- Мой император, - почтенно склонил голову Элинтон.

  Отличительной чертой приветствия дяди, как всякий раз отмечал Андигон, было умение поклониться и опустить голову крайне низко, но при этом не отрывать взгляд от глаз императора. Вряд ли кто-то еще отважился бы повторить подобное приветствие.

  - Назови имена тех двух смертников, пустивших тебя в мою опочивальню, дядя.

  Внутри Андигон оставался спокойным и даже немного встревожился внезапным визитом, но продолжал старательно изображать гнев. И гнев его был встречен каменным лицом рослого мужчины. Небольшая щетина, прямой нос, зачесанные назад седеющие волосы и безупречная осанка, которую подчеркивало черное облегающее платье с вышитым серебряными нитями на груди и спине знаком сложенных в рупор ладоней.

  - Если я и назову имя, то только свое, - твердо сказал советник. - Я солгал им и велел пропустить меня по твоему поручению. Дело, не требующее отлагательств.

  - Нет, Элинтон, дело, не требующее отлагательств, - вот это! - он показал пальцем на лысину. - А все остальное - не более чем мелочь, решаемая одной-двумя командами. А теперь пошел вон.

  - Но...

  - Вон!

  Брошенный флакон с благовониями врезался в успевшую закрыться дверь. Элика отметила, что теперь в опочивальне будет вонять еще сильнее, на этот раз тошнотворно-сладким, но деваться все равно некуда.

  Император вздохнул и попытался расслабиться снова. Хорошо, что все закончилось быстро. Он умел ругать, умел ругаться, мог переспорить любого - с его-то положением! - однако сцена с дядей не принесла ему никакого удовольствия. Разве что служка пустит еще один слух о его внезапной вспыльчивости, хоть этим никого не удивить. Но старательно поддерживаемый маскарад распространился на единственного родственника императора, самого близкого ему человека. Не сказать, что Андигон так прям раскаивался - временами он зарывался, а то и переигрывал. В такие моменты он не понимал, что же движет им - волна беспомощной злобы, скопившаяся в каждодневных опостылевших ритуалах, простое развлечение или верная служба собственному положению. И самое неприятное, что император все реже мог ответить на вопрос, играет ли он роль или на самом деле становится властным правителем, жестким и непреклонным, в чьем арсенале имелись донельзя странные привычки.

  Андигон так и не смог расслабиться.

2

  Молодой правитель пребывал в бешенстве. Необходимость после короткого разговора с Элинтоном лежать целый час с полынной мазью на голове выбила его из равновесия. Тяжкие мысли довлели над ним, и Андигону не было ни спокойствия, ни умиротворения. Каких трудов стоило ему перебороть желание позвать дядю! Нетерпение жгло, разум успел вынести не один десяток предположений - один хуже другого, - но император упорно соблюдал все этапы, дабы планомерно закончить процедуры. Смыть мазь, вытереться, накинуть халат, вальяжно - вальяжно! - прошествовать к себе, без спешки переодеться, размеренно отужинать и только потом принять Элинтона в личных покоях. И все это время терзаться догадками! Где тут быть спокойным?!

  - Запомни, дядя, ты так же служишь мне, как и все остальные, и ничем от них не отличаешься!

  - Мой император путает службу с прислуживанием. При всем моем уважении, я не заслужил подобного отношения. Ситуация и вправду чрезвычайно важная.

  Мужчина говорил спокойно и без тени обиды. Он смотрел в глаза и не отводил взор до конца фразы. Советник не дрогнул под тяжким взглядом императора - наоборот, приосанился, оправил воротник-стойку и приподнял голову.

  "Я знаю, дядя, знаю. - Андигон подошел к небольшому шкафу и открыл дверцу. - Но тебе приходится отдуваться за мое положение. Всем приходится отдуваться. Хочешь жить красиво? Терпи. Хочешь быть советником самого могущественного правителя самых обширных земель? Терпи".

  Император облачился в любимый костюм - черную кожаную жилетку, облегающие коричневые штаны и цепь, идущую от право плеча к левому бедру. На цепи в районе груди красовался металлический диск с изображением герба Андиливии - вписанного в круг квадрата.

