– И вы отлетели.

– Да поймите Вы! закричал Шафиров. – Человек, прикоснувшийся к ошбайру, неизбежно умирает в течение четверти часа! Хэйно была обречена с того момента, когда схватила его! Вы-то сами когда-нибудь видели ошбайра?

– Да, – сухо сказал Альдиен. – И потом вы не нашли никаких следов?

– Нет. Мы трижды возвращались на то место. Прочесали лес. Или он утащил её вместе с лаатти, или… Не знаю.

– Значит, мёртвой её не видели.

– Да что Вы за человек! Я же объясняю Вам!…

– Простите, ещё вопрос. Почему Хэйно перешла в шельтинх-разведку?

– Заинтересовалась, вероятно, – буркнул Шафиров.

– «Дайнамаро» принадлежал ей?

– Да. Она предложила мне пост капитана с условием, что маршруты будет выбирать сама.

– И сразу выбрала Румек-три?… Что вы там искали?

– Следы Странников, как всегда.

– Нашли?

– Нет, – устало сказал Шафиров. – Ничего, кроме этой дурацкой стрелы, которую обнаружил патруль.

– Стрелы?…

– Представляете – арбалетная стрела на необитаемой планете. Теперь я думаю, что её подбросили какие-нибудь шутники. Может, кто-то из ваших, вольных. А мы из-за них…

– Стрела, – хриплым шёпотом повторил Альдиен, тупо глядя сквозь Шафирова. Глаза у него стали чёрными и страшными.

Шафиров невольно встал: его точно тянули за шиворот. Альдиен тряхнул головой и опустил ресницы.

– Спасибо, капитан. Извините, что нарушил Ваш отдых. Конечно, Вам лучше не вспоминать об этом.

– Вы полагаете, мне нет оправданий? – выдавил Шафиров.

– Оправдания найдутся, – после паузы ответил Альдиен. – А если Вам их не хватит, чтобы обуздать совесть – могу отдать Вам свои. Прощайте.

_ _ _

– И тем более нет твоей вины, если она и впрямь летела туда именно за тобой, – убеждал Джарианнон. Фрэй по-прежнему лежал ничком, лицом в скрещённых руках. Джарианнон сел рядом, положил ладонь на его пушистый затылок. – Ну сам рассуди. Раз она вычислила Странников и искала тебя по их следам – рано или поздно она добралась бы и до Румека. А стрела тут ни при чём. Это просто бессмысленная и подлая случайность, Фрэй! Никто не виноват, жизнь не кончена!

– Я виноват. Но жизнь не кончена, – Фрэй повернулся к нему и прошептал, сжав пальцами горло. – Анна дала мне так много, что у меня на всё достанет сил. Даже жить без неё. Я не уйду из мира, дарованного ею. В ней всё сущее. И во всём сущем – она.

Джарианнон заставил себя не возражать. А возразить так хотелось… «Дать что-то -тебе? Поди дотянись до тебя! Кто способен быть для тебя дающим? Кто тебе вровень? Эта маленькая насмешливая толстушка? Она просто вестница Содружества. Она встретилась тебе первой из наших женщин – вот ты и увидел в ней единственную…». Но сейчас перечить ему нельзя. Фрэй и сам поймёт – позже, когда ужас и отчаяние отпустят его, когда он начнёт замечать женщин вокруг -и неизбежно сравнивать.

– Вставай, – Джарианнон протянул ему руку. – Нам пора.

– Куда?

– Куда-нибудь. Снова на Полакс. Или на Дирну. Или на Аксорг – там намечается одно дело с алмазами…

– Извини, Джон. Дела такого рода мне не интересны. Лети один.

– А ты?

– На Румек-три.

– Хочешь убедиться?

– Я не кроткий духом землянин, – Фрэй поверх комбинезона согнул вокруг талии меч. Закрыл его кожаным поясом. Набрал код на пульте доставки. – На любой яд есть противоядие. Нет неуязвимых врагов. Нет неизлечимых болезней. И ошбайр – не исключение. Я избавлю землян от страха перед ним.

Он вынул из камеры доставки цепь, по виду – якорную. Разрезал бластером несколько звеньев, разогнул их и стал собирать цепь в сложные узлы и петли, соединяя звеньями.

– Румек, так Румек, – согласился Джарианнон, с любопытством следя за его тонкими руками. – Я не охотник. Я честный контрабандист и привык иметь дело с гуманоидами, а не с инопланетными чудищами. Но я тебе пригожусь.

– Не сомневаюсь. Но я справлюсь один. Каждому – его дело.

Фрэй выволок из-под дивана свою сумку. Задумался, сидя над ней на корточках. Медленно выговорил:

– Пятнадцать минут.

– Что?…

– Излучение ошбайра разрушает цитоскелет нейронов не сразу. Фронт деградации достигает мозга…

– Это я знаю. Пятнадцать минут – крайний срок.

– А они, улетая, могли видеть её ещё минуты три, не больше. Там же лес.

– Ну и что?

– За десять-двенадцать минут многое может случиться.

Джарианнон присел напротив Фрэя и легонько встряхнул его.

– Не сходи с ума. Её больше нет.

– Но я-то есть. А у меня было меньше шансов.

– Что ж, – помолчав, сказал Джарианнон, – можно допустить, что Хэйно осталась жива. Но тогда я ей не завидую. Да и тебе тоже. Эти три или сколько-то там минут, при скорости деградации…

– Да, – Фрэй выпрямился. – Эта тварь отняла у неё руки.

Джарианнон тоже встал. С сочувствием произнёс:

– Поэтому я на твоём месте предпочёл бы оплакивать её память.

Альдиен поднял на него тёмные, как пепел, глаза и усмехнулся одними губами.

– Поэтому ты не на моём месте. Поэтому Анна – моя жена.

Нэвилл опустил голову, не выдержав его взгляда.

– Удачи тебе, Великий магистр. И не забывай, что у тебя есть коннект-партнёр.

– Вайдзи-ланг-сэй, Одиссей, – ответил Альдиен, коснувшись ладонью его плеча.

_ _ _

– Не бойся меня, хомо, – сказал уртхаид, поднимая плазменный резак.

– Я уже ничего не боюсь, – Анна сложила немеющие губы в улыбку. – Не трудись, лапушка. Я умру и без твоей помощи.

– Эти органы уже мертвы, – уртхаид одним из четырёх длинных трёхпалых хоботов тронул лежащую женщину. – И убивают тебя. Являются ли они жизненно необходимыми?

– Слушай, что ты ко мне пристал?

– Способны ли хомо ощущать боль?

– Мы умеем отрешаться от неё.

– Отрешайся.

Уртхаид без усилий оторвал рукава у её комбинезона. Хобот с резаком приблизился к Анне. Она глубоко вдохнула и стала отрешаться. Получалось не очень: она слишком обессилела. Главное – не допустить болевого шока. И не завопить…

Филира, распластавшаяся у неё на груди, зашевелилась и крепче ухватилась передними лапами за шею хозяйки.

– Ничего, маленькая, – шепнула Анна. – Держись.

– Твёрдый скелет? – озабоченно прогудел уртхаид.

– А ты думал, у нас амбулакральная система?

– Ничего я не думал. К чему мне анатомия гуманоидов? Это нерв?

Анна приподняла голову. Сглотнула: её поташнивало от боли.

– Да.

– Судя по строению, твои конечности не регенерируют.

– Умница ты моя. Всё верно. А тебе-то что? Господи, зачем ты ещё режешь?

– Усердие, тщательность, аккуратность! – провозгласил уртхаид, стремительно орудуя всеми четырьмя хоботами. – Мой долг – сформировать культи здоровыми и эстетичными.

– Особое внимание удели эстетичности!

– Не двигайся, – он придавил её к земле. – Что означают такие звуки?

– Смех, – отдышавшись, пояснила она.

– Терпи, пожалуйста.

Уртхаид извлёк из кожной складки нечто, похожее на огромное желатиновое яйцо. Скусил верхушку и выдавил содержимое на раны.

– Что это? – спросила Анна. Желе, быстро твердея, стягивало и приятно холодило.

– Нам оно коагулирует гемолимфу и стимулирует регенерацию эпителия.

– Думаешь, мне поможет? – с сомнением проговорила она.

– Я бы ответил, маленький хомо, – в его трубном гласе явственно слышалось пренебрежение, – если бы ты сказал, какую конфигурацию имеют аминокислоты твоих белков.

– По классификации Содружества – паи.

– Уртхаиды не входят в Содружество, – отрезал он.

– Если карбоксил вверху, а аминогруппа впереди слева, то боковая цепь внизу сзади.

Уртхаид нагнулся, приблизив большеглазую, гладкую, как у морского льва, башку вплотную к её лицу. Пробасил:

– В таком случае поможет, коллега.

– Кстати, я женского пола.

– Да-а, вижу. Питающие железы увеличены… А откуда у тебя лаатти? Джаргиши не дарят своих симбионтов чужим.