Мел с пренебрежением отбрасывает журнал.
По Третьей авеню ни пройти, ни проехать, потому что по Пятой авеню шествует одна из этих демонстраций протеста… Пятнадцать тысяч женщин, которые орут: «Спасите окружающую среду!» А сами все щеголяют в леопардовых пальто… Какое лицемерие!.. ну иди же, садись, я наливаю томатный сок. (Наливает томатный сок в два стакана).
Мел с безразличным видом подходит к столу и садится.
Как тебе нравится эта история с похищением полицейского комиссара Нью-Йорка? Какой ужас, похитить самого полицейского комиссара! Безумие, правда? Если уж его полиция никак не найдёт, то что же говорить о простых смертных! (Садится, берёт стакан и отпивает глоток) Ой, до чего вкусно! Я ведь с восьми утра в рот ничего не брала. У нас там столько работы, что даже кофе выпить некогда… Он конечно станет упрашивать меня оставаться работать вечерами. Я наперёд знаю, и прямо ума не приложу, что бы ему ответить на это… Ведь он так ко мне внимателен, даже покупает мне сандвичи раза два-три в неделю. Правда я столько работала весь этот месяц, что вполне их заслужила, но я просто не хочу проводить там ещё и вечера. Потому что и после дня-то работы я добираюсь домой совсем без сил, даже разговаривать не могу… Сама удивляюсь, как ещё меня хватает энергии! Должно быть, я накапливала её все эти двадцать два года. (Снова отпивает из стакана). Ой, что же это я всё болтаю и болтаю как заведённая! Ты-то, родной как себя чувствуешь? У тебя все в порядке?
Мел сидит уставившись в одну точку.
Мел, у тебя все в порядке?
Мел (невнятно и утвердительно). Угу.
Эдна (глядя на него). Тебе не хочется разговаривать?
Мел. Угу.
Эдна. Ну расшевелись же, Мел. Мне через полчаса уходить, и вряд ли я смогу вернуться домой раньше семи. Поговори со мной… Что ты сегодня делал?
Мел (наконец переводит взгляд на нее. После долгой паузы). Прогуливался.
Эдна. Вот это славно. Далеко?
Мел. Из спальни в гостиную…
Эдна (обеспокоена настроением Мела и вместе с тем стараясь не показать свою тревогу, чтобы не раздражать его). И все?
Мел. Нет, не все. Прогуливался обратно в спальню… А один раз ходил на кухню — выпить стакан воды. Что еще ты хотела узнать?
Эдна. Ничего. Раз ты не хочешь разговаривать — не надо.
Мел. Почему же, я как раз хочу разговаривать. Вот послушай, что я ещё делал сегодня утром.
Эдна (Чувствуя его раздражение). Мел, я же сказала: не хочешь разговаривать — не надо.
Мел. Смотрел в окно — три раза. Слушал по радио кулинарные советы Марты Дин и ходил в уборную — там по прежнему хлещет вода. Я не постукивал: знаю как ты любишь заниматься этим, придя домой с работы.
Эдна (со вздохом). Будет тебе, Мел. Ничего не случилось?
Мел. Ничего. Просто рассказываю тебе, какое потрясающее утро я провёл. Хочешь услышать увлекательные новости? Завтра у Марты Дин будет в гостях странствующий гурман. Правда увлекательно? Он собирается раскрыть секреты рецептов пяти знаменитостей, а мы должны будем угадывать хозяина каждой из кастрюлечек… Какая жалость, что ты не сможешь послушать!
Эдна. Ты опять плохо спал прошлой ночью, да?
Мел. Прошлой ночью? Прошлая ночь — это ночь перед этим утром? Они уже путаются у меня в голове. Я так занят, совсем запутался.
Эдна. А мне казалось, ты собирался погулять сегодня в парке.
Мел. Там не осталось ни одного места, которое я не исходил бы вдоль и поперек. Я изучил каждую дорожку, каждый мостик, каждый камень. Я знаю там каждую белку; знаю, куда каждая из них прячет орешки.
Эдна. Представляю, как скучно тебе день-деньской сидеть в четырёх стенах. Что если нам пообедать завтра в кафе зоопарка?
Мел. Нет уж, в зоопарк я больше не пойду. Я целый месяц ходил туда каждый день. Как на работу. Обезьяны при виде меня толкают друг дружку локтем и вопят: «Смотрите-ка, этот опять здесь!»
Эдна. Я просто думала, что тебе хорошо бы побольше двигаться. Сыграл бы в бейсбол, ещё во что-нибудь.
Мел. Бейсбол кончился. Сейчас сентябрь, и вся команда в школе.
Эдна. В три часа школьников распускают. Ты бы мог подождать их.
Мел (повышая голос). Я на семь лет старше отца подающего игрока моей команды. И я не собираюсь ждать прихода мальчишек после занятий, чтобы мне было с кем играть.
Эдна (сдерживаясь). Зачем же кричать на меня, Мел?
Мел. Прости. Я столько времени провожу один, что забыл, как должен нормально звучать голос. Ну что, так лучше?
Эдна. Ладно, Мел… Кто-нибудь звонил?
Мел. Твоя мать. Мы обменивались рецептами.
Эдна (барабанит пальцами по столу, стараясь сдержаться). Ещё кто-нибудь?
Мел. Я не подряжался дежурить на телефоне. Хочешь, чтобы я отвечал на звонки, — найми меня. Мне нужна работа.
Эдна. Значит, в газете сегодня ничего не было.
Мел. О чем?
Эдна. Ты знаешь — о чем. О работе.
Мел. Ах, да. Больнице «Гора Синайская» требуется ассистенты хирурга. Проблема в том, что у меня штаны цвета хаки, а там нужны белые.
Эдна. Я ведь просто спросила, Мел.
Мел. Вот я и отвечаю. Одной пуэрториканской закусочной требуется буфетчик, говорящий по английский и по-испански. Авиатранспортной компании «Дельта» нужны стюардессы, но мне бы не хотелось надолго отлучаться из дому. Ты не согласна?
Эдна. Мел, прошу тебя, перестань!
Мел. Знаешь, где у меня больше всего шансов? Морису Ле По в Куинсе требуется опытный дамский парикмахер. Пожалуй, сегодня вечером я попрактикуюсь на тебе, и если ты не облысеешь, пойду завтра наниматься.
Эдна (сердито бросает салфетку на стол). Что с тобой? Что с тобой творится сегодня?
Мел (в ярости швыряет на стол салфетку) Сегодня? Сегодня?! А предыдущие семь недель? Почти два месяца я брожу взад и вперед по этой квартире, как узник по камере. Сначала я просто слонялся из комнаты в комнату. Теперь я хожу вдоль стен, чтобы как-то удлинить прогулки… Я прочёл от корки до корки все книги в этой квартире. Прочёл все этикетки на косервных банках в кухне. Завтра буду читать ярлычки на нижнем белье. После этого делать мне будет совершенно нечего. Не останется никакой цели в жизни.
Эдна (встает). Мне очень жаль, Мел. Я знаю, что ты скучаешь. Я знаю, что ты несчастлив. Скажи, чем я могу помочь?
Мел. Мне сорок семь лет. Неужели ты должна приходить во время перерыва домой, чтобы накормить меня обедом?
Эдна. Но я хочу кормить тебя обедом. Я работаю, торчу на службе и совсем тебя не вижу. А так мы по крайней мере выкраиваем каждый день по часу, чтобы побыть вместе.
Мел. И ты не понимаешь, как это унизительно для меня? Весь дом знает, что ты приходишь, чтобы покормить меня обедом. Во всём доме каждый день приходят покормить только двоих: меня да шестилетнюю девочку с четвёртого этажа.
Эдна. Мне совершенно все равно, что подумают жильцы этого дома.
Мел. А мне нет! Мне не все равно!!! Они, вероятно, думают, что ты и поспать меня после обеда укладываешь. Я могу сам приготовить себе обед. Я могу пообедать не дома.
Эдна. Я просто пыталась экономить деньги.
Мел. Интересно, что ты собираешься делать зимой, в снегопад — приходить домой, чтобы надеть мне галоши?
Эдна. Значит вот чем ты занимаешься всё утро? Бродишь вдоль стен по квартире и предаёшься мрачным размышлениям? Терзаешь себя?
Мел. Мне незачем терзать себя. Достаточно, что меня терзают собаки, клокочущие уборные и две разбойницы за стеной.
