время держал за спиной. - У меня есть надежные люди. Я в них уверен и готов поручить задание любой сложности!

  Андигон протер лысину платком, не переставая довольно улыбаться.

  - Правильно, очень правильно. Потому что для дяди у меня найдется кое-что повкуснее. Но сперва... Собираешь отряд; небольшой, человека в три-четыре. Пускай последят за Переписчиком, узнают, куда направляется, откуда идет, где побывал. Как они это будут делать - у него спросят лично или найдут свидетелей, - меня не заботит! Опять же, все для информации, то есть никаких открытых столкновений. А лучше всего голая слежка. Через две, нет, через полторы недели жду с докладом. Прознатчиков назначить других. И чтобы они действительно выполняли свою работу, а не прожирали жалованье! Старых собрать со всего материка и привезти сюда. Повесим при всех. Предупреждаю, советник: если хоть еще один слух доползет до меня медленнее, чем до кого бы то ни было, если я еще раз окажусь последним, кто узнает громкую новость, отвечать будешь лично передо мной собственной башкой!

  Советник коротко кивнул, не изменившись в лице - повода не было, ибо его люди, да взять того же Кантарта, не подведут. Собравшись распрощаться, Элинтон набрал воздух, но повернувшийся к нему спиной племянник оторвался от новой ампулы и резко повернулся. Диск с гербом сильно раскачивался, вино стекало по подбородку, словно у императора кровили губы. Сейчас взгляд его принадлежал скорее маленькому ребенку, нежели суровому правителю.

  - Я приказал повесить? Пожалуй, я погорячился. Содрать кожу и бросить в корыто с солью! А теперь зайдем в мой кабинет. Следующий приказ не должен слышать даже этот воздух. Пойдем.

3

  Жители Андиливии так и не смогли свыкнуться, что крепость императора не имеет имени. До правления Андигона она звалась Эстилот, что в переводе с древнелауторнского означало "неприступный дом". Двадцать семь королей бережно хранили имя и, принимая регалии, давали клятву верности предкам. Но появился двадцать восьмой, и все стало по-иному. От Эстилота не осталось даже названия, а внешний вид, взгляни прошлые короли, поверг бы в ужас каждого из них. Теперь это было мощным неприступным сооружением, но совсем не тем местом, где правители Лауторны проводили аудиенции. Император не просто вышел из Реестра, он еще и сменил имя королевства, прозвав империю в свою честь. Он посчитал такое название величественным и вселяющим врагам страх. И нынешнему сооружению тоже было бы под стать что-то громкозвучное, чтобы от одного слова бросало в пот, но молодой император, любящий преподносить все - даже себя - в необычном свете, так и не дал крепости такое же мощное имя.

- Сознайтесь, коллега, вы просто не смогли придумать должного названия? - не скрывая иронии спросил Именующий.

  Созидающий попытался остаться серьезным, но его непробиваемую маску нарушила улыбка, будто трещина, возникшая на стене после удара пушечного ядра. Предательская улыбка свела на нет его потуги остаться бесстрастным.