Пять тридцать. Телефон — в который раз! — снова звонит, на этот раз на проводе райсовет, Козарица. Джип с шефом только что проехал, Генчев просил передать, что направляется в сторону Дубравца. Я поблагодарил, положил трубку и подсчитал — от райсовета до Дубравца двадцать минут спокойного хода. Ну, еще прибавим двадцать на снегопад. От Дубравца до базы еще десять, стало быть, всего пятьдесят. А это значит, если через час Генчев не появится у нас, пойду на поиски или подниму тревогу. Не хватало нам потерять любимого шефа, который вполне может сбиться с дороги и околеть на морозе…

Ровно в шесть все три группы отправляются в путь. Оставшихся прошу как следует убрать базу, которая стала очень похожа на конюшню. А что будет, когда появятся эти, городские? Просто волосы встают дыбом. Как же их разместить? Ну, допустим, пошлю основную массу в школу и в овчарни. Пусть там утрамбовываются, хоть друг на друге спят — я не приглашал их. Здесь, на базе, оставлю не больше десяти человек, постелю им матрасы на полу в столовой. Шефа и еще три-четыре человека — в комнату для гостей: его в спальню, остальных на диваны в маленький холл перед ней. Та-ак, дальше. Шоферу шефа и двум помощникам Васила хватит комнаты отдыха охраны, там уже есть две кровати, можно поставить еще раскладушку. Если шефа сопровождает большая компания, уступлю им свою комнату, а сам лягу на диван здесь, в канцелярии. Ну и Дяко найдет где спать, в крайнем случае вернется в Дубравец. И без того у меня из головы не выходит, что бабушка Элена одна. Конечно, соседки ухаживают за ней, но неизвестно, остаются ли они на ночь…

Еще ряд распоряжений (категорически запрещаю Василу пить лишнее, знаю, что напрасно, но все-таки на всякий случай предупреждаю, что выгоню вон с базы…), теперь надо бы передохнуть, но тут объявляется по телефону кмет и спрашивает, можно ли и ему прибыть на базу, раз уж такая обстановка сложная. Ну, говорю, если сам найдешь транспорт — прибывай! Не могу понять, что этому трепачу вдруг понадобилось на базе, но через минуту все становится ясно — может быть, говорит, мое начальство из района и округа тоже приедет сюда, так я кое-что привезу с собой, не с пустыми же руками ехать! Так, бутыль домашнего вина, ракию и немного мяса для разговору… Тут я не выдерживаю и вру нещадно — да, конечно, наверняка приедет начальство, как не приехать в такой момент!..

Наконец-то можно и о себе подумать. Я все еще в рабочей одежде. Поднимаюсь к себе, надеваю чистую рубашку, новый пуловер и кожаную куртку. На скорую руку прибираю комнату, уборщица потом затопит печку. Остается побриться, и я готов — еще бы, шефа надо встретить как следует!

На ходу отдаю распоряжения, но люди и без того знают, что им делать: подметают, вытирают пыль, кто-то занялся кухней, другие накрывают наш длинный стол в столовой — и все прислушиваются к тому, что делается снаружи. Не по себе мне здесь, какое-то тайное волнение гложет меня, и я иду на террасу, закуриваю, стараюсь увидеть что-то в непроглядной тьме. Сыплет крупный, густой снег. Холодно и тихо. Наконец довольно далеко отсюда, у другого конца стены водохранилища, блеснули фары.

— Едут! — крикнул один из помощников Васила, и как по команде на террасу высыпают все, кто находился в доме, образуя плотную толпу. Я замечаю, что Марина тоже приоделась и подкрасилась. До чего же хороша, чертова баба!.. Да и Васил не терял времени даром, успел-таки наглотаться из НЗ — глаза лихорадочно блестят, голос слишком бодрый и радостный, а нос красный, как у Деда Мороза…

Джип останавливается перед нами, из него вылезают Генчев и еще четверо, не считая шофера. Пусть я ослепну, если это не так, но я вижу среди них двух дам!.. Шеф машет мне рукой и шумно разминается:

— Ну и роскошная же у вас зима, Боров! Тишина, красота… Настоящий курорт, верно? Живете здесь как цари!

Шофер и спутники Генчева вытаскивают из машины целый вагон багажа: рюкзаки, одежду, ружья в чехлах, массу пакетов.

— Поосторожнее, это же бьется! — кричит кто-то, и я слышу звон разбитого стекла.

