18. Ро
Ро устал. Если бы его спросили -- от чего, он бы честно ответил, что от всего. От Кривцова и его нового помощника мутило. Крыс было жалко. И хотя жалость была притупленная, неживая -- все-таки она была. Разумовский терял терпение и все чаще начинал спорить. Левченко ждал ему одному известно чего. Ро несколько раз просил выключить его хотя бы на время, но Левченко уговаривал его подождать еще немного.
Трое адамов сидели в кабинете Кривцова, прислушиваясь к шороху в лаборатории. Кривцов ушел. На кушетке пытался уснуть Илюха. Потом шорох прекратился и до слуха Ро донеслись тихие, неуверенные шаги.
-- Эй, ребята! Где вы там?
Ро вжался в стенку. Илюху он не любил.
-- Стремное местечко, не находите? Особенно в темноте.
Илюха появился в дверном проеме.
-- Страшно там, -- пожаловался он. -- Там сегодня человека резали. Хотя вам-то что, вас тоже когда-то резали. А он прям кость -- вжик, вжик... А крови мало, нет почти, я думал, больше должно быть. А так как будто и не человека режут, а куклу...
-- Это страшнее, чем ты думаешь, Илья, -- сказал Левченко. -- Ты хоть знаешь что-нибудь про того человека?
-- Про которого? Который помер, что ли? Не знаю ничего. И знать не хочу!
-- Не хочешь, -- кивнул Левченко. -- То есть был человек, жил как-то, а потом получилась из него зелененькая штучка. Красивая. Поставили на полку и забыли. А человек -- ну его? Так, Илья?
-- Нет, -- неуверенно сказал Илюха. -- Не так. Человек-то помер все равно.
-- Кто знает, -- отозвался Левченко, -- помер бы он, если бы не эта... зелененькая штучка.
Илюха, посмотрел на него озадаченно, зевнул и снова вернулся на кушетку.
Разумовский оторвался от терминала:
-- Нет здесь ничего, -- зло сказал он.
-- Нет, -- согласился Левченко. -- И быть не может. Кривцов -- свадебный генерал. К тому же новый человек. Кто ему доверит информацию?
-- Так ты с самого начала знал, что здесь -- пшик? -- Разумовский угрожающе надвинулся на Левченко.
-- Здесь, -- Левченко постучал по экрану, -- пшик. Но это не значит, Андрей, что пшик -- везде.
-- Послушай! Мы сидим тут уже неделю непонятно ради чего, вместо того, чтобы действовать! Ты хотел заявить о себе! Ты хотел прикрыть эту контору! Я сыт по горло обещаниями! Я уже наслушался их! И я никогда не спускал трусам и лжецам!
-- А я не был ни тем, ни другим, -- усмехнулся Левченко. -- Я сделал то, что обещал, и сейчас сделаю. Просто нужно время.
-- Чего ждать-то?! Или ты не уверен?! Тогда какого черта...
-- Я уверен, Андрей, -- Левченко пришлось слегка повысить голос. Убедившись, что Разумовский готов слушать, заговорил спокойно:
-- Я сделаю, что обещал. Я прикрою эту контору. Я раскрою всем глаза на наше существование и добьюсь встречи с теми, от кого хоть что-то зависит, -- он вздохнул. -- Объясняю еще раз.
Это было кстати. Ро сам не очень понимал, что они делают здесь, все планы Левченко тонули в ставшем уже привычным гуле. Ро напряг слух.
-- Во-первых, доказательства нужны неоспоримые, -- говорил тем временем Левченко. -- Такие, чтобы нам не просто поверили. Нас должны захотеть выслушать. Мы должны стать героями в своем роде. О нас должна греметь вся Сеть, мы должны мелькать на экранах. Иначе нас разберут на запчасти без суда и следствия. Это во-первых.
Он замолчал, собираясь с мыслями.
-- А во-вторых? -- резко спросил Разумовский.
-- Во-вторых, Кривцов должен остаться вне подозрений. Он всего лишь жертва в этой игре.
-- Жертва? -- поднял брови Разумовский. -- Тебе жаль этого торчка?! Еще неизвестно, кто хуже, Бражников или твой Венечка! Ты думаешь, он только крыс живыми резал?
-- Ты забываешься, Андрей!
Ро с удивлением услышал в голосе всегда спокойного Левченко жесткие нотки:
-- Я понимаю, Андрей, твою неприязнь. Вениамин далеко не ангел. Но -- не убийца. Не убийца хотя бы потому, что у него не хватит на это духу.
