ОНА. Вы считаете, чтобы творить, поэт должен быть гоним?
ОН. Чё? Это то…. Ну.
ОНА. Значит, вы Бродского любите? Диссидентов.
ОН. Да так…. Я вообще-то Пугачёву больше. Ну и «Май» еще этот…
ОНА. Майков? Это который Нил Сорский? Но разве он писал…
ОН. Нет, с Шатуновым когда…
ОНА. Боже мой, какой вы начитанный! Я просто жалкая первоклассница в сравнении с вами. Вы должны сделать мне ликбез! Сделайте мне ликбез…
ОН (встал). Вы это… видно, в самом деле, тово… пьяненькая…
ОНА (идёт к нему). Да, я пьяна. Но всё равно сделайте мне ликбез…. Научите меня всему, что знаете и умеете.
ОН (отступает). Да я вообще-то не очень это… бутербродом только. Классически.
ОНА. Давайте классику! Я обожаю классику! Сделайте мне ликбез о классиках… (Упала на диван, томно развалилась). Давайте же. Я вся ваша…
ОН (прочистил горло). У меня перегар, предупреждаю… (Расстегивает воротник, подходит). Как-то это… не удобно даже. (Взял бутылку, допил шампанское из горла).
ОНА. Ну что же вы? Мне уже не терпится…
ОН (мнётся). Вот ведь…. Страшно стало. Может, я вечером лучше приду. Мне ж сейчас и на работу надо. Да и помылся бы…. Давайте, я вечером.
ОНА. Вечером?
ОН. Ну. Мне ж щас работать еще…
ОНА. Хорошо, вечером.
ОН. Ну. Помоюсь. Воняю…. Неделю ж керосинил…
ОНА. Вечером. Я буду ждать. Но обещайте, что сделаете мне ликбез.
ОН. Ну, я у мужиков спрошу, как это…. У нас молодые есть, знают, поди. (Пошёл к двери). Вы это… раз уж мы тово… чирик мне не займете?
ОНА. Что?
ОН. Червонец, говорю, до вечера не займете? Последний день сёдьня и всё…
ОНА. Вы так метафорично выражаетесь, что я абсолютно ничего не понимаю.
ОН. Десять рублей одолжите.
ОНА. Ах, вот оно что! Вы на мели?
ОН. Прогудел всё.
ОНА. Конечно, конечно. (Принесла шкатулку). Берите, сколько вам надо.
ОН. Ну, тогда я полтяш… (Взял деньги, повеселел). А вечером принесу. Перезайму и принесу. Вы это… не думайте только. Обязательно принесу. Вечером.
ОНА. Вечером.
ОН. Вечером.
ОНА. Вечером.
ОН. Вечером. (Уходит).
ОНА. Свершилось! Я покорила его! Теперь он мой! И мы поедим с ним в Никарагуа! Мы будем жить в маленькой-маленькой комнатке маленького-маленького отеля. По утрам — кофе-гляссе и грей-фрукт. Ломтик за ломтиком. Ломтик за ломтиком. Ломтик за ломтиком…
Картина четвёртая
Ночь. Полумрак. В квартире горит одна-единственная свеча. По стенам мечется огромная бесформенная тень с длинной тонкой сигаретой в руке. Тень нервно, с остервенением курит. И с таким же остервенением машет головой.
ОНА. Это женщина! Пошлая институтка со смазливым личиком! И шампанское! Оно вскружило ему голову, разожгло пыл, и он не смог устоять перед её чарами! О, боже, зачем я отпустила его! Глупое, глупое созданье! И вот сейчас эта грязная девица сидит у него на коленях и лобзает его ядовитыми устами! А он рассказывает ей про Данте и Сафо! Поёт ей о любви! А она вульгарно смеётся и просит музыкантов играть романс! Подлец! Мерзавец! Ненавижу его!
Звонят в дверь.
Она открывает.
В квартиру вваливается Он. Пьяный просто жутко.
ОНА (холодно). Где вы были? Нет, не говорите. Не стоит. Я всё знаю. Вы были с женщиной. Вы рассказывали ей про Данте и Сафо. Вы пели ей о любви…
ОН (делает руками какие-то нелепые жесты). Я это… червонец еще дай.
ОНА. Вы пьяны!
ОН. Воще… вот так…
ОНА. Значит, я права — вы были с женщиной!
ОН. Да воще…
ОНА. Кто она такая?
ОН. Кто такая?
ОНА. Нет, не говорите! Я всё знаю. Она кабацкая шлюха. Так?
ОН. У меня там кореша…. Недогон получился…. Чирик еще…
ОНА. Вы предали меня! Почему?!
ОН. Чирик нам… кореша…
ОНА. Она искусная любовница?
ОН. Кореша воще тоже красивые…
ОНА. Их было несколько?! О, боже! Как вы могли?! Вы варвар! Скиф! Печенег! Зачем вы это сделали?
