— Мы так рады, что вы вернулись, мистер Ларри, и вы, миссис Луиза! Мы так долго ждали этого счастливого дня!

Эти слова проговорила Тьюди — всегда верная, всегда ласковая, всегда искусная Тьюди. Она быстро вышла вперед, а за ее спиной показалась Айви. Обе женщины восхищенно разглядывали Луизу и в то же время оценивали ее как будущую хозяйку. Ларри словно прочитал их мысли, они ведь думали, какая она, Луиза, и, похоже, теперь они знали это. Наблюдая за женщинами, Ларри постепенно выходил из первоначального потрясения и подавленности.

— Я тоже очень рад видеть тебя, Тьюди… и тебя, Айви, конечно. А где же Дельфия?

Женщины встревоженно и смущенно переглянулись.

— Нам очень жаль, но Дельфия ушла, — нерешительно проговорила Тьюди.

— Как это — ушла?

— Она ушла из Синди Лу и стала работать на какую-то белую шваль[41] рядом с Гонсалесом. Мы никогда не думали, что она окажется такой никудышной. Но вы не беспокойтесь, мистер Ларри, мы с Айви всегда с вами…

— Хорошо, Тьюди, очень хорошо. Все в порядке… — На его памяти впервые случилось такое, чтобы кто-то из их людей добровольно ушел из Синди Лу. Ему даже в голову не приходило, что такое может произойти. Он надеялся, что у Луизы будет очень много слуг. Теперь же понимал, что в громадном доме остались только Тьюди и Айви, а ведь пройдет совсем немного времени — и Тьюди понадобится для ребенка. Ну, что ж, конечно, и Наппи может помогать, хотя, наверное, он будет нужен, в основном, вне дома. Пока Ларри еще не знал, что делать в сложившейся ситуации. Надо подумать. Пока необходимо устроить как можно комфортнее Луизу.

— Ты хочешь как следует осмотреть все вокруг, дорогая? Или хочешь сразу пойти наверх?

— Я думаю, что лучше подняться наверх, если ты не возражаешь. Надо умыться, переодеться с дороги. И я сразу почувствую себя намного лучше. То есть я и сейчас чувствую себя хорошо, но…

— Конечно, дорогая, тебе надо привести себя в порядок. Пошли, я провожу тебя.

Не успел Ларри дойти до порога следующей комнаты, как вновь остановился, потрясенный ужасной мыслью: он даже не представляет, в какой комнате поместить Луизу! Насколько он помнил, его юношескую кровать не выносили из спальни деда, и всякий раз, когда он бывал дома, до тех пор пока не отправился в лагерь Бьюрегарда, он спал на ней. Ларри пришел в крайнее смятение, он никак не мог свыкнуться с тем, что дом опустел. И не будет же он спать с Луизой на кровати деда! Поступи он так, и постоянные мысли о… Боже! Что делать! Где поместить Луизу? В комнате, расположенной напротив гостиной, когда-то принадлежавшей его матери? Но кровать, которую она так любила, недостаточно широка для двоих. В комнате дяди, которого он никогда не видел до тех пор, пока не познакомился с ним в Кобленце? Мебель в дядиной комнате была очень красивой и отвечала всем необходимым требованиям. Но почему-то дядина комната и все с ним связанное не нравились ему, по какой-то необъяснимой причине он и раньше недолюбливал Бушрода Пейджа, хотя и не был с ним знаком. Что касается гостевой комнаты, где стояли две монастырские койки, то о ней и речи быть не может, это просто нелепо!

Положение спасла Тьюди.

— Не хотите ли, мистер Ларри, отвести вашу невесту в комнату вашей матушки? — спросила она. — Миссис Кэри устроила все в комнате так, чтобы там нравилось молодым леди. И вот у нас в доме молодая леди, и ей должно там понравиться. — С этими словами Тьюди направилась к открытой двери, и, когда Ларри заглянул из-за ее спины в комнату, возле порога которой она почтительно остановилась, он увидел, какие разумные изменения здесь произведены. Кровать была достаточно широкой и застелена белоснежным льняным покрывалом, которое было уже заботливо откинуто, демонстрируя свежевыстиранные и отглаженные простыни. Она словно манила к себе уставшего с дороги путника, навевая на него сладкую дрему. Да и все в комнате было безупречно чисто и очень красиво; ситец, каким были обиты стены, не отличался изысканностью, однако время добавило мягкости его расцветке, сделав ее более нежной; шезлонг, мягкие кресла, задернутые занавеси — все навевало лень, уют и умиротворение. В очаге приветливо горели дрова, вся комната была заставлена цветами. Луиза ласково и очень дружелюбно обратилась к Тьюди:

— Ты очень понравилась мне, Тьюди. И правда, ты доставила мне огромную радость. Именно такая комната может понравиться молодой даме. И все так продуманно: кровать готова, огонь горит, а вокруг цветы, цветы, цветы!