  - Вина? - предложил император, протягивая руку к глиняной ампуле.

  - Благодарю, но нет.

  "Ненавижу. Ненавижу! - свирепствовал молодой правитель, неторопливо надевая чехол из мягкой кожи на горлышко ампулы. Повернул кисть; горлышко ампулы с тихим хрустом сломалось. - Это вино, это неторопливое наливание... Эта невозмутимая рожа. Эта деловая персона, якобы смакующая изысканный вкус. Спасибо Небу, теперь можно и приступать к основной части церемонии".

  - Внимательно, - бросил Андигон излюбленную фразу, устраиваясь на кресле. - Да сиди ты.

  Элинтон кивнул головой, но на ногах остался. Два шага вперед, поворот, прямая спина, руки за спиной, ровный голос.

  - Мой император. Посланный три недели назад караван, который должен был пройти Палиндор по касательной, вернулся. Полным. Если быть точнее, он вернулся из столицы несолоно хлебавши. Палиндор находится на грани паники. В Фарадасе царит самая настоящая разруха и резня. Междоусобицы поглотили всех оставшихся жителей, в том числе и женщин. Женщины взъярились и убили Фельмиса. Те крохи мужчин, сумевших уцелеть и сплотиться в подобии совета, отказали в сделке и запретили въезд на территорию Палиндора, обосновав это заботой о нас же.

  - Что у них случилось? И почему они не отправили гонца?

  Тон императора был спокойным. По мере утоления любопытства из него выходило все раздражение. Или это действие вина? Политическая ситуация не пугала: его войска многочисленны, а земли плодородны и богаты на урожай. Продержаться в полной изоляции для Андиливии не составит труда. Все остальное - дело решаемое.

  - Позволь ответить сразу на второй вопрос, мой император. Салитан по торговым отношениям еще утром донес весть, что в день прибытия каравана через западные ворота Фарадаса въехал гончий палиндорец. Вместе с поклажей к седлу был приторочен мешок. А в мешке...

  - Чья? - хмыкнул Андигон.

  - Гонца. Которого послали в Андиливию сообщить о временном прекращении обоюдной торговли. Подлец дезертировал и попросту сбежал! - пренебрежение честью не оставила советника равнодушным. Андигон смотрел на играющие желваки дяди и готов был поклясться, что зубы его стиснуты так крепко, что, возможно, он даже улавливает тихий-тихий скрежет. Император кивнул, и Элинтон продолжил: - Теперь что касается ситуации: все неоднозначно и противоречиво. Все хором говорят о неком Переписчике, сбежавшем из Ордена.

  "Старая лысая тварь! Ненавижу!" - Андигон поспешил к ампулам с вином, чтобы отвлечься.

  - Но лично мне в это верится слабо, - говорил советник. - Я считаю, действует либо группа Переписчиков, либо вообще не они, а история об одиночке, убийце целой армии суровых мужей, придумана с единственной целью: скрыть реальную причину произошедшего. По словам палиндорцев, за неделю до битвы к ним явился другой Переписчик, пожилой, весь в татуировках, и предупредил о надвигающейся... Хм... Беде. Подкупив их молвой о том, что погибший от руки убийцы Переписчик передаст ему свою силу, король собрал войска.

  "Я убью его! Так и знал, что не следует доверять! Тише, император, спокойно. Помни, что ты не наедине с собой у Изумрудного Озера. Каждый твой вдох - твое оружие и, вместе с тем, главный враг. Не выдавай себя".

  - Так просто? - недоверчиво спросил император.

  Элинтон позволил себе едва заметную улыбку.

  - Оказалось, что далеко не просто. Я так понял, что прибывший Переписчик наплел им об одиночке, который хочет обойти Палиндор с тыла и захватить земли.

  - Ничего глупее не слышал! Только не говори мне, что они поверили!

  - Смотря как взглянуть на ситуацию. Они... Не стали ждать, когда тот приступит к реализации экспансии, мой император. Ему устроили засаду в Тисках Погибели, но проиграли.

  - Любопытно. А что особенного в том Переписчике? Он трахнул мамочку вождя палиндорцев?