ОН. Пью…. А чё? Пью…. Вот слушай… (Загибает по очереди пальцы). Батяня тово, да…. Мамка еще в девять лет, да…. Батяня сразу за пузыри…. А ему газ — шасть. Всё…. А у меня кошка жила. Машка. В лифт залезла и пахнет. Соседи орут. Твоя — убирай. А на первом этаже Тамарка, да…. У неё трое. Я ей тово, говорю, давай…. А она: от тебя даже кошки вешаются. Вот. А потом у нас Гелька работала, да…. Маляршей, да…. Сидевшая. Пусть, думаю, да…. Неделю пожили. Всё. Обкрала и тово. Всё…. По газете ещё с одной, да…. Та красивая вся. С золотом. Пришла, да…. Квартиру посмотрела, да…. Завтра, говорит, в кино пойдем, да…. Я в галстук. Всё. Жду…. Фига. Не пришла. Я в гастроном сразу. Тово мне. Три по двести. Халк и домой. По мосту иду, да. Встал. На реке лёд. Об лёд, думаю, лучше, да…. На перилину полез, да. А там менты — поехали. Я им: я тово щас, а потом…. А они бить. Вот.
ОНА. Я вам не верю. Это всё шампанское. Оно вскружило вам голову.
ОН. Да. Надо было не пить. А то вишь, как оно. По новой…. Так ты чирик-то дай, а…
ОНА. Я не верю вам. Вы надругались над моими чувствами. Растоптали их. Уходите!
ОН. Чирик всего…. Недогон…. Мужики ждут…
ОНА. Оставьте меня! Уходите! Варвар! Скиф! Подлец!
ОН. Пойду тогда…. Не дадите?
ОНА. Уходите! Не желаю вас видеть!
ОН. Чирик всего…
ОНА. Уходите!
ОН. Ладно, тогда… пойду…
ОНА. Уходите!
ОНА (бежит в комнату, садится за стол, вставляет в машинку лист бумаги, яростно долбит по клавишам). Любовь поругана, убита. Умерла…
Картина пятая
Три дня спустя. Утро. В квартире всё точно так же, как и в тот день, когда эта нехитрая история началась. Нету ни свечей, ни столика, ни розы на нём.
Она в развалку сидит на стуле перед столом и аккуратно, чтобы не сломать ноготь, указательным пальцем правой руки нажимает на клавиши машинки. В другой руке у неё длинная сигарета в мундштуке, которую она изредка подносит к губам. Всё остальное время сигарета находится возле её уха.
В дверь звонят.
Она томно зевает, лениво встаёт, кладёт сигарету на край пепельницы. Секунду размышляет, гасит сигарету, плюнув на неё, и идёт открывать.
На лестничной клетке Он. В костюме, галстуке, с букетиком астр, завёрнутым в «АиФ». Основательно выбритый.
Она долго глядит на него, не узнаёт.
Молчат.
ОНА. Вам кого?
ОН. Вас.
ОНА. Вы из Дворца Металлургов? Администратор? Очень рада. Проходите в комнату.
ОНА. Только сразу должна вас предупредить, что в этом месяце никаких вечеров. У меня была ужасная личная трагедия, и теперь я вся в работе. Целиком и полностью. Это мне? (Взяла у него букет). Очень признательна. Только наперед знайте, что я люблю розы. Цвет по настроению. В крайнем случае, можно хризантемы.
ОН. Я не это… тово… не из дворца…
ОНА. Откуда же вы? Ах, да. Вы из Дома Творчества Юных. Помню, помню. Так знайте же, что туда я ни шагу, покуда эта Геката правит там бал! Знаете, как отозвалась она о моём творчестве? Я сейчас, к сожаленью, не помню, но это было просто унизительно. Вы просто представить себе не можете! Ужасно! А манеры? Какие у неё манеры! Жуткие, плебейские, мещанские! Это просто чудовищно! Полагаю, эти цветы — её инициатива. Какое дурновкусие! Ужасно! Возьмите их назад. (Сунула ему в руки букет). Нет, решительно никаких вечеров! Тем более я пережила грандиозную личную трагедию. Такого не было ни у Ахматовой, ни у Цветаевой. Не говоря уже о Жермене де Сталь. Жуткая, жуткая драма. Он возник в моей жизни из ниоткуда и ушёл из неё в никуда. Вы спрашиваете, кем он был? Для меня он был всем: другом, любовником, смыслом жизни, наконец, Богом. Какой он был? Прекрасный, как Гермес и мудрый, как Аристофан. Но он оказался обыкновенным жигало и, к тому же, альфонсом…. Нет, я не желаю о нем вспоминать! Зачем вы меня спрашиваете?! Пощадите! (Закрыла лицо ладонью. Пауза.). Так значит, вы из Дома Творчества Юных? Вы хотите пригласить меня на вечер? Конечно, я непременно буду…
