— Может я, попробую?

Передо мной стоял долговязый паренек. Еще мне в глаза бросился темный силуэт над его головой. Он быстро протянул руку и пребольно ущипнул меня.

Я взвыл от боли.

— Ну, вот видишь, ты не спишь. Меня зовут Наменлос. А ты, наверное, тот новенький, который любит прошибать стены лбом? Представляешь, все ухахатывались, когда это увидели. Но ничего, все будет хорошо. Тебе сейчас надо пойти со мной. Ты главное не бойся ничего, и все пройдет. Тут тобой заинтересовались очень важные дяди. Видишь ли, ты феномен, ну будь хорошим мальчиком, пойдем. Вот меня и послали за тобой. Меня просто так не гоняют, видимо ты и вправду большая шишка, а может и, нет. Кто знает этих боссов, сегодня одно, завтра другое. А что я? Мое дело маленькое сказали привести — привел, сказали увезти — тоже без проблем. Я только за!

Наменлос, монотонно все бубнил и бубнил и плавно начал обходить меня с боку. Чем ближе он ко мне приближался, тем громче мой внутренний голос вопил — опасность! Но я не знаю, что со мной происходило. Меня обволокло словно паутиной, мягкой цепкой и смертельной.

А он все пришептывал и пришептывал, плетя тугой узел, который сдавливал мою волю. И он дошел до предела. Дальше узел не затягивался. Он, удивленно вскинул брови, и перешел на тон выше, выталкивая из горла уже совсем непонятные и непроизносимые слова. Мне стало совсем плохо. Я заметил, что его темный нимб налился грязной кляксой, и он увеличился и начал мерцать.

Во мне поднялась липкая волна страха. В отчаянье я закричал.

— Роланд!!!

Словно в замедленной съемке я увидел, как ректорская дверь медленно отворяется, затем Роланд, странно увеличившийся в объеме и в росте, словно нехотя поднимает руку,…затем прозвучало одно единственно слово, звонкое и резкое…и фильм начал разматываться с ужасающей быстротой. Из руки Роланда вылетел яркий клинок, и пронзил нимб моего малоприятного знакомого. Тот вскрикнул и повалился на пол. В туже секунду Роланд оказался между нами. Меня откинуло назад, и я в который раз опять приложился головой к стене. Интересно, разве им мама не говорила, что нельзя так часто бить ребенка по голове. Я моргнул. Все кончилось. Заклубился в коридоре туман, из него вынырнули люди в колышущих одеяниях без лиц и, подобрав все, что осталось от Наменлоса, пропали. Уже в своих нормальных размерах, Роланд повернулся ко мне.

Даже на минуту нельзя оставить! Сразу вляпываешься в неприятности!

— Что это было?

— А что было? — он это произнес так невинно, что я даже растерялся.

Затем я рассердился.

— Еще раз спрашиваю, что это было?!!

— Ах, это, да так маленький экзамен. Ты зачислен. Поздравляю! А теперь нам нужно срочно покинуть эту цитадель науки. И знаешь что, давай-ка не будем заморачиваться с общагой. Живи у меня, сколько хочешь. Квартира большая места всем хватит.

Я внимательно посмотрел на него. Вроде говорил спокойно, а что-то все равно было. Даже не знаю, как это определить. Вот чувствовал, что все было серьезно.

Я, пошатываясь, встал и оперся на галантно предложенную руку Роланда. Уже сворачивая по коридору, я оглянулся и увидел Олега Павловича. Он очень тревожно смотрел нам вслед. Экзамен, да? Ну-ну.

Было семь часов вечера. Час пик. В Москве, в это время два выхода, если вы конечно счастливый обладатель средства передвижения. Первый — припарковаться возле ближайшей кафешки, пить кофе или чай, а может просто втихую тырить бесплатный интернет, и где-то часа через три опять начать движение.

Второй — сжать зубы и с матом и с проклятиями вгрызаться в плотный поток машин. Пробка она и в Африке пробка. Хотя там может она не такая безнадежная.

Но, оказалось, что есть еще один выход. Если вы едете в маршрутке номер тринадцать, а за рулем Роланд. Такого я еще не видел. Роланд жил в районе текстилей и соответственно движение по Волгоградке желало лучшего.

Но только не для нас. Наша старушка, (так ее любовно называл мой опекун) творила чудеса. Я даже боялся посмотреть назад, и на тот хаос, который оставался позади нас. Иногда, ускорения превышали несколько «же», по крайней мере, что-то около того. А виртуозным вклиниваниям нашей машины между бедными соседями по потоку и молниеносными виражами по встречной полосе, мог бы, и позавидовать сам красный барон. Даже встреченные нами гаишники, не успев даже поднять наказующую руку с жезлом, лишь проводили взглядом наш феерический полет. Вот именно, полет. По-другому, язык не поворачивается сказать. Я мог бы еще долго подбирать эпитеты всему происходящему, но мы уже были на месте.

Поднявшись на десятый этаж, я очутился в довольно просторной трешке года этак восемьдесят девятого. Скромно и со вкусом обставленной. Через некоторое время, Роланд позвал меня на кухню.

— Давай еще по сто, а потом можешь меня мучить вопросами, — сказал Роланд, опрокидывая стопку с тягучей квенсистенцией.

Это был его собственного приготовления бальзам. Не знаю, на чем это настаивалось, но забирало, будь здоров. Я то в этом толк знаю. У самого предки могли из чего угодно лекарство сделать.

— Хотя, давай по-другому, — он хитро прищурил левый глаз. — Я тебе расскажу все, что знаю, а дальше будут вопросы, гуд?

Я, я, зер гуд!

— Значит так. Начнем, наверное, с главного. А для начала, дай-ка я тебе задам один вопросик, для разминки так сказать. Где мы находимся?

— В смысле?

— В прямом смысле! Где, по-твоему, мы сейчас находимся?

— А можно дополнительную минуту, или помощь зала, — я вопросительно посмотрел на него, затем сделал эффектную паузу и произнес, — господин ведущий, мы находимся на кухне! И торжествующе посмотрел на него.

— Тепло, — это он произнес совершенно серьезно. — Ладно, не буду тебя мучить, а то мальчик сегодня несколько раз ударился головкой о бетонную стенку и головка у мальчика бо-бо, — он скорчил такую рожу, что я не удержался и засмеялся.

— Мы находимся в Москве, и как вы, успели правильно заметить, на кухне десятого этажа, и все это верно, но есть один ма-а-аленький такой ньюансик, это Изнанка Москвы, если хочешь, Москва с другой стороны!

Он посмотрел на меня, оценивая произведенный эффект.

Я молча ждал продолжения.

— Ты меня услышал?

— Слава богу, еще на слух не жаловался. То, что это другая Москва, я это понял примерно эдак часов десять назад. Или ты думаешь, что я каждый день встречаю зеркала которые могут быть людьми и наоборот, профессоров, которые читают мысли, и водителей, которые могут добраться в час пик с противоположного края города на другой, за десять минут?

— Я не водитель, — набычился Роланд.

— Хорошо, извини, ты не водитель, но дальше то что? И если это все, во что ты хотел меня посвятить, то мы можем перейти к третей части мерлезонского балета или как его там! Я имею в виду вопросы?!

Он хмыкнул и безнадежно махнул рукой, мол, задавай.

Я не вправе мучить моего читателя, той белибердой, которой я услышал после почти пятичасового марафона. Это было жесткая версия передачи Что? Где? Когда? Команда знатоков в лице Роланда и команда телезрителей в моем, естественно, лице сошлись не за страх, а на совесть. Музыкальных пауз не было. На четвертой бутылке лекарства, мои вопросы подошли к концу.

В голове, образовалась мешанина из новых сведений, наложенных на старое мироощущение, величиной с атлантический океан. Плюс интуитивное ощущение, что все очень хреново, причем это хреново грозило вообще перерасти в слово из исконно русского народного репертуара, которое, по понятным соображением произнести здесь нельзя. А хочется очень!

В общем, к концу игры, у меня сложилось впечатление, что знатоки все же намухлевали и бедные телезрители опять попали впросак.

Уже находясь в койке, почему-то кроватью назвать это сооружение, язык не поворачивался, я решил систематизировать полученные знания. И вот что у меня получилось.

Пункт первый:

это Изнанка Москвы! Причем, оказывается существа, стены, и далее по выше воспроизведенному тексту, это цветочки, а ягодки, ягодки потом! По крайней мере, меня так уверили. И дабы преждевременно не пугать великовозрастного детину, то бишь меня, и не отбивать охоту к наукам, всю флору и фауну этой Москвы, я узнаю чуть позже и на своей шкуре. Я жутко обрадовался.