Раздражение и злость колыхнулись мутной жижей, и к горлу подкатил твердый комок. Возникло почти непреодолимое желание схватить Питона за горло, разорвать ему рот, чтобы кровь хлынула рекой, а потом бить, бить, бить…

– Если бы решил, сдал бы, – резонно возразил Питон. – Ты нам нужен, Миша. Живой, здоровый, готовый к труду и обороне. Поэтому по-дружески советую – вали из Москвы. Ненадолго, пока мы со всеми предъявами по твоему последнему сольному выходу не разберемся.

Стройбат сжал кулаки, прикрыл глаза, и комок отступил от горла. Глубоко вздохнул. Расслабился. Поймал на себе очень внимательный, напряженный, изучающий холодный взгляд собеседника.

– Нужен, значит, – улыбнулся недобро Стройбат. – Ну, спасибо, брат, что пику в бок не вогнал.

– Мы еще поработаем… Мишань, давно хотел спросить: а тебе кого-нибудь было жалко?

– Чего? – удивился Стройбат. – С хрена ли?

– Все же кровушка человечья не водица, ее лить тяжело.

– А чего они? Козлы все. Стобаксовыми купюрами прикуривают, на «Бентли» рассекают, а мне их жалеть? Меня кто когда жалел? И хрен с ними со всеми, покойничками… Ибо не хрен.

– И похрен. – Питон хохотнул, но как-то жестянно, натужно. Он словно выпал из разговора, задумавшись о чем-то другом.

– А чего, сам-то не такой?

– Нет, – покачал головой Питон. – Может, хуже. Но не такой.

– Психология, однако, – хмыкнул Стройбат. – Вопрос на засыпку, Питон, – на какие гроши мне из Москвы валить?

– Что, закрома истощились? Быстро ты бабки спускаешь. Профессионально.

– Кубышку на черный день не откладываю. Да и дольняшку с общака честно заработал. Право имею!

– Имеешь, – неожиданно покладисто согласился Питон. – Тогда двигаем сейчас до точки, выпишу тебе материальную помощь. И документы на месте ребята тебе выправят.

– Хрен там. Назначай новое место встречи, я подъеду.

– Не доверяешь? – искренне удивился Питон. – Мне?

– А ты как думал?

– Я предполагал, что ты чудить начнешь, и кое-какую цифру для тебя взял. – Посредник положил на стол портфель. – Но ксиву тебе новую все равно придется выправлять, фотографироваться. Со старыми документами спалишься. Ребята тебя серьезные ищут.

– В городе передашь.

– Столько от тебя забот, Мишаня, даже не представляешь. – Питон открыл портфель. Запустил туда руку. И резко выдернул ее.

Ствол был какой-то гомосячий, маленький, нормальные пацаны такими не пользуются. Но зато с аккуратненьким глушителем.

Стройбат понял, что этот ствол для него и сейчас Питон будет стрелять. Без лишних уговоров и разговоров.

Впрочем, то, что ему выписали черную метку, киллер понял за миг до того, как увидел пистолет. В голосе посредника звякнуло что-то едва уловимое – будто у него вначале еще были сомнения, мочить или нет старого кореша, но этот разговор решил все. И Питон с легкостью подписал смертный приговор человеку, который горбатился на него долгих три года.

К такому повороту событий Стройбат оказался готов. Как только палец посредника заскользил по спусковому крючку, киллер резким рывком опрокинул на своего противника стол. Послышался негромкий хлопок – как будто лопнул надутый целлофановый пакет. Пуля ушла вверх и снайперски расколола болтающуюся на проводе под потолком лампочку.

Питон распластался на полу. Попробовал приподняться и выстрелить еще раз. Но Стройбат ударил его ногой и наступил на руку с пистолетом. Потом склонился над противником. Блеснуло выкидное лезвие ножа – жить посреднику оставалась пара секунд, не больше. Стройбат не собирался вести дискуссии за жизнь и с пафосом вопрошать – зачем ты меня предал, иуда? Точный удар лезвием в горло – и все счета обнулены, все отношения прерваны, до встречи на том свете.

С грохотом вылетела входная дверь. И тут же в помещении стало очень тесно. Комната стала напоминать хлев, пространство которого полностью заполняют две бычьи туши – это были вышибалы из бригады, в которой верховодил Питон. Огромные, тупые торпеды без разумения и сомнений, в любой момент по команде «фас» готовые рвать врагов хозяина в клочья, бросились в бой.

– На пол, сука! – заорал первым влетевший в комнату вышибала, вскидывая пистолет Макарова.

«Черт, Питона страховали!» – мелькнула в голове Стройбата быстрая мысль. А тело действовало само собой, его движения опережали полет мысли.

Киллер ринулся к окну.

Баххх – оглушительно ударил гром, но не из тучи, а из вороненого ствола. Бахх – еще один выстрел.

Стройбат ощутил тупой удар в плечо. Выставил вперед локоть и всем телом впечатался в окно. Звон стекла, грохот. Эх, только бы не пропороть осколками лицо и шею.

Второй этаж. Высоко, черт возьми! А Стройбат никак не был акробатом. Земля болезненно ударила по ногам. Он упал и зарылся лицом в колючие кусты, росшие прямо под окном. Коленом приложился очень больно, но не время распускать нюни. Надо бороться за жизнь! Он тут же вскочил. И увидел перед собой еще одного отъевшегося быка-производителя, в бригаде его именовали Тормозом – он действительно туго соображал, поэтому его всегда использовали на страховке.

Тормоз выпучил глаза и с каким-то утробным хрюканьем попытался выдернуть из-под мышки пистолет «ТТ». Ему это даже удалось. Но передернуть затвор он не успел. Стройбат уже был на ногах. Сжимая в руке нож, который так и не выпустил при прыжке, он резким броском преодолел разделявшее их расстояние. И в очередной раз подтвердил истину – хороший нож в ближнем бою не хуже пистолета.

Не сбавляя скорости, Стройбат сместился влево и прочертил острым, как бритва, лезвием лоб своего противника. Кровь сразу потоком хлынула из раны и залила глаза. Боль была дикая, Тормоз завизжал, как свинья, выронил пистолет и схватился за лицо. Все, теперь он больше не боец и его можно оставить за спиной.

В стороне заурчал мотор, и несшийся вперед на всех парах Стройбат краем глаза заметил, как из глубины двора тронулась машина.

Да, уважает Мишу Стройбата братва, если добрая половина банды примчалась его глушить.

Киллер ринулся вперед, в сторону кирпичных приземистых гаражей.

Сзади забарабанили выстрелы. Послышался истошный крик:

– Стой, Стройбат! Не тронем!

Как же! Не тронут… А ведь правду говорят. Здесь не тронут. А будет подвал. Хорошо знакомый подвал в полуразвалившемся доме рядом с подмосковной Щербинкой. Страшное место.

Опять громыхнул выстрел. Снова киллеру что-то кричали вслед. Но он не слушал. Вся эта какофония только придавала ему ускорение. Стройбат рвал жилы так, как никогда не рвал их раньше.

Он несся вперед. Перепрыгивал через сугробы, кусты, какие-то бетонные плиты и кирпичи. Падал, разбивая колени. Снова вскакивал. И думал лишь об одном – как бы не потерять сознание. Левая рука его онемела – предплечье задело пулей. Пришла пульсирующая боль, мир поплыл перед глазами. Дыхание сбивалось, сердце грозило лопнуть. Но это были не поводы сбавлять темп.

Вперед. Не оглядываться. Только вперед. Стройбат чувствовал себя как окруженный загонщиками волк. Как кабан на мушке у охотников. Да хотя бы как кролик. Лишь бы остаться жить. А там посмотрим еще. Ибо не хрен!

Москва недаром называется Третьим Римом. Многие традиции Римской Империи сохранились именно у русских. Например, общаться и решать важные вопросы в термах, то бишь в банях.

Сегодня баня – это и комната для переговоров, и конференц-зал, и исповедальня, и питейное заведение. По количеству заключенных соглашений, сделок и договоров баня в легкую заруливает в минуса офисы, отели, банкеты и фуршеты. Россия-матушка. Пар размягчает огрубевшие души и вытапливает жир из заплывших холестерином мозгов.

Вот и сейчас собравшиеся в отделанном эксклюзивным итальянским кафелем, с вычурными архитектурными излишествами просторном предбаннике люди думали думу о делах жизненно важных. А именно – как обустроить Россию без Мопса.

– Блин, сколько бабла мимо. Все на него было завязано. А счета. А контракты, – загибал пальцы Лелик, время от времени прикладываясь к кружке с английским элем – ничего другого он не признавал.