— Ты загоняешь себя в угол.

— Я хочу быть хорошей матерью.

— Если ты через неделю, месяц, или год устанешь от этого, то виноваты будут все.

— Меня всё устраивает.

— Я хочу, чтобы ты больше времени посвящала себе. Этого хочет каждая женщина.

— Я записалась и хожу на занятия.

— Даже тогда ты берёшь ребёнка с собой.

— Но гуляет с ним бабуля.

— Ты не отдыхаешь! — В очередной раз повторил Дима и просто поднялся из-за стола, устав от этого бессмысленного разговора.

Он прошёлся по столовой, обошёл меня со спины, коснулся ладонями плеч, чуть надавливая.

— Как только я утрясу дела, мы с тобой поедем отдохнуть.

— Ванька ещё маленький…

— Мы с тобой, Галя.

Я так резко обернулась, что едва не столкнулась с Димой лбом, благо он вовремя отклонился.

— Ты не идёшь мне навстречу и даже не пытаешься решать проблему, погружаясь в неё всё глубже и глубже. Возможно, тебе действительно нужно время подумать. Ваня останется здесь.

— Ты серьёзно?

— Малыш…

— Нет, ты это серьёзно?! Ты готов бросить ребёнка?

— Галь ты сейчас пытаешься истерить без повода.

— Я?!

Дима вымученно улыбнулся, вытягивая губы в одну сплошную линию, отвёл взгляд в сторону. Отпустил мои плечи и сделал несколько шагов назад.

— Галя, ты просто немножко потерялась в новой жизни. В роли матери и жены…

— Тебя что-то не устраивает?

— Только то, что ты не чувствуешь границ.

— Границ чего?

— Вот это я и пытаюсь сейчас выяснить, малыш. — Спокойно ответил на мой вызов Дима и вернулся за стол.

Он неторопливо разложил на коленях салфетку, наполнил бокал вином, сделал пару глотков, пытаясь продемонстрировать выдержку. Но под моим прямым взглядом не устоял, выругался сквозь зубы и громко поставил бокал обратно на стол, расплескав при этом вино на белоснежную скатерть.

— Ты нервничаешь, и мне это не нравится! — Заявил, словно выругался. Несколько раз глубоко вздохнул, расслабил мышцы лица, сбрасывая с них напряжение, сделал удачную попытку улыбнуться. — Тебе нужно время? — Я кивнула, он тут же повторил это движение. — Хорошо. Будем считать, что я его тебе дал. Не буду задавать вопросов, приставать, контролировать. Хочешь попробовать делать всё сама — пожалуйста. Мешать не стану. Пообещай только одно: если ты почувствуешь, что не справляешься, что тебе нужна моя помощь…

— Спасибо.

Он сделал вид, что не заметил моей тихой благодарности, на самом же деле, пропустил её мимо ушей, проглотил вместе со своим непониманием.

— Когда придёт время вмешаться мне… всё будет так, как это делаю я. Ты знаешь.

— Всё будет хорошо.

— Мне остаётся только надеяться на твоё благоразумие, детка. Как только потеряешь эту тонкую грань, я поставлю тебя на место. Не посмотрю, что жена и тогда уже без обид. Будет так, как я сказал.

Я нерешительно встала из-за стола, сопровождаемая его пристальным взглядом, подошла ближе и приткнулась лицом к макушке.

— Ты у меня самый лучший, Дим. Ты ведь знаешь это?

— Поверю тебе на слово. — Хрюкнул он и невежливо отстранился, приступая к успевшему остыть ужину.

А потом дни полетели. Один хуже другого. Дима, казалось, уже не различал, когда находится на работе, а когда дома. Усилилась охрана, мне было настоятельно рекомендовано не выходить из дома. Муж переругался с Кречетовым, в кабинете едва не подрался с Лёхой Кислым, а однажды пришёл домой около двух ночи, был явно пьян, смотрел зло, но всё ещё сопротивлялся внутренней агрессии. Не разуваясь, не переодеваясь, прямой наводкой подошёл ко мне, надёжно взялся ладонью за плечо, удерживая, и отвёл в гостиную зону, где сел на диван, меня же, усадил ровно перед собой на кресло. Посмотрел в глаза.

