Билли покачал головой.

— И что же ты от этой славы сбежал?

— Если честно… — Черный Джо помрачнел. — Если совсем честно, Супермен достал.

— Слыхал о таком. Он что, псих или на полицию работает? Я чего-то не пойму никак.

— Нет, не на полицию — это точно. Я-то мусора от фраера отличить сумею. Обычный придурок. И кто их на свободу выпускает?! Развелось как собак нерезаных — ни проходу, ни проезду от них нет. И как кто из них себе костюм поуродливее купит, так сразу давай за правое дело бороться. В ушах по пропеллеру, дым из ноздрей и реактивный двигатель в заднице. Их понять можно: в таком костюме просто так по улицам не походишь — засмеют, а за правое дело бороться — пожалуйста, это можно хоть в смирительной рубашке. Срывают свои комплексы на нашем брате. И липнут как жвачка к ботинку. Если один раз к тебе такой супергерой пристанет — считай, что пропал. Уже не отвяжется: на какое дело ни придешь — будет выскакивать, мельтешить перед глазами, шуметь, заниматься аэробикой и читать мораль. Вот последнее — самое страшное.

— А чего ты его испугался — он же плюгавый! На него посмотришь пристально — он на пол свалится.

— Да вот этого и боюсь. У меня принципы, ты знаешь — я не мокрушник. А этот шибзик ведь и впрямь дуба дать может. Тем более что разозлил он меня до соловьиного свиста. А потом за него отвечать. Ну, вот я и решил, что лучше мне домой вернуться, нервы подправить. Сюда-то он не сунется, здесь его в таком прикиде не поймут — заберут в дурку и не спросят, за какие хреновы идеалы он боролся. Да и по огороду своему я соскучился. Как он тут без меня? Тюльпаны растут?

— Попробовали бы они у меня не расти! — усмехнулся Билли. — Я уж тут за порядком проследил. Меня в тюрьмах сколько лет к порядку приучали — теперь уж я знаю, как это делается.

Джо улыбнулся.

— Вот я за них уж и беспокоиться начал — как бы ты не перегнул с порядком. Пора, — думаю, — приехать, посмотреть. Кроме того, есть такое правило — надо возвращаться на место своего первого преступления. Так все делают, даже мелкие хулиганы, а я все-таки великий преступник, мне положено.

— Дурацкое правило. И очень неудобное, — отрезал Билли. — Я, например, свой первый кошелек украл в роддоме. Что же мне теперь, в роддом все время возвращаться надо? Зачем это? Чтоб меня там еще узнали?

— Да, тяжело тебе, — согласился Черный Джо. — У тебя очень запоминающаяся внешность. И, главное, за те годы, что я тебя не видел, ты совсем не изменился. Пожалуй, тебя могут узнать и в роддоме. Кто тебя видел, тот уже не забудет.

— Так ведь и тебя, Джо, кто угодно узнает, — заметил Билли. — Твои фотографии здесь во всех участках висят. Прямо напротив портрета президента. Только президента они у себя за спиной вешают, а тебя прямо перед носом. Так что, если они президента встретят, то могут и не узнать, а тебя точно ни с кем не перепутают.

Черный Джо улыбнулся и, развалившись на стуле, пустил в потолок длинную струю дыма. Слова Билли ему явно польстили.

— Это, Билли, и замечательно, — сказал он. — Я столько лет трудился ради того, чтобы заработать эту славу. Не мимолетную, а прочную и заслуженную. Желающих прославиться много, а знаменитыми становятся единицы. Поначалу никто всерьез не воспринимает, а потом постепенно, от ограбления к ограблению она приходит. А ведь дело еще и не только в криминальном таланте, но и в том, как ты держишься, как о себе рассказываешь. И от удачи, конечно же, многое зависит.

— Ну и как же надо про себя рассказывать?

— Тут, Билли, нужно бить на чувства. Про трудное детство говорить. Что родители пьяницы, а лучше, чтоб их вообще не было. Большая семья, больные родственники, поруганные идеалы. Про то, как все с нуля начинал. Про то, как в первый раз взял чего-нибудь в руки. На публику это действует безотказно.

— Понятно. Так это ты трудным детством так прославился?

— Нет, не только.

Черный Джо помолчал секунду, опрокинул себе в рот рюмку виски и вдруг спросил:

— Что, Билли, банк у нас в городе на том же месте стоит?

— Конечно. Куда он денется? Ты что, никак грабить его собрался?

Джо молча выпустил очередную струю дыма. Билли потер руки от удовольствия.

— А план у тебя какой? Рассказывай скорее! Прямо с утра приступим к подготовке.

— План — это для дилетантов и детективных романов, — сигара в руке Черного Джо описала в воздухе изящную дугу. — Подготовимся прямо сейчас.

Он взял с полки телефонную книгу и стал ее листать. Минуту спустя он подошел к телефону и набрал номер. «Это круглосуточный телефон городского банка? Добрый вечер. Завтра ваш банк ограбит Черный Джо. Да, да, именно тот самый. Да это же я и есть! Вы что, по голосу меня не узнаете? Сразу бы так. Да, завтра около десяти, — Черный Джо с сомнением посмотрел на бутылку, а потом на Билли. — Нет, знаете, около десяти не смогу. Давайте около двенадцати. Да, я буду в шляпе с сигарой и с мешком. Да, с большим. Хотя, нет — со средним. Большой мне в багажник не полезет. Нет, не надо — мешок у меня свой. Неважно, пожалуй. Хотя, крупные, пожалуй, лучше — больше влезет. Но мелкие тоже нужны. За сигареты крупными платить неудобно, у продавцов вечно нет сдачи. Вот и отлично!»

Черный Джо с удовлетворением повесил трубку.

— Ты что там, в городе, совсем с ума спятил? — спросил Билли. — Это у них шутки такие?

— Никаких шуток, Билли. Черный Джо с такими вещами не шутит. Если я чего говорю, то точно так это и делаю. Вот увидишь.

Дружеский разговор затянулся до поздней ночи. Двум злодеям было о чем рассказать друг другу. До кроватей они добрались с трудом и уснули как убитые.

На следующий день Черный Джо проснулся первым и уже успел заварить кофе, когда из спальни появился Билли, раскрасневшийся от недосыпа и возмущения. Секунду он пристально смотрел на своего приятеля, а потом закричал, гневно подпрыгивая:

— Ну знаешь, Джо, после твоих рассказов о городе меня не удивить, но уж это ни в какие ворота не лезет! Я понимаю, что там все сплошь извращенцы и уроды, но ты-то как мог до такого докатиться?

— До чего докатиться? — не понял Черный Джо.

— Ну, заводят люди себе кошку или золотую рыбку. Толку от них никакого, но хоть в руки взять приятно. Но нельзя же вообще всякую гадость на кровать класть!

— Это ты точно подметил, — согласился Черный Джо. — В городе один мой знакомый с волкодавом в одной постели спал. Говорил, что так он безопаснее себя чувствует. Он был банкиром и страшно опасался за свою жизнь. Первое время он спал с двумя охранниками. Когда об этом узнали, в обществе его стали уважать гораздо больше, но клиентов у банка почему-то поубавилось. Тогда он стал спать с собакой, и всем объяснял, что она плохо воспитана и ее не согнать с кровати. На самом деле она была дрессированная не хуже чем иной камердинер. На кошек даже внимания не обращала, пока ей салфетку не повяжут, к миске не подходила. Только к чему ты об этом заговорил?

— Как это к чему?! — закричал Билли, доставая из-за спины здоровенного черного мохнатого паука.

Билли с видимым отвращением сжимал его двумя пальцами. Паук яростно сучил всеми своими лапками, пытаясь вывернуться, но справиться с Билли не мог.

— Это, по-твоему, что?

— Это, Билли, гигантский паук каракурт, — ответил Джо. — Страшно ядовитый. От его укуса даже самосвал глохнет. И как тебе не противно такое в руки брать?

— Мне противно?! — Билли даже покраснел от возмущения. — А как тебе не противно такое в кровать пускать? Совсем там, в городе, умом подвинулся?

— Ну ты и вообразил! — обиделся Черный Джо. — Никогда я такое себе в кровать не пускал. Ты что, нашел его там? То-то мне сегодня снилось, что по мне кто-то волосатый ползает. Что же ты так дом запустил, что в нем этакие паучищи завелись?

— Так он не твой? — сказал Билли, заметно успокоившись.

— Конечно, не мой. Выброси его, и сегодня же, как вернемся, надо будет все пропылесосить.

— Ну, я его выбрасываю.