-- Ладно! Пусть Кривцов остается беленьким. Но сколько еще ждать?!
-- Нам нужны доказательства, -- повторил Левченко. -- Кое-что уже есть. Сегодня Бражников убил человека. Свидетельство о смерти было липовым, родным сообщили о скоропостижной смерти от инсульта, а на черном рынке наверняка скоро появится новый кристалл.
-- Откуда ты знаешь? -- спросил Ро.
Он сам удивился своему вопросу -- за неделю, проведенную здесь, он едва ли сказал несколько слов -- почти все время и силы уходили у него на борьбу с собой и с собственной головой. Сегодня он был, пожалуй, рад тому, что новую информацию воспринимал отстраненно и извлекал из памяти с трудом. И все-таки он помнил. И представлял себя -- свое прежнее, нескладное тело -- распластанным на кушетке, с изуродованной головой под чьими-то твердыми руками.
-- Я не знаю наверняка, Ро, -- сказал Левченко спокойно. -- Но нейрокристаллы всегда привлекали нечистоплотных дельцов. Даже когда по закону было можно, до нас то и дело доходили отголоски очередного громкого дела. А теперь, когда жажда наживы остается единственной причиной существования подобных мастерских...
Левченко обвел рукой лабораторию. Он начинал горячиться -- заходил из угла в угол, в голосе зазвучали жесткие нотки.
-- Мне не нравится это место. Не нравится, и точка. Не нравится Бражников и сегодняшняя поспешная прошивка. И Веня почуял неладное.
-- Тогда Кривцову точно не остаться чистеньким! -- заметил Разумовский.
-- Доказательства, которые мы, надеюсь, отыщем, мы предъявим Бражникову, -- сказал Левченко. -- Он не боится людей, им можно угрожать, их можно купить. А с нами этот номер не пройдет. Он знает прекрасно, что нам нечего терять.
-- А что мы предъявим Бражникову? -- спросил Ро.
-- Есть одна мыслишка. Ро, Андрей, смотрите, -- Левченко жестом попросил Разумовского уступить ему место перед терминалом. -- Я долго думал о том, как нам получить доказательства того, что Бражников не чист на руку. Здесь везде камеры, к тому же, полагаю, Бражников не так глуп, чтобы хранить информацию в общей сети или на рабочем компьютере. Но Кривцов водил нас в часовню -- помнишь, Ро? Через психиатрическое отделение, я проверил. Это муниципальная больница, камер там нет. И там наверняка должна быть документация, к том числе и по умершим больным. А что здесь умирают часто -- чаще, чем в других больницах -- я не сомневаюсь. И почти уверен, что подавляющее большинство умерших -- одинокие люди, у которых недостаточно денег на договор с прошивщиком.
-- И как ты попадешь в эти архивы? -- спросил Разумовский.
-- Я изучил устройство дверей. Они распознают людей по отпечаткам пальцев, но кроме людей здесь есть и роботы. Их довольно много.
-- Трое, -- сказал Ро.
-- Нет, Ро, -- улыбнулся Левченко. -- Здесь и без нас их полно. Просто ты их не видишь. Я имею в виду роботов на искусственных нейрокристаллах. Уборщиков, курьеров, грузчиков. Даже медсестер. Знаете ли вы, что больница закупила экспериментальную модель медсестры на искусственном нейрокристалле? Вот она, полюбуйтесь!
Ро заглянул через плечо Левченко и ахнул. На мониторе -- трехмерная фотография, анфас и профиль -- стояла симпатичная девушка в белом халате.
-- Полный пакет медсестры, -- заявил Левченко таким довольным тоном, словно медсестру изобрел он сам. -- Умеет брать кровь, ставить клизму, менять судно, кладет на вязки особо буйных больных, причем, полагаю, это она делает лучше любого санитара... Вызывает доктора, если не может справиться сама. Абсолютно творческий подход, как у человека -- в рамках одной-единственной сферы деятельности. Впрочем, ничего тут удивительного нет, домашние роботы подчас обладают куда большим спектром самостоятельно принимаемых решений, все же с естественных кристаллов копируется. Но главное...
-- Ой! -- раздался вопль Илюхи из лаборатории. -- Черепашка!
Ро, сидевший ближе всего к двери в лабораторию, выглянул в проем. Илюха сидел на корточках и с любопытством трехлетнего ребенка изучал робота-уборщика, и впрямь похожего на круглый черепаший панцирь.