По террасе ритмично топают туристские ботинки, Генчев первый приближается ко мне, трясет руку, жалуется:

— Какие огромные сугробы навалило на поворотах, между Козарицей и Дубравцем, просто не проехать! Хорошо ты посоветовал мне не ехать на «ладе». Сегодня в середине дня расчищали пути, но к вечеру опять навалило. Ну, как вы тут, завертелась машина?

— Надеюсь, все в порядке, товарищ начальник…

— Надеешься или действительно так? — И он добродушно похлопал меня по плечу. — Ладно, ладно! Давай так — сначала мы устроимся, а потом будешь подробно докладывать. — Он поворачивается к своим спутникам, широким жестом приглашая в комнаты:

— Добро пожаловать, друзья, в святая святых лесничества!

Я зову наших, чтобы помогли. Господи, сколько же у них багажа! Они что, зимовать здесь собрались?

Шеф здесь человек свой, держится по-хозяйски, не преминул представить меня гостям. Один из них — бывший экономист нашего министерства, второй — из союза охотников и рыболовов, где-то я встречал его, но, убей Бог, не помню, как его зовут, зато он держится со мной так, будто мы с ним пуд соли съели, и, чтобы не отстать от шефа, тоже этак фамильярно похлопывает меня по плечу:

— Ну как, дорогой, бдим?

— Бдим, — говорю, — работа у нас такая.

Но что меня действительно выбило из колеи, так это присутствие двух дам. Полноватая моложавая (вернее, молодящаяся) особа оказалась журналисткой из окружной газеты. Генчев шепнул мне, что она собирается писать репортаж об акции, но, к сожалению, очень неопытна в делах охоты. Какая профессия у второй, я так и не понял — мне представили ее как активистку охотничье-рыболовного союза, но с первого же взгляда ясно — это тертый калачик. Вряд ли ее привезли на охоту за одичавшими собаками, потому что охотничий деятель ни на шаг не отходил от нее и все норовил поддержать ее за талию — будто у нее зад отвалится, если она сделает два шага сама.

Представляю гостям наших людей — ну просто церемония приема делегации на высшем уровне! Генчев расчувствовался и даже кинулся обнимать Дяко:

— Ну как, старая гвардия? Держимся?

«Старая гвардия» бормочет что-то невразумительное, и шеф спешит подойти к Марине.

— А вот наша лесная царица! Все такая же красивая, свежая! — И все согласно кивают головами и ухмыляются. И действительно — наша «царица» за себя постоит!

Прошу ее устроить женщин и веду мужчин к себе в канцелярию. Генчев, конечно же, садится за стол, «охотник» плюхается на диван, а экономист с интересом рассматривает мою коллекцию рогов — я собираю только кривые, изломанные, недоразвитые.

— Ну, друзья, хоть мы еще не отдохнули как следует, все равно можем начать работать! — Генчев разворачивает на столе крупномасштабную карту и кладет на нее кучу цветных карандашей. — Прошу, садитесь поближе! Значит, так, в первый раз собак заметили в пятидесяти километрах отсюда в двенадцать ноль-ноль. Та же стая чуть попозже промчалась мимо сел Пачник, Богово, Кирпел. Вот, взгляните на карту — тут синими линиями обозначено движение каждой стаи. Если мы представим себе продолжение их маршрутов, то неизбежно окажемся в заповеднике! По нашим расчетам собаки будут здесь около полуночи. — И он ставит синим карандашом точку в середине карты, то есть в центре заповедника. — А теперь я попрошу тебя, Боров, кратко доложить о принятых мерах.

Кратко докладываю, особо нажимаю на то, что сто глашатаев мы никак не соберем в Дубравце.

— Вы посоветовались с местным руководством? — нахмурился Генчев.

— Советуйся, не советуйся — результат один! Мы едва-едва наберем пятьдесят, на большее рассчитывать ну никак невозможно!

— Что скажете вы, товарищи? — и Генчев театрально обводит своих «товарищей» вопрошающим взглядом.

— Я думаю, надо было поднять на ноги всю местную общественность, — веско заявляет экономист, при этом он назидательно поднимает палец. — И, конечно, провести индивидуальную работу с людьми. У вас было достаточно времени, чтобы наметить соответствующие мероприятия, обсудить и начать действовать. Не следует, товарищ Боров, недооценивать роль общественности при таких обстоятельствах, ясно?