— Галь, что происходит? — Тихо спросил он, безвольно сжимая кулаки. Его губы неестественно кривились, пытаясь изобразить что-то… выдать хоть какую-нибудь положительную эмоцию, но ничего не выходило. Я молча сжималась перед ним, глядя в глаза в ответ. Дима перевёл дыхание, разрывая этот зрительный контакт. — Галь, сейчас такое время… — Он обтёр лицо ладонями так, словно пытается стереть с него весь негатив. — Время такое… дерьмовое!.. Когда всё буквально из рук валится. Утекает как вода. Когда ни на кого кроме самого себя нельзя рассчитывать, понимаешь?..

— У тебя что-то случилось?

— Ерунда! — Отмахнулся. — Бизнес… люди… всё это такая фигня по сравнению с тем, что происходит вот здесь. — Обвёл руками гостиную, взглядом — пространство над лестницей, вскользь прошёлся им по углам дома. — Здесь. В моём доме. А что у меня здесь происходит, а? Я ведь даже не знаю, о чём моя жена думает, Галь, это нормально?

— Дима, ты это из-за Лёши…

— Да какой на хуй Лёша, Галь?! Что у нас с тобой происходит… между мной и тобой, что происходит?! — Несколько раз, сопровождая свой крик, он со всей силы ударил кулаком по аккуратненькому деревянному столику, который подпрыгивал в такт этим действиям. Дёрнул меня на себя, усаживая рядом, и смотрел безумным взглядом. — Ты просто скажи, что у нас всё хорошо. Не нужно объяснений, оправданий. Скажи только, что всё хорошо. Так, чтобы я поверил. Я уже верю. Я хочу верить, ты только скажи. — Просил, молил он меня взглядом, цепляясь, как утопающий за соломинку. Напряжённо проводя по моим плечам, сжимая их, не чувствуя при этом немереной силы.

Дима осторожно провёл языком по своим пересохшим губам и поднял взгляд так, чтобы с моим взглядом встретится.

— У нас всё хорошо. — Чётко и громко произнесла я. — У нас всё хорошо. — Повторила ещё громче, удерживая его лицо обеими ладонями. — Я люблю тебя. — Прошептала еле слышно и прикоснулась губам, не в поцелуе… в знаке согласия, верности, в понимании. — Дим, что всё-таки случилось? — Потёрлась я о его лоб, а он улыбнулся, выдохнул.

— Не парься, всё решаемо. Главное, что ты рядом. Главное, что вы у меня есть.

И я хотела быть рядом. Поддерживать его, защищать, наставлять, только бы он чувствовал, что за его спиной всё спокойно. Хотела, но не могла, потому что сама уже ни в чём не была уверена. Каждую ночь просыпалась в холодном поту, ожидая результаты. Смотрела, как муж с сыном играет и сжимала зубы, понимая, что всё это может закончиться в любой момент. Проштудировала кучу литературы, консультировалась с профессорами и научными светилами, которые в один голос твердили: «Нет, не может быть», но продолжала верить. Умирала каждый раз, глядя как Дима улыбается Ванечке, как укачивает его на руках в три часа ночи, не подпуская меня, не вспоминая о том, что через пару часов самому придётся вставать на работу. Я уже знала ответ. Я уже понимала, что любой результат станет для нас приговором. Ударом, который придёт, откуда Дима не ждёт.

То самое утро началось совершенно обычно. Я проснулась от шума в комнате: Дима с Ванькой учились сидеть. Стимулом подняться служила любимая пищалка.

— Тише, тише, мы разбудим маму. — Заговрщицки прошептал Дима, хитро поглядывая в мою сторону.

— Уже разбудили. — Констатировала я, сонно потягиваясь в кровати, и с умилением посмотрела на них. — Давно встали?

— В четыре. Галь, ты полночи ворочалась, думал, даже танком тебя не разбудишь. — Оправдался он, взял Ваньку на руки и пересел ко мне на кровать. — Что снилось?

— Не помню. Наверно ничего…

— Ты разговаривала во сне.

— Да? Признавалась тебе в любви?

— Вроде как не хотела отдавать Ваньку. Обрывки фраз, но смысл я уловил. Что происходит? Малыш, я помню, что обещал, но даже моему ангельскому терпению подходит конец. Ты возишься в луже, думая, что это болото. Вместе мы это решим намного быстрее. Как думаешь?

Ванька только устроился удобнее, чтобы получить утреннюю порцию молока, как мне уже хотелось сбежать подальше. Но вопреки словам, Дима не давил взглядом, голосом, своим присутствием. Он аккуратно прижимался губами к похолодевшему лбу, поглаживал спину. Чуть отстранился, чтобы посмотреть со стороны.