Лето я провела на даче князя Долгорукого, расположенной под Гатчиной — летней резиденцией императора. Летний сезон оказался в этом году недолгим и знойным. Над выжженными полями висели облака пыли, листва на деревьях казалась не зеленой, а серой. Работавшие на этих полях крепостные крестьяне обливались потом и пели свои заунывные песни, случалось, их наказывали розгами. Жаркие часы я проводила в небольшом, тщательно ухоженном парке вокруг дачи, а ближе к вечеру, когда солнце начинало клониться к горизонту, мне приходилось спасаться от мух и мошек. Ночью, при лунном свете, я слышала доносящийся откуда-то вой волков, гулкое уханье лесных филинов. Каждый раз, когда князь Долгорукий уезжал в свое имение, меня навещал император Александр. Это были короткие, но страстные визиты. Вскоре я поняла, что это не простое совпадение — князь Долгорукий никогда не возвращался из своих поездок раньше, чем успевал меня покинуть император. В целом лето выдалось каким-то унылым. Поэтому я даже была рада, когда подошла осень и мы вернулись в Санкт-Петербург.
Весной 1803 года Наполеон впервые прямо обратился к императору Александру. Он просил о военном вмешательстве России, поскольку, как он писал, Англия не выполняет условий подписанного мирного договора и намерена сохранять за собой Мальту в течение еще семи лет. Но император отклонил просьбу Наполеона, сообщив тому, что Россия желает сохранять строгий нейтралитет. Зимой мне единственный раз за долгое время удалось встретиться с императором Александром наедине. Наши интимные отношения еще не потеряли к этому времени очарования новизны, и в то же время между нами установилось уже определенное доверие. Вот почему я решила попытаться без посредников поговорить с ним о Бонапарте.
Император Александр с немалым интересом выслушал сообщение о том, что моя семья и Бонапарты связаны между собой родственными узами и что я хорошо знала Наполеона еще на Корсике.
— Уже тогда у него была дурная репутация, — сказала я в ту ночь императору, утолявшему свой голод, вызванный любовью, блинами с икрой.
— Да, я тоже не доверяю ему, — согласился император. — Я всегда желал заключения союза между Россией и Францией, но Бонапарт не кажется мне заслуживающим доверия. — Он вытер пальцы о салфетку и потянулся за бокалом. — Я знаю, в Европе говорят, что мы, русские, словно живем на другой стороне Луны. И в каком-то смысле так оно и есть. Ведь мы до сих пор считаем, — что Франция все та же, какой она была после Великой французской революции, и не можем понять, какой ветер развевает ее трехцветный флаг.
Император Александр отпил вина из бокала, изящно промокнул губы.
— Я бы не отказался от советника, который хорошо знает Бонапарта и все его уловки. Мне нужен такой человек, который способен видеть в Бонапарте не только победоносного полководца, но также опасного тирана, собирающегося проглотить всю Европу.
Чтобы оттянуть время, я поднесла к губам бокал вина.
— Ваше Величество, если позволите, у меня есть одно предложение, — сказала я осторожно. — Мне кажется, я знаю человека, который мог бы быть вашим советником. Он корсиканец и, как и я, с детства знаком с Бонапартом. Как роялист, он в течение многих лет является политическим противником Бонапарта. До настоящего времени он безошибочно предсказывал и оценивал все действия Бонапарта.
Я колебалась, стоит ли продолжать. Меня смущало молчание императора. Может быть, ему наскучили мои замечания? Или он молчит потому, что не заинтересован в этом? Я торопливо продолжала:
— Его зовут Карло Поццо ди Борго. Он дипломат, работал в Лондоне, а сейчас он в Вене — действует против Бонапарта. Князь Долгорукий знаком с ним и может подтвердить все, что я сказала.
Я глубоко вздохнула и произнесла:
— Если вы пожелаете, Ваше Величество, я могу связаться с Поццо ди Борго. Я готова поручиться за него. Он будет для вас хорошим советником. — И я ласково добавила: — Ведь я хочу помочь вам, Ваше Величество.
Император Александр улыбнулся.
— Человек, которого вы так горячо рекомендуете, наверное, заслуживает того. Если он сможет, пускай приезжает сюда. Россия — большая страна, и талантливый человек всегда сможет занять здесь достойное положение. — Император чуть помолчал. — Свяжитесь с ним. Если он оправдает вашу высокую оценку, дорогая, ни у вас, ни у него не будет повода жаловаться на судьбу.
Терзаемый ревностью, князь Долгорукий принялся возражать против приезда Карло. В какой-то момент я готова была начать спорить с ним, но передумала. Я знала, что в последние несколько недель у него был роман с примадонной Императорского балета, и нисколько не осуждала его за это, поскольку сама проводила время с императором. Но я не могла терпеть диктата с его стороны. Я понимала, что враждебно настроенный князь Долгорукий будет мешать мне и начнет всячески вредить Карло. С учетом всего этого я перестала говорить ему о Карло и одновременно незаметно активизировала свои интимные отношения с князем. При этом я изо всех сил льстила ему, хвалила и восхищалась им, теша его тщеславие и мужской эгоизм. В результате интерес князя Долгорукого к балету уменьшился, а приехавшего в Санкт-Петербург Карло он встретил с искренней доброжелательностью.
В мае хрупкий мир между Англией и Францией был нарушен. Наполеон построил в Булони укрепления, разместил войска по берегам пролива Отранто и всячески выражал намерение захватить королевства Ганновер и Неаполь. Недоверие императора Александра к Наполеону еще больше возросло.
Состоявшаяся в этот период его первая встреча с Карло прошла с еще большим успехом, чем я ожидала. Как император впоследствии признался мне, на него произвели впечатление спокойствие, объективность и серьезность Карло, его уравновешенность и способность четко формулировать свои идеи и соображения по любому поводу. Карло, в свою очередь, подкупили обаяние императора, целостность его натуры.
С Карло я встречалась довольно редко. В Санкт-Петербурге, как и в Вене, он проводил основное время за письменным столом. Держался в стороне от светского — общества, между тем как другие танцевали на балах, посещали театр и званые обеды, он же большей частью читал разные серьезные книги и писал меморандумы. Со мной Карло держался еще более сдержанно, чем прежде. Он ничего не сказал по поводу роскоши в моем доме и не задал никаких вопросов относительно моей личной жизни, он вообще старательно избегал всяких доверительных бесед со мной, словно предпочитал вообще не знать, с кем и чем я занимаюсь. Нельзя было не оценить его предупредительности. Впрочем, он понимал, что это я обеспечила ему доступ к новому полю деятельности и предоставила необходимые связи, поместив сразу в центр политической жизни, которая так много для него значила. Теперь я выполнила свой долг перед ним и перед тайной службой дипломатических курьеров. К тому же в своем теперешнем положении Карло сможет быть мне полезен. Через несколько месяцев после приезда Карло мистер Брюс Уилсон также успешно обосновался в Санкт-Петербурге в качестве учителя английского, немецкого и французского языков. Мы все снова оказались в одном городе, и, как и прежде, каждый из нас с нетерпением ожидал момента, когда Наполеон совершит свою первую ошибку.
На этот раз нам не пришлось долго ждать. Герцог Энгиенский, принадлежавший к одному из известнейших во Франции дворянских родов, сын герцога Бурбонского, был захвачен французскими солдатами в городе Эттенхайме, на территории герцогства Баден, где он находился в ссылке, его тайно доставили во Францию. Здесь, приговоренный Наполеоном к смерти, герцог был казнен в Венсеннском дворце.
Глубоко потрясенный случившимся, император Александр приказал всему двору надеть траур и направил в Париж гневную ноту протеста. Угрюмый князь Чарторыкский предложил немедленно разорвать отношения с правительством, которое больше не заслуживает доверия других государств. Это позор, заявил он, поддерживать дипломатические отношения с подобной страной. Я попросила Карло навестить меня, рассчитывая узнать от него подробности происшедшего.
