11 января 1939 г. Комитет по делам высшей школы при правительстве издал приказ «О постановке преподавания марксизма-ленинизма в выс­шей школе», вводивший обязательное изучение во всех высших учебных заведениях курса истории партии, политической экономии и «марксист­ско-ленинской» философии. Задача обучения, заявил председатель Коми­тета по делам высшей школы С.В.Кафтанов на Всесоюзном совещании заведующих кафедр марксизма-ленинизма, состоит в том, «чтобы моло­дежь воспитывалась в духе беззаветной преданности партии и родине и ненависти к врагам»[371]. Эти преданность и ненависть должны были по­служить не только внутриполитическим, но и внешнеполитическим целям государства.

В 1935 году в речи о стахановском движении Сталин заявил: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее»[372]. Разумеется, лучше стало не для всех. Югославский левый коммунист А.Цилига, много лет провед­ший в сталинских лагерях, не зря назвал Советский Союз «страной вели­кой лжи»[373].

«Все то, что так недавно было грехом для социалистического созна­ния - что остается грехом для всякого морального сознания - привилегии сытости и комфорта в стране нищеты и неисчерпаемого горя - теперь объявляется дозволенным, - писал эмигрант Г.Федотов в 1936 году. - Кончился марксистский пост, и... наступило праздничное обжорство. Для всех? Конечно, нет. Не забудем, что именно эти годы принесли с собой новые тяготы для рабочих и углубление классовой розни. Веселая и за­житочная жизнь - это для новых господ. Их языческий вкус находит лишнее удовлетворение своей гордости в социальном контрасте. Нигде в буржуазном мире пафос расстояния не достиг такой наглости, как в Рос­сии, где он только что освободился от долгого запрета... На верхах жизни продолжается реставрация дореволюционного быта. Новое общество хо­чет как можно больше походить на старую дворянскую и интеллигент­скую Россию. Поскольку оно не довольствуется элементарной сытостью и комфортом, его мечты о «красивой» жизни принимают невыносимо пошлые формы»[374].

Роскошная жизнь правящего слоя (по переписи 1939 года, в стране насчитывалось 2 млн. руководителей партийных, государственных и «общественных» учреждений и предприятий - 1,2% населения[375]) резко выделялась на фоне нищеты большинства населения. 8 февраля 1932 го­да, в год страшного голода, был официально отменен «партмаксимум» - верхние границы для заработков членов партии. Позднее было введено (сохранившееся официально до 1947 г.) бесплатное содержание семей членов Политбюро, но и после этого Сталин, как вспоминала его дочь Светлана, «не знал ни счета современным деньгам, ни вообще сколько что стоит... Вся его зарплата ежемесячно складывалась в пакетах у него на столе... Денег он сам не тратил, их некуда и не на что было ему тра­тить. Весь его быт, дачи, дома, прислуга, питание, одежда, - все это опла­чивалось государством, для чего существовало специальное управление где-то в системе МГБ, а там - своя бухгалтерия, и неизвестно сколько они тратили... Он и сам этого не знал»[376]. Личные запросы Сталина были сравнительно скромными, но зачем ему была царская роскошь, когда он и так владел огромной страной: номенклатурщики-чиновники не зря звали его «хозяин».

«В быту Сталина и других членов Политбюро причудливо сочетались как бы две эпохи - формальное отсутствие личного имущества, сохра­нившееся от первых лет революции, и безграничное, бесконтрольное пользование материальными благами, зачастую недоступными даже за­падным миллионерам», - отмечал историк В.Роговин[377]. Как вспоминал академик Е.Варга, «под Москвой существуют дачи - конечно, государ­ственные; при них постоянно находится 10-20 человек охраны, кроме того... до 40-50 человек прислуги. Все это оплачивает государство. Кроме того, естественно, имеется городская квартира с соответствующим обслу­живанием и по меньшей мере еще одна дача на юге. У них персональные спецпоезда, персональные самолеты, и те, и другие с кухней и поварами, персональные яхты и, конечно же, множество автомобилей и шоферов, обслуживающихднем и ночью их самих и членов их семей. Они бесплатно получают... все продукты питания и прочие продукты потребления»[378]. Номенклатура более низкого ранга пользовалась специальными распреде­лителями и столовыми за символическую цену.

