— Однако! Несколько бесцеремонно с их стороны, — заметил Геннадий. — Может, мы не желаем. Раз сверхцивилизация, так все уже и дозволено? Мы же не матрешки! Ну, никакого уважения к достижениям человеческого разума…

— Не ворчи! — перебил штурмана Василий. — Протесты мы еще успеем заявить. Лучше взгляни на приборы.

— А что приборы? — пожал плечами штурман. — Приборы в норме.

— Двигатели блокированы. Система подачи топлива перекрыта. Ясно? Ведь я сам ни один двигатель не выключал…

— Вот и говорю — хамство, — вздохнул Геннадий, — сверхцивилизованное, но хамство… Выходит, мы уже и на своем корабле не хозяева. Да… Техника у них, надо отметить, великолепная. Похоже, нас посадили на какой-то заштатный космодром. Ты продолжай наблюдение за местностью, а я позову капитана и парней. Надо бы подготовиться…

К чему надо подготовиться, штурман не стал уточнять, а быстро выскользнул из рубки и побежал по коридору в кают-компанию, где рассчитывал найти Левушкина и остальных членов экипажа «Стремительного».

Кают-компания была самым просторным жилым помещением звездолета. В центре ее находился длинный стол, вокруг него десяток кресел для членов экипажа и гостей. В пластиковые стены от пола до потолка встроены многочисленные секции с книгами, звездными и планетными картами, видеокристаллами, кассетами с видеопленкой и различными сувенирами с Земли и других планет. Помещение использовалось в качестве столовой, библиотеки, кинозала и клуба. Словом, излюбленное место работы и отдыха членов экипажа.

Ожидания штурмана оправдались, к его приходу вокруг стола уже собралась почти вся команда: капитан, кибернетик Виталий и планетолог Роман Птицын.

Два корабельных робота гремели подносами и разливали по чашкам знаменитый на всю галактику грюузианский чай. На столе возвышались тарелки с пирожками и пирожными. Однако чувствовалось, экипажу не до развлечений.

Левушкин из своего командирского кресла у дальней стены несколько осевшим голосом вещал о необходимости сохранять спокойствие и уверенность в конечной победе человеческого разума над всеми стихийными силами мироздания.

— Контакт, — говорил он, устремляя взгляд на отливающие голубизной и позолотой корешки Большой Космической Энциклопедии — верхние две полки справа от двери, — это серьезно. Контакт, — приблизительно секунду капитан пристально рассматривал установленное над входом чучело страхиноптериуса с планеты Большая Бзика, потом, заметив застывшего в дверном проеме Геннадия, указал ему на пустующее слева от себя кресло, дождался, когда штурман усядется, пододвинул ему чашку с горячим чаем и тарелку с пирожными и со вздохом повторил: — Контакт — это не развлечение на базовой планете. Нужна максимальная осторожность! Расхлябанности, разболтанности не потерплю! Мы на планете неизвестной цивилизации! Всякое возможно, ко всему нужно быть готовыми! Мы люди — представители, надо помнить, положение обязывает! — Штурману стало скучно. Капитан еще долго цитировал параграфы космического устава, напоминал правила общения с инопланетянами, вспоминал разные случаи, когда из-за пустяка возникали чуть ли не межпланетные конфликты…

Чувствовалось, Левушкин растерялся, не знает, о чем говорить и что делать, и просто тянет время. По унылой физиономии капитана струился пот, а обычно бодрые расчесанные усы поникли и несколько увяли.

«Тут у кого угодно усы увянут, — размышлял Геннадий, — не захочешь — растеряешься…»

Не намного лучше выглядели и два других члена экипажа. Кибернетик Виталий, явно без аппетита, доедал очередной пирожок, тянул глотками чай из блюдечка и растерянно поглядывал по сторонам, вид у него был самый удрученный.

Планетолог Роман Птицын, внешне спокойный, деловито тасовал на столе многочисленные карты анализов.

Заметив, что планетолог с бумагами разобрался, Левушкин быстро свернул свое красноречие:

— Думаю, всем ясна сложность положения! А теперь, Роман, расскажите нам, что удалось узнать о мире, в который мы так неожиданно попали.

Роман был краток. Смущенно оглядев слушателей, ом обернулся к двери: то ли в поисках моральной поддержки у чучела страхиноптериуса, то ли мысленно советуясь с Большой Космической Энциклопедией:

— Пока удалось установить следующее: планета земного типа. Условия для существования человека самые оптимальные. Климат в данной зоне умеренный. Болезнетворных бактерий пока не обнаружено. Температура за бортом: двадцать три по Цельсию. Воздух чистый, кислород в норме. Небо над кораблем безоблачно, ветра почти нет. У меня все.

— Не густо, — проворчал Левушкин, — почему не установлены координаты планеты? Индекс звездной системы? Удаленность от Земли?

— С индексом туго, — сказал Роман, — электроника пока безмолвствует. Ни одного знакомого созвездия найти не удалось. Боюсь, мы в чужой галактике.

Лица слушателей при этом известии вытянулись.

— Приятного мало, — подвел итог Левушкин.

— Что ж, топлива у нас и в своей галактике едва-едва до Солнечной системы хватало, а из чужой галактики нам самим не выбраться. Надо связаться со здешней цивилизацией! Просить о помощи! — сказал Геннадий.

— Выходит, нам навязывают прогулку по планете, — уточнил Виталий. — Посмотрим местные достопримечательности, что ж, кому-то это интересно.

— Нам навязывают большее, — сказал Геннадий. — Хотим того мы или нет. Нам навязывают контакт, причем довольно грубо! Фактически мы пленники. Двигатели звездолета блокированы!

— Гена… — укоризненно протянул Левушкин. — Пока об этой цивилизации мы ничего не знаем. Возможно, у них более гуманные намерения.

В это время включился экран видеофона, возникло изображение озабоченной физиономии Василия Огурцова.

Пилот кивнул собравшимся и, поглядывая на Левушкина, доложил:

— Со стороны холмов приближается летательный аппарат средних размеров. Какие будут указания, капитан?

Левушкин ожил, теперь от него требовались не теоретические построения о вреде контактов с инопланетянами, а вполне определенные действия.

— Продолжай наблюдения! — скомандовал он Василию. — Мы со штурманом сейчас подойдем. — Капитан посмотрел на собравшихся. — Корабль придется на время покинуть. Пять минут на сборы. Ничего лишнего с собой не брать! Собираемся у шлюзовой камеры. Вопросы есть?

— На корабле кто-нибудь останется? — спросил Виталий. Большой любитель комфорта, кибернетик с предубеждением относился к различным экскурсиям и межпланетному туризму. Лучшим местом работы он считал кибернетическую мастерскую звездолета, а лучшим местом отдыха — кают-компанию. Все, что находилось вне стен корабля, воспринималось Виталием как враждебная и крайне неудобная для него среда обитания.

— И не мечтай! — сухо сказал Левушкин. — Тебя здесь никто не оставит. Роботы за собой и сами ухаживать умеют. Нас всего пять человек, и я не собираюсь разбрасываться людьми. Двигаться одной группой, все радости и неприятности встречать вместе. Ясно?

— Вполне, — вздохнул Виталий. — А что будет со звездолетом, с роботами, со всей нашей кибернетикой?

— Думаю, за несколько дней или недель нашего отсутствия с ними ничего страшного не произойдет.

Виталий уныло кивнул. Чувствовалось, что доводы капитана его не совсем убедили.

— Пошли, — сказал Левушкин, и они с Геннадием направились в рубку к Огурцову.

Василий укладывал атласы, зачехлял приборы, наводил порядок в вахтенных журналах.

— Иди, собирай чемоданы, — сказал Геннадий, — а мы с капитаном понаблюдаем за объектом. Где твой летательный аппарат?

Василий кивнул на левый боковой экран.

— Смотрите. Только наблюдать здесь нечего. Явно за нами прилетел.

Левушкин и Геннадий посмотрели в указанном направлении.

На экране метрах в двухстах от звездолета торчала из травы сферическая конструкция, по форме напоминающая приземистый пузатый самовар, какие иногда попадаются в гостиницах космопортов Земли. По величине летательный аппарат не уступал среднему планетолету, но крыльев и рулей высоты видно не было, а в корпусе темнело отверстие, от которого в траву тянулись ступеньки.