- Нет, а зачем тебе? - Наташа взглянула на меня удивленно.

- Да так, идейка.

- Шантажнуть хочешь? Нет, Большой Змей, дохлый номер. Ты с этим делом даже к Тычкову не суйся. У него сам министр в тылах. Лева мне еще по телефону говорил, что с его сынком подружился, в доме у них ужинает раз в неделю. Так что лучше... Не надо, в общем, с огнем играть. Сожрут и фамилии не спросят... Это система, Сервелант, а против системы... Понимаешь, короче.

Интересно, думаю, она говорит. Систему какую-то выдумала... Надо запомнить, вдруг пригодится когда-нибудь, а сам отвечаю:

- Ты права, против системы с ломом не попрешь. Придется, видимо, смириться. Как ты думаешь, Николай меня поймет, если я его место займу?

- Поймет. Он человек далеко не глупый. Ты только поговори с ним предварительно. И Саши остерегайся. Слышал, как он твое известие принял?

- С Колей поговорю. А Саня... Кстати, а где они с Аленкой?

- Так сказали ж тебе. Родители Аленины приезжают, встретить надо.

- Рискуют.

- А что делать? Сейчас все рискуют. Без риска, Сервелант, жить скучно. Тебе ль этого не знать, Змей? Или ты уже не индеец?!

Я не ответил, и разговор наш прекратился сам собою. Еле досидев до конца рабочего дня, я вырвался из склепа, которым мне чудилась теперь родная лаборатория и, быстро сбежав по центральной лестнице, оказался в вестибюле перед вертушкой. Невзрачного не было. Милиционер запивал бутерброд с колбасой чаем, налитым в граненый стакан. Меня чуть не стошнило.

Да, я совсем забыл тебе сказать, Леша, что колбасу есть до сих пор не могу. Боже упаси, не вегетарианец я нисколечко, но ведь вы, люди, тоже себе подобными не питаетесь. Выродков всяких, каннибалов, поминать не будем - сам знаешь, в семье не без урода.

На милиционере остановились? Ага. Подмигнул он мне и улыбнулся, вспомнил.

- До свидания, - говорит, - Сервелант Николаевич.

- Всего доброго, - отвечаю. И на улицу.

Дорогу перешел, собрался сворачивать к дому своему, тут меня сзади за локоток кто-то - хвать.

- Испугался?!

- Н-ну, Коля, елки палки, - узнал я папашу по голосу, - ты в своем уме?

- Прости. Так, настроение хорошее.

- С чего оно у тебя хорошее-то?

- Да ни с чего. Просто. Отпуск, Змей, штука замечательная. Слушай, а пойдем-ка по кружечке пивка дернем, а? Я тут забегаловку рядышком знаю, когда здесь жил - постоянным клиентом считался. Каждые две недели захаживал - после аванса и в получку. Там вобла и лещ всегда. Пойдем!

- А чего не пойти, коль угощаешь? Пойдем.

По дороге я пересказал Николаю наш утренний разговор с Тычковым. Он, слушая меня, сопел задумчиво, откашливался, а когда я рассказ закончил, вдруг рассмеялся.

- Так это ж здорово, Змей! Я и не ожидал такого крена в нужную сторону. Соглашайся, даже не вздумай отказываться! Мы его с поличным возьмем.

- Нет, - отвечаю, - Коля. Не взять нам его с поличным. У него сам министр в тылах.

- А ты откуда знаешь?

- Наташка сказала. Она, похоже, сама в трансе. Боится. Говорит, что против системы не пойдешь. А Макарыч теперь в системе. Понимаешь, о чем я?

- Да брось ты, Сервелант! Он в такой же системе, как и мы с тобой. В обычной заднице он, только сам пока этого не видит. Министр, елки зеленые! Тоже мне, шишка. Если б он под КГБ сидел - другое дело. А наш министр - тьфу. Завтра на его место другой сядет, и останется наш Сайгак-переросток не за дубовым столом, а по ним. За меня не переживай. Даже если и не получится ничего... Двушка есть?

- Сейчас гляну, - я выгреб из кармана горсть мелочи, - ага, даже две. Держи обе.

- Домой звякну, подождешь?

- Звони.

Я достал сигарету и хотел закурить. Черт, спички в халате забыл. Пока прикуривал у прохожего, Николай вышел из телефонной будки.

- Слушай, дружище, поехали к нам? В пивнуху всегда успеем сходить. Танька говорит, что подруга ее зашла. Она вас с ней давно хотела познакомить. Есть желание?

- Что за подруга? - спрашиваю.

- Поехали, - а сам меня уже за рукав к остановке тянет, - увидишь. Тебе понравится. Ты ж у нас теперь одинокий? С Наташкой-то, как я понимаю, все?

- Похоже, что все. Увяли розы, не успев засохнуть.

- О, да ты у нас поэт! Ты перед Машкой повыпендривайся, она девка романтическая...

- Как скажете, папаша.

- Ох и нудный ты, Сервелант Николаевич. Выше нос, копченый!

Дверь открыла Маринка, только-только вернувшаяся с дедовой дачи.

- Ура! Змей пришел! - девочка тотчас повисла у меня на шее.

В прихожую вышли Таня с подругой...

И вот тут-то, Леша, я чуть дара речи не лишился. Маринка все еще болталась у меня на шее, а я уже начал лепетать что-то нелепое и несуразное, заикаясь и глупо, должно быть, улыбаясь. Хорошо, что в зеркало себя не видел.

- Здравствуй, Сервелант. Знакомься - Мария, моя подруга, - Татьяна выдержала хороший тон, который я тут же нарушил.

- А... Сервелант... Да. Здравствуйте... э-э-э... Мария, сколько лет, сколько зим! Рад... Приятно удивлен... э-э-э... давно мечтал с вами познакомиться... то есть... встретиться... то есть...

- Вы что, знакомы? - Татьяна с Николаем уставились на Марию, но та только удивленно подняла брови.

- Нет... то есть... да, - волнение охватывало меня все сильнее, - в общем... почти... как бы вам сказать-то... Мы виделись на дне рождения...

- Чьем?

- Моем...

Тут все удивленно уставились уже на меня. Я аж совсем засмущался. И даже покраснел...

Вот так, Леша, нежданно-негаданно, вопреки собственному неверию, я и встретился с Марией Станиславовной. Помнишь, я тебе рассказывал про женщину с эротичными руками, товароведа из гастронома? Она, эта богиня, эта нимфа стеклянных витрин, красивая до безобразия и обольстительная до одурения, стояла передо мною в прихожей Татьяниной квартиры. С судьбой, Лешенька, можешь в прятки играть, можешь в жмурки, все равно никуда ты от нее не денешься. Раньше или позже, но исполнится то, что на роду у тебя написано. И если ты человек достойный, обязательно фортуна тебе улыбнется, поверь мне, выдержанной колбасе. Колбасе, умудренной жизненным опытом. Но коль решил ты подобно глупой кошке гадить на придверные коврики в парадной, жди, что и на твой коврик кто-нибудь... И это в лучшем случае. Обязательно такое случится, не сомневайся даже.

Естественно, Мария Станиславовна меня не узнала. А когда я про день рождения сказал, так и вовсе как на психа посмотрела.

- Вы, - говорит, - Сервелант, меня ни с кем не путаете?

А с кем я могу собственную мечту, Леша, перепутать? Но не скажешь ведь так сразу, прямо в лоб, что я тогда, когда встретил ее впервые, еще колбасою был. Зачем сразу о себе дурное мнение складывать у симпатичных и, главное, приятных глазу и душе окружающих?

- Возможно, - отвечаю, - хотя... вряд ли. Уж больно ваша внешность запоминающаяся.

- Да, - в наш диалог, спасая мое положение, осторожно вмешалась Татьяна, - Машенька у нас красавица. Ее спутать с кем-либо трудно... Ну что, мужики, так и будете в прихожей стоять?

Николай встрепенулся:

- Действительно, чего мы тут встали? Танюш, у нас на ужин что?

- А на ужин у нас курочка. С брусничкой.

- М-м-м, Сервелант, ты как?

- С брусничкой? - делаю вид, что переспрашиваю, а у самого уже слюни ниже подбородка. - С брусничкой - это восхитительно!

Ужин и впрямь удался на славу. Всю жизнь, Леша, завидую людям, которые готовить умеют. Моих-то кулинарных способностей больше, чем на яичницу-глазунью не хватало. Но это ведь не самая большая беда в жизни, правда?

- Сервелант, - говорит Мария и на меня заинтересованно смотрит, - имя у вас интересное. Я раньше такого не слышала. Вы русский?

- Да вроде того, - отвечаю, - по паспорту. А на самом деле - поди его разбери. У меня знакомая семья есть: он - еврей, она - татарка, а дети - русские. Русские - это ведь не национальность, а к ней прилагательное, как сказал кто-то из известных. Не помню, к сожалению.