— Да, да, миссис Луиза, — сияя от радости, проговорила Тьюди и улыбнулась вновь, теперь уже с облегчением и благодарностью. — Мы так и подумали, что с дороги вам захочется подняться наверх и отдохнуть, потом поужинать в постели. А мистер Ларри мог бы откушать за столиком прямо рядом с вами. Айви прекрасно готовит гумбо[42]… Такой, какой всегда нравился мистеру Ларри. Она его принесет, может, и вам понравится, она не знает… А утром вы могли бы со свежими силами осмотреть остальную часть дома, погреба и все такое прочее. Сейчас вам, конечно же, надо отдохнуть и как следует выспаться.

— Я немного устала… А ты будешь ужинать здесь, со мной? — повернулась Луиза к мужу.

— Думаю, это превосходная мысль! Как здорово ты все придумала, Тьюди! Только об одном мне бы хотелось спросить, ибо кое-кого не хватает. Что-то я не вижу Наффи. Я думал, он прибежит, чтобы встретить меня… если, конечно, он не забыл меня за столь долгое время.

— Собаки никогда не забывают тех, кого любят, мистер Ларри. Но нам пришлось привязать Наффи, поскольку мы не знаем, как мисс Луиза отнесется к тому, что…

— Как я хочу его видеть! Я хочу, чтобы Наффи был сейчас же с нами! Тьюди, пожалуйста, отвяжите его! Немедленно! — воскликнула Луиза.

— Я сам пойду за ним, — сказал Ларри. — Я не хочу, чтобы он от волнения и радости прыгнул на тебя и повалил наземь. Где он, Тьюди?

Служанка ответила, что Наффи на кухне. Пусть Айви спустится с мистером Ларри, а сама Тьюди останется с мисс Луизой и поможет ей распаковать вещи. Может быть, надо принести горячей воды, чтобы хозяйка могла принять ванну? Или сразу подавать ужин?

Опять Луиза посоветовалась с Ларри, и снова Ларри заметил, что Тьюди и на этот раз подала превосходную идею, предложив принять ванну, и снова отметил про себя, что его ответ небезынтересен Луизе. Конечно же, ванна освежит Луизу и придаст ей сил, разумеется, ужинать лучше позже, когда она поудобнее устроится в постели. А сейчас он пойдет к своей любимой собаке. И если Наффи вспомнит его, поприветствует громким лаем и радостными прыжками, то он выведет его из дома и пойдет на могилу деда. Ему не хотелось, чтобы Луиза пошла с ним к огороженному участку земли, где покоятся дед и бабушка, когда он сам пойдет туда в первый раз. Но он будет рад, если с ним пойдет Наффи. Ведь верный пес был неким связующим звеном между ним и дедом…

Едва Ларри снова вошел в комнату матери со следующим за ним по пятам Наффи, он сразу заметил, что Тьюди привела все в безукоризненный порядок. Луиза уже полусидела в постели и походила на розу в своем прозрачном китайском пеньюаре. Ларри склонился над ней и поцеловал, а потом заключил любимую в крепкие объятия. Уже в третий раз за каких-то полчаса в нем возникали непонятные, непривычные, сильные эмоции. Луиза не только выглядела как роза, она и благоухала так же. Ее пышные волосы цвета бронзы были все еще немного влажными и ароматным облачком ниспадали на плечи и на отороченный кружевами пеньюар с V-образным вырезом и короткими рукавами, являвший собой нечто прозрачное, как дымка: он не прятал ее красивого тела, а лишь прикрывал, словно вуаль. Впервые они оба одновременно почувствовали неукротимое, страстное желание слиться в любовном порыве. Невероятно, но тем не менее Ларри заключил ее в объятия лишь потому, что сам жаждал успокоения и утешения. Только что он вернулся с могилы деда, где долго стоял под звездным небом в молчании и печали. Когда же он наконец покинул огороженный участок и поднялся наверх, Наффи, трусивший впереди, подбежал не к открытой двери комнаты Кэри, а к закрытой двери комнаты Клайда, оглянулся и посмотрел на Ларри смущенным, жалостливым взглядом верного пса, который горюет и не понимает, почему хозяин не успокаивает его.