Голос от двери:

— Что происходит?

— Уроды! Вас рассчитают на хрен! Пока вы там трахались, меня чуть не изнасиловали!

В следующий момент Гансу заломили руки.

А еще через секунду оба телохранителя валялись в стороне, согнувшись крючком, и судорожно ловили ртами воздух…

От испуга дама опять протрезвела:

— Кто… ты такой? Что с ними?

— С ними — ничего особенного, через несколько минут очухаются. Небольшой удар током. Защитный механизм… Вы не ошиблись леди, я действительно андроид. Прошу извинить, мне придется реквизировать вашу машину. Свяжитесь с мужем, расскажите, что злой дядька вырубил вашу охрану и пытался изнасиловать вас. Муж вам поверит, как верил до сих пор. Всего доброго.

…Первый действующий портал оказался на самой окраине города. Ганса не успели арестовать за угон.

— Управляющий вышел, подождите немного.

В ожидании начальника терминала Ганс окинул взглядом приемную. Строго, почти мрачно. В обстановке невольно ощущается пафосность: мы — как все. Мы — как народ… Естественно. В наше время роскошное убранство служебных помещений — не просто неприличие, почти цинизм. Другое дело — жилые апартаменты: их не берут приступом государственные чиновники, туда не наведываются представители собственного директората…

Мы — как народ. Да.

Инспектор вспомнил еще одну свою неудачу, на терминале W-01.

Некий обиженный сотрудник стукнул в ЦНК о резко увеличившихся закупках безопасных контейнеров для уранового сырья. По факту — на планете-покупателе, кроме легальных, оказались шахты-невидимки. Добыча оттуда уходила клиентам через тот же W-01, по пути нигде не облагаясь налогами… Можно ли считать тогдашнее дело неудачей? Свое непосредственное задание Ганс выполнил. Терминал заплатил крупный штраф в казну… Но шахты, вместо закрытия, легализовали. Шахты, оборудованные по дешевке: без необходимых мер безопасности, без элементарных условий для жизни и работы.

Там трудились нищие — за кусок хлеба. Еще — наивные люди, неосторожно подписавшие контракт на три года… какие там три года, несколько месяцев — и человек сгорел. Еще — рабы. Живой товар, жертвы похитителей.

Ганс спускался в шахту. Видел трупы, брошенные прямо в забое. Во избежание чумы их время от времени стаскивали в отработанные ходы и заваливали камнями. Один горняк кончился в непосредственном присутствии инспектора. Другой рабочий, пока еще живой, с невидящим взором прокатил тачку по пальцам свежего покойника.

Ганс заглядывал в жилые бараки. Инспектору как-то раньше довелось посетить зону — так вот, на зоне условия были лучше. Здесь, в крохотных помещениях с низкими потолками — по двадцать человек, вперемешку — мужчины, женщины, подростки. Ганс видел даже одного трехнедельного младенца, рожденного матерью-«долгожительницей». Вряд ли это создание можно было бы отнести биологически к расе-гегемону. Обычному человеку такое вообще лучше не видеть. Инспектор не был обычным человеком, и его психика не пострадала. Пострадал только организм: там, на шахте в него стреляли дважды. Повезло: один раз попали в грудную клетку, а во второй…

…во второй раз инспектор прикрылся старым горняком. Тот все равно уже загибался.

Разумеется, Ганс делал записи и в забое, и в бараках. Все эти материалы, вместе с сопроводительной запиской, долго плутали в канцеляриях юридических и экологических структур. Дело о нарушении прав человека было с грехом пополам открыто через год после легализации шахт и тянется доныне. Рабский труд там теперь не используется, а нищих и безработных всегда полно в Федерации. Чем дальше, тем больше.

— Управляющий вернулся, можете зайти в кабинет.

Ганс шагнул к двери — и получил в спину разряд из парализатора. Рухнул, как подкошенный.

Его перевернули. Сверху — улыбающееся лицо начальника терминала:

— Здравствуйте, господин инспектор. Не пугайтесь, убивать вас никто не планирует. Самозащита, всего лишь. Точнее — превентивная мера. Я наслышан о ваших подвигах на Семерке… да. Иногда полезно иметь нечеловеческие возможности.

Ганса внесли в кабинет, усадили в кресло… а в следующую секунду произошло то же, что и на Терре-семь: оба верзилы отлетели в стороны с перекошенными лицами. Ганс молнией нырнул к одному, второму. Выдернул парализаторы и расстрелял охранников.

— Вот так. К сведению: андроида высшей категории можно парализовать только одним способом — выстрелом в голову. Правда, в таком случае вы его убьете.

Управляющий очнулся от потрясения:

— Что… вы натворили? Электрошок, да еще парализатор — это же убийство!

— Не преувеличивайте. После моего удара они очухались бы через несколько минут, а так у нас будет время поговорить.

— Вот этот, — управляющий ткнул пальцем в сторону рослого охранника, — не очухается никогда! Он год назад инфаркт перенес, ему одного вашего электрошока за глаза хватило бы! А у него, между прочим, трое детей! Человеческих детей! Не лягушек и не андроидов!

Ганс пожал плечами:

— У андроидов детей не бывает… Что ж, я не знал. А даже если бы знал — никакого превышения полномочий. Самозащита, всего лишь, — усмехнулся он, удачно копируя интонации управляющего.

— Чудовище.

— Возможно… А у вас прямо-таки интимные отношения с Террой-семь. Не успел я вернуться — вы уже наслышаны о моих подвигах.

— Нечестивый союз, — хмыкнул управляющий, опускаясь в кресло и потирая лоб.

— Можно и так, образно. А юридически — преступный сговор. Вы — первое: утаили часть налога. Второе: пустили в оборот нелицензионный товар. Третье: загубили целую популяцию подохранных разумных существ. Между прочим, поденщиков восковой плантации.

Чиновник бросил короткий взгляд на дверь кабинета. Что-то, видимо, просчитал в уме, сделал какие-то выводы… Вздохнул. Голос стал ровным, насмешливым:

— Простите, а последний пункт — тоже ваша работа?

— Нет, этим займется экологическая полиция. Поначалу. А там, глядишь, и особый отдел подключится. Вы с вашими подельниками целую гекатомбу на этой Терре устроили.

— Вам их жалко? Я имею в виду лягушек.

— В моем ментальном блоке жалость не предусмотрена.

Управляющий скроил гримасу:

— Я хотел еще спросить, кого вам жальче: этих земноводных, или людей, страдающих от жажды… Значит, второй вопрос отменяется. А вы — без комплексов, инспектор.

— Комплексы не предусмотрены тоже.

— И почему вас только считают людьми?

— По социальному закону ноль-пять-пятнадцать, пункт второй. Дата нужна?

— Ясно. Вам не жалко лягушек, не жалко людей. Себя не жалко тоже, коль скоро не предусмотрено… Но инстинкт самосохранения у вас, по крайней мере, есть?

— Я неплохо защищен. По-моему, это заметно.

— Да я не о том… Хотя, объективно говоря, от пули в голову и вы не застрахованы. Но убивать вас поздно, ведь так? Вы, пока меня дожидались, успели переправить записи в ЦНК?

— Переправил еще по пути на терминал.

— Я и не сомневался. Но это проблема не моя, а моих, как вы изволили выразиться, подельников. А они сами виноваты. Прошляпили ищейку прямо у себя под носом. Нянька я им, что ли… Вас не удивляет, что я даже не отрицаю своей принадлежности к этой истории?

— Считаете, что я не смогу ничего доказать.

— Именно. А убивать вас мне совершенно ни к чему. Вы сами себя убьете своим излишним рвением. Несмотря на ваш высокоразвитый интеллектуальный блок.

Ганс пожал плечами:

— Если вы настолько уверены в своих силах — зачем угрозы?

— Мне вас жаль. В моем-то ментальном блоке эта категория предусмотрена.

— Я так и понял — судя по тому, что увидел на Терре-семь.

— Это бизнес.

— Юридически это преступление.

— Встречный вопрос: если вы настолько уверены в своих силах, зачем явились сюда? Просто засвидетельствовать мне почтение?

— Вроде того.

Управляющий устало вздохнул:

— Ну, слушайте. Эти люди — поставщики воды — обманули сотрудников терминала. Предоставили фальшивую лицензию. Заприходовать товар заведующий складом попросту не успел. Обычная халатность, за которую он получит выговор. Мы и не собирались уклоняться от налогов. А о том, что творится на Терре-семь — знать не знаем. И нас это не касается, по большому счету. Если управление терминала экономит на аудиторской проверке, то оно это делает в ущерб себе. А не Федерации, — управляющий усмехнулся: