Впрочем, это всего лишь гипотеза. Законы механики и акустики позволяют нам считать ее весьма правдоподобной. Опыты, производившиеся в неудовлетворительных условиях, похоже, кое в чем подтверждают ее. Действительно, мембрана улитки колеблется селективным образом. В то же время, они опровергают ее: мембрана колеблется в наиболее узкой части улитки для низких тонов и в наиболее широкой — для наиболее высоких. Знание акустики склоняет нас признать более вероятной противоположную возможность. Таким образом, мы можем заключить только то, что мы не понимаем то, что в действительности происходит в лабиринте, но мы можем быть уверены, что происходящее тесно связано с длиной волны звуковых колебаний, с одной стороны, и с улиткообразным строением трех звуковых каналов, с другой. Но знания длины волны недостаточно, чтобы охарактеризовать звук. Находитесь ли вы на концерте или сидите перед своим проигрывателем, ваше ухо прекрасно различает одну и ту же ноту, повторенную роялем, скрипкой или флейтой. А ведь эти инструменты испускают колебания, воздействующие на один и тот же участок спиралевидной структуры. Что же позволяет различать их?

Возможно, что это функция колебательных ресничек. Все, происходящее на их уровне, мы можем описать, но не можем объяснить. Так происходит каждый раз, когда мы оказываемся перед проявлениями основных законов электричества и жизни: как только ресничка начинает колебаться, возникает электрический микроток, который проходит через слуховую клетку, на которой расположена ресничка, а затем поступает в пучок нервных волокон, в слуховой нерв и, наконец, в мозг.

Отметим, что ни одна из этих ресничек не идентична другим как по диаметру и длине, так и по расположению слагающих ее молекул. Поэтому возможно, что каждая из них или даже каждая из слагающих их молекул более или менее чувствительна к определенным характеристикам колебаний, которые не имеют отношения к длине волны, но которые обуславливают специфику звучания пианино или трубы.

Каждая молекула каждой реснички передает слуховой клетке микро-микроток, модулированный особым образом, последняя синтезирует результаты, обобщает их и отправляет в мозг по специальному нервному волокну. Все 25 000 нервных волокон, выходящих из 25 000 слуховых клеток, одновременно посылают в мозг свои микротоки, и микроток каждой из них отличается от микротоков любой другой из 25 000 клеток напряжением и интенсивностью тока, а также энергией, модуляцией и, несомненно, многими другими параметрами, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Мозг получает 25 000 электрических сигналов и перерабатывает их с помощью процесса, который мы вряд ли когда-нибудь поймем, в слуховые ощущения. Каша колебаний собранная ушной раковиной, воспринятая барабанной перепонкой, усиленная косточками среднего уха, проанализированная лабиринтом, закодированная улиткой, переданная слуховым нервом, интерпретированная корой больших полушарий превращается в результате в закономерно построенную мозаику ясных, глубоких и различно окрашенных звуков; голоса оленя и лягушек, дыхание ветерка вошли в ваш мозг и вы узнали их.

Это происходит в человеческом ухе. По крайней мере, примерно это. Я существенно упростил все, что мы знаем об этом. И не следует забывать, что мы знаем далеко не все.

Возможно, что высказанные мной предположения неверны. Но если мы когда-либо узнаем с достаточной точностью все, то у нас будет еще больше оснований замереть в изумлении и страхе перед непознанным.

Кто задумал ухо?

Было бы очень просто удовольствоваться тем, чтобы увидеть в гармоничной простоте его общего устройства, в изяществе отдельных деталей строения, в разнообразии его механических, акустических, электрических, химических, соединительных, костных, мускульных, нервных, твердых, жидких, газообразных функций, в других неизвестных нам особенностях, в четком и совершенном взаимодействии всех деталей и процессов всего лишь счастливый результат множества случайных мутаций.

Мы охотно принимаем систему отбора наиболее хорошо вооруженных и наиболее приспособленных особей. Животное, имевшее уши, явно должно было пережить другое животное, у которого ушей не было. С этим нельзя не согласиться. Но кто дал ухо животному, у которого оно было?

Говорят, что ответить очень сложно. Сначала появилась одна клетка, которая оказалась более чувствительной к звуковым колебаниям, чем другие, затем…

Согласен.

Но каким образом эта более чувствительная к звуковым колебаниям клетка превратила это колебание в слуховое ощущение? Как она соединилась с другими клетками? Каким образом на них выросли реснички, как они оказались в улитке, а улитка в лабиринте? Каким образом возникла система усиления в среднем ухе? Как появилась и выросла ушная раковина? Как? Как? Как? Кто спланировал эти последовательные усовершенствования?

Может быть, сам индивид?

Если бы это было возможно, сейчас у всех людей уже давно были бы крылья и глаза на затылке.

Может быть, это вид? Или сама живая материя?

Кто?

Ухо не возникло в результате невероятного случайного совпадения миллионов благоприятных мутаций.

Ухо является задуманным, спланированным, организованным сооружением. Случай не задумывает, не отлаживает, не организует. Случай способен создать только кашу.

Даже если учесть фактор времени, объяснение случайностью не может быть принято. Я знаю аргумент, в котором речь идет об обезьяне и пишущей машинке: если посадить обезьяну за пишущую машинку и позволить ей печатать на протяжении вечности, то среди бесконечного множества сочетаний знаков обязательно окажется полный текст Библии.

Я не могу принять этот аргумент. Он неверен. Он смешивает количество и качество. Обезьяна не сможет напечатать не только Библию, но даже басню "Стрекоза и муравей". Она будет печатать бессмысленный набор знаков на протяжении вечности, до скончания времен.

Вы можете бросать кости целую вечность, вы никогда не получите последовательность из тысячи шестерок. Следовательно, необходимо наложение благоприятных мутаций, таких же невероятных, как и последовательность из тысячи шестерок, чтобы создать ухо, маргаритку или котенка.

В таком случае, откуда взялись маргаритка и котенок?

ЗНАЧИТ, ЕСТЬ КТО-ТО!

Есть кто-то под кроватью или в шкафу! Есть кто-то в нашей жизни, в нашей плоти. Кто-то, создавший нас и делающий из нас то, что он хочет.

[У кролика очень большие уши.

Недавние исследования поведения этого четвероногого показали, что все его существование определяется страхом. Кролик существует для того, чтобы быть убитым, и он, кажется, знает это. С рождения и до своей насильственной смерти он прячется и спасается бегством, спасается бегством и прячется, прячет своих малышей, не прячется вместе с ними, чтобы уменьшить возможный ущерб, спасается ночью, спасается днем; в итоге, из-за того, что он бежал недостаточно быстро или плохо спрятался, его в конце концов съедают. Ему так и не удается узнать в своей жизни постоянно преследуемого существа что-нибудь другое кроме страха.

У кролика очень большие уши и очень тонкий слух.

Природа, вид, инженер, архитектор, Бог, если вам угодно, дал ему, поместив на бедной головушке жертвы, пару великолепных устройств, чтобы он услышал приближение убийц.

Это позволяет ему спать не так крепко и вовремя спастись бегством, то есть выжить ровно столько времени, сколько необходимо для поспешного оплодотворения своей самки, чтобы не прервалась цепь поколений существ, живущих в страхе.

У лисы тоже хорошие уши. А также у ласки и у охотничьей собаки.

Человек из пещер Ласко или Альтамира, который охотился на бизонов с помощью каменных орудий, был способен услышать, как стадо спит на противоположном берегу реки.

Ухо, прежде всего, это инструмент-детектор, применяемый убийцей, чтобы преследовать жертву, но используемый также и жертвой, чтобы своевременно уловить мягкие шаги приближающейся смерти. Это радар того, кто пожирает и того, кого пожирают.