он говорит
мы раньше были лучше
пока не овладели вдохновеньем
пока едва водили пальцем в небе
и отставали от своих двоих
мы не были столь благосклонны к смерти
и не умели так бессмертно жить
так мастерски
так профессионально
надёжно и цинично защищаться
прижившись в этой жизни изнутри
между кулисами предчувствия и страха
между полозьями сомнительных сентенций
под фиговым листком релятивизма
и ёмких дефиниций герметичной чешуёй
мы не умели так беречь своё лицо
я возражаю
но не время возражать
он говорит
поставим стол и скатерть
расстелим белую крахмальную — приборы
прозрачно-эфемерные фужеры
и рюмки и салфетки на троих
и это будут Пять Минут Любви
а не банальный текст открыто беззащитный
пред сардоническим десантом Мельпомены
и Тулии обнявшихся порочно
до мёртвой хватки — петли тишины —
и я смотрю в его глаза — они пусты
роскошным прихотливым запустеньем
вишневосадным розовым провалом
а не мучнистой бакалейной пустотой
смотрю и верю — да, действительно, вне всяких
сомнений — это Пять Минут Любви
а н е размерность
н е экстраполяция в пространстве
и времени — н е транс н е остановка и н е сон
смотрю и думаю — не время возражать
что я простите знаю этот фокус
и этот ракурс и косой пробор
я знаю правду — целиком и по фрагментам
по капелькам по внутренним карманам
по клеточкам обрезкам по кустам
по собственному крику
и по крайней мере
моя планета — дверь в открытом море
моя скульптура — воздух между слов
моя работа — самовозраженье
я возражаю — где мой аргумент?
он ничего не понимает в этой жизни
и потому он абсолютно прав