В 1936-1938 годах председатели палат Верховного Совета СССР и их заместители получали по 25 тысяч рублей в месяц, а депутаты - по 1000 рублей в месяц плюс 150 рублей в день во время сессий. Председате­лям районных исполкомов Советов и первым секретарям районных коми­тетов партии было установлено жалование в 550-750 рублей в месяц, за­местителям председателя и вторым секретарям - 450-650 рублей, другим партийным, государственным и комсомольским чиновникам - 400-500 рублей. Директора предприятий получали 2000 рублей в месяц (не считая средств из «директорских фондов»), руководящие инженеры - 1500 рублей. От многих сотен до многих тысяч рублей получали представители художе­ственной и писательской элиты. В то же самое время, средняя зарплата в 1936 г. составляла 231 рубль в месяц: рабочие получали (в зависимости от квалификации) 110-300 рублей, мелкие служащие - 130-180 рублей, слу­жащие и техники - 300-800 рублей, врачи - 400 рублей и т.п. Прожить на зарплату простого человека было крайне трудно: костюм стоил 800 рублей, туфли 200-300 рублей, метр драповой ткани - 100 рублей[379].

Экономический рост, индустриальное и военное могущество Совет­ской империи осуществлялись за счет беспощадной эксплуатации просто­го народа. По подсчетам, средняя покупательная способность зарплаты, измеряемая в продуктах питания, сократилась за 1928-1940 гг. почти в три раза при росте производительности труда более чем в три раза[380].

Новая конституция СССР, принятая в 1936 г., провозглашала основ­ные права, характерные для «социального государства»: на труд, оплачи­ваемый отпуск, государственное социальное страхование, бесплатную медицинскую помощь, материальное обеспечение по старости и болезни, образование. Как и в «обычных» капиталистических государствах, это было не подарком «добрых» властей, но косвенным результатом борьбы трудящихся в период революции и в 1920-е годы, а также стремления «верхов» предотвратить социальный взрыв на фоне нараставшей эксплуа­тации. Однако низкий уровень зарплат и пенсий и недостаточность средств, отпускаемых из бюджета на социальные нужды, делали качество этих услуг крайне низким. Прожить на пенсию было невозможно; колхоз­никам же (вплоть до 1960-х гг.) пенсии выплачивались из крошечных фондов самих «колхозов». Больниц и поликлиник не хватало; рабочих и членов их семей обеспечивали медицинской помощью при предприятиях, остальным категориям населения нередко приходилось обращаться к ус­лугам платного здравоохранения[381]. Лекарства в аптеках не были бесплат­ными. Больничные листы выдавались на 1-2 дня, с возможностью про­дления до 10 дней, после чего созывалась медицинская комиссия. Боль­ничный по уходу за ребенком выдавался всего на 3 дня. В 1938-1939 г. декретный отпуск быЛ сокращен: вместо 56 дней до и после родов, он со­ставлял теперь 35 дней и до 28 дней после родов; женщины, проработав­шие на одном предприятии менее 7 месяцев, его вообще не получали[382]. В 1938 г. власти урезали пособие по болезни для всех, проработавших на одном предприятии менее 6 лет (проработавшие 2 года и не состоявшие в профсоюзе получали его лишь в половинном размере)[383]. Катастрофиче­ски не хватало жилья. А с 1 сентября 1940 г. постановлением правительст­ва было введено платное образование в высших и средних специальных учебных заведениях и 8-10 классах школы (родители школьников должны были платить 150-200 рублей в год